Страница 68 из 73
***
Вера видела, как пули прошивают Илью, но ничего сделать не успела. Только потом она поставила непробиваемый прозрачный щит, по которому палили встретившие их жители Молочницы. Пули, не достигая щита, с шипением осыпались в снег, образовав вокруг Веры полукруг. Когда у них иссякли патроны, она двинула на них щит, который размазал и стрелков и всю деревню до основания. Она никого не жалела, так как только что, на её глазах убили её любовь. Это странное чувство оказалось ей неведомо и появилось только на Земле. Она склонилась к Илье у которого из уголков рта пенилась кровь. Вера распахнула полушубок и увидела мокрый от крови свитер. В теле оказались шесть пуль, а одна прошла через лёгкие, навылет. Чтобы пульс не остановился, Вера синхронизировала его сердце со своим и только потом принялась за работу. Медленно вытащила все пули, одна за другой, блокируя кровотечение, а потом принялась очищать организм от последствий ранения. Она могла мысленно изменять человечество и знала всё об устройстве каждой клеточки, но прямое вмешательство не гарантировало успеха. Вытащив из рюкзака спальный мешок, она поместила в него Илью и закопала в сугроб, собираясь сама забраться к нему и отогреть. Бросив взгляд на дорогу, Вера увидела мчащийся по снежным замётам вездеход, а за ним на верёвках скользили несколько лыжников. Когда вездеход остановился перед деревней, из него высыпало восемь Кежаев, которые суетливо и невпопад давали команды лыжникам, а те растерялись и не могли определить, кому из Кежаев им подчиняться. Понимая, что они не отстанут, Вера оставила Илью в безопасности, а сама направилась прямо к вездеходу.
Увидев её Кежаи начали кричать и кривляться, а потом схватили автоматы и невпопад выпустили несколько очередей, свалившись от отдачи. Не причинив ей вреда, Кежаи разозлились и стали кричать на своих подчинённых, которые прицелились в Веру, но все пули, не долетев до неё, упали к ногам девушки. Понимая, что от неё не отстанут, она вселила в их головы вселенский ужас Ничто. Все Кежаи, вместе со своими подручными, с воем понеслись по просеке назад, в Потьму, а Вера поспешила к Илье. Она положила Илью на себя и обхватила его руками, согревая теплом своего тела. Через несколько часов Илья пришёл в себя и спросил:
- Где я?
- Лежи, ты со мной, - сказала Вера, а Илья непонимающе смотрел на неё и произнёс: - Я хочу домой!
Вера давно считала его память и знала, что его дом находится в Санкт-Петербурге. Она не стала выбираться из мешка, а запустила его, как снаряд в небо и на небольшой скорости полетела в город на Неве. Её симпоты обнаружили, что небо затянуло серыми облаками, которые перекрыли весеннее солнце, превратив день в бесконечный вечер. Её симпоты обнаружили длинную волну в Атлантическом океане, но она не придала ей внимания, больше присматриваясь к состоянию Ильи, чем к окружающему пространству. Так как скорость была небольшой, чтобы не беспокоить Илью, она могла позволить себе подумать о будущем, обняв лежащего рядом любимого. Она не собиралась возвращаться домой в своё странное семейство и к своему жениху. По прошествию времени, он не казался тем, с которым ей хотелось провести свою жизнь. Чтобы не навредить Илье остаточной радиацией, Вера по широкой дуге облетела район бывшей столицы Многороссии. Выглянув из спального мешка, Вера увидела, что они летят над Вологдой, где в глаза бросалось множество старинных храмов, возвышающихся по берегам одноимённой с городом заснеженной реки.
Слева остался Череповец, когда Вера услышала впереди глухой шум и увидела серую стенку на горизонте, которая двигалась ей навстречу вместе со странным шумом. Отправив туда симпоты, Вера удивилась: "Потоп?!" Оказалось, что да! Санкт-Петербург скрылся под водой, и она застыла в воздухе, соображая, что делать. Словно иссякнув силой, водяная стена медленно осела и разлилась по земле, заполняя все низкие места и переполняя озёра и реки. Исследовав Землю, Вера поняла, что это не потоп, а огромное цунами от взрыва спящего вулкана Йеллоустоуна, разрушившего Северную Америку. Смысла лететь в Санкт-Петербург не имелось, так как там везде вода, а пока она спадёт, то пройдёт много времени.
Она порылась в голове Ильи, чтобы найти что-то о его родителях, но человеческая память не глