Война Спартака

Мысль о том, что паучья доля не так жалка, развеселила его. Право, не лучше ли быть мохнатой тварью с восемью лапками, растущими прямо из шарика живота, чем, как учат поклонники Загрея, раствориться бесследно, навечно, невозвратно, в Душе Всемирной?

- Печать Ма на тебе, -горько сетует жена.

Приходится виновато помалкивать. И зачем только он признался, что, будучи в Комане, посетил храм великой Диндимены, Матери богов! Недавно он заметил изображение Кибелы у приблудившейся к ним римской Эмпузы. Кибела - под таким именем чтут Ма даже в Италии.

- Твоя вера в Загрея неколебима? - всё время тревожится жена.

Конечно, неколебима. Он верит и в Загрея, и в Ма, и во многое другое. Все они лишь разнообразные воплощения Божества, сотворившего мир. Чтобы когда-нибудь его погубить. По словам Зенона, величайшего мудреца, мир подвержен гибели, как всё, имеющее начало. Мир конечен, един, шарообразен; его окружает пустая беспредельность.

- Вставать? - хрипло крикнул спросонья один из спутников.

- Спи, - засмеялся Спартак. - Трубы ещё не было.

Они встали с восходом, чтобы весь день быть на ногах; недолгими минутами полдневного отдыха приходилось дорожить. Дневных забот и дел у вождя было столько, что временами ему казалось: не осилить. Время от времени созывался Военный совет, и вожди подолгу обсуждали, сколько пшеницы и ячменя им понадобится, где раздобыть нужное число повозок, как наладить изготовление оружия. Их ряды росли быстрее, чем запасы зерна и масла на складах.

Он бывал на виноградниках и в свинарниках, на молотьбе и в давильнях, проверял склады, тревожился о корме для скота, советовался с овчарами, выбирал места для кузниц и плавильных печей, требовал, указывал, торопил, ободрял. Потом диктовал писцам распоряжения и письма, либо принимал нужных людей, либо совещался с вожаками. Вечерами он наблюдал за обучением вчерашних рабов военному делу, присматривал за распределением продуктов, беседовал с новичками, выслушивал просителей, вершил суд на лагерной площади. Рыжеватую голову вождя видели в разных концах лагеря. А ведь кроме фракийского были ещё италийский, греческий, македонский, азийский, скифский отряды, куда он мчался с немногими спутниками наводить порядок. Разделение беглецов по национальным отрядам не нравилось ему, но оно произошло само собой. Греки держались особняком, считая прочих варварами; италики с пренебрежением смотрели на чужеземцев; а фракийцы, тщеславясь многочисленностью, не любили тех и других. Только и сплачивал, помимо общих забот, чтимый по всему земному кругу великий Дионис.

Сбор урожая шёл к концу, окрестности были опустошены. Работали все без исключения. Спартак и сам был бы рад вместо обязанностей вождя провести день на винограднике, либо на току. Не ощущать себя высоко над всеми, облечённым властью приказывать, требовать, обвинять, карать, - но быть одним из многих. Руки жаждали работы. Нынче он дал себе поблажку и всё утро трудился в давильне. Ему нравилось ставить под пресс корзину, наполненную маслинами, нравилось нажимать на рычаг и видеть первые струи масла, брызгавшие в свинцовый котёл, - самые нежные, самые ароматные; нравилось жать всё сильнее, наполняя котёл золотистым маслом, и наконец навалиться на рычаг всей тяжестью тела, чтобы выдавились последние капли.

- Подъём! - закричали невдалеке, застучали железом о железо. Послышались трубы.

Его спутники-телохранители, данные ему народом, чтобы, как посмеивались люди, он не сбежал, - вскочили, бросились к лошадям. Вождю была пора приступать к своим прямым обязанностям. Стараясь не порвать паутину, Спартак поднялся с земли. Предстояло объехать все строившиеся плавильные печи. Им нужны были тяжёлые метательные копья с зазубринами, а также деревянные, с металлическими наконечниками; обоюдоострые короткие и широкие мечи; и более длинные для всадников; кинжалы, дротики, луки и стрелы. А ещё шлемы,щиты, панцыри, - кожаные,, обшитые металлическими пластинами для начальников; тканые, пропитанные известковым раствором, для пехотинцев.

- Лишь то место будет для нас безопасным, где мы будем стоять вооружёнными, - не уставал он повторять.

Пока у них всего было мало, а, главное, не хватало железа. Серпы, мотыги, плуги, когда закончатся сельские работы, пойдут в переплав; туда же отправят рабьи цепи и кандалы. Но этого мало. По окрестным городишкам разосланы люди с указом тайно скупать железо: сундук с общественным золотом в их распоряжении. Римская жадность превозмогала страх перед беглыми рабами. Услышав, что беглые платят за железный лом золотом, продавцы стали приезжать прямо в лагерь. И Спартак отрядил далеко в горы лесорубов: для плавки железа потребуется много дров; не маслинниики же вырубать. Сотники жаловались на нехватку рабочих рук: ещё не собрали урожай, а вождь отнимал всё новых людей, кузнецов, оружейников. плавильщиков.

Среди фракийцев было много людей, сведущих в плавильном деле и постройке печей. Осматривая очередную печь, Спартак похвалил работу и уже хотел ехать дальше, когда заметил старика Наркисса, недавно просившего вождя уделить время для разговора.

- Выкладывай свою нужду, старче, - поманил его Спартак.

Откуда ни возьмись, выпорхнула Элена и, взяв деда под руку, прижалась к нему, подняв на вождя ясные глаза. Эта девушка была сделана, верно, не из мяса и костей, а из того материала, что и лилеи - цветы Юноны, выросшие из молока богини.

- Почему ты не на сборе маслин? - не показывая виду, что любуется ею, строго осведомился Спартак.

- Я помогаю дедушке резать прутья,- обезоруживающе улыбнулась она.

- Прутья нужны для щитов, - вмешался Наркисс.- Я хотел показать тебе, какие щиты получаются.

Щиты из прутьев - что за чушь! Однако вечером, проходя мимо шалаша Наркисса, Спартак увидел плетёный и обтянутый бараньей шкурой щит. Повертев его так и сяк, заинтересовавшись, он вынул меч и ударил по щиту.

- С твоей силищей ты, конечно, его разрубишь, - остановил его Наркисс. - Но не сразу. Железный не намного прочнее. Зато для моего щита не требуется железа, только прутья и свежесодранная шкура. Засохнув, она становится каменной.

Поняв выгоду, вождь обрадовался:

- Сможешь наладить изготовление?

- Не боги горшки обжигают, - кивнул польщённый Наркисс.

Приговор вождя был стремителен:

- С этой минуты ты - сотник щитников.

Вокруг деда, радостно хлопая в ладоши, запрыгала Элена."

Часть 4. К А Л Ь П А М

(Раскол у спартаковцев и гибель германского лагеря; сохранилось около половины текста)

1 . СБОРЫ

"Задул фавоний. Этот тёплый ветер с запада означал начало весны. Теперь до мартовского равноденствия селяне станут расчищать, унавоживать и мотыжить нивы, подрезать и окапывать виноградные лозы, высаживать из питомников молодые плодовые деревья. Всё зазеленеет, набухнут реки, прилетят ласточки, землю украсят лиловые и жёлтые цветы.

Потеряв надежду, что её скоро вызволят отсюда, Фанния срывала злость на ком попало, так что даже преданная Реститута стала её избегать. Хромоножка сумела втереться в доверие к жене Спартака и даже раздобыла клок волос фракиянки, чтобы Фанния могла совершить колдовской обряд, дабы навести порчу на ненавистную женщину. Слепив из глины фигурку и увенчав её волосами Ноэрены, она проколола ножом грудь куклы и, взывая к Гекате, зарыла её в полночь на перекрёстке. Колдовство должно было обязательно подействовать.

Спартака она видела редко, хотя её повозка стояла невдалеке от претория.. Лошадей у Фаннии давно не было, оглобли лежали на земле. Отделавшись от скотины, поначалу она радовалась, но теперь, видя, как все вокруг, готовясь к походу, обзаводятся кто волами, кто лошадьми, встревожилась. На её требование вернуть коней сотник посоветовал забыть о них. Она сделала попытку разыскать их в табуне, однако пастухи грубо прогнали римлянку прочь. Тогда она решила потребовать справедливости у Спартака.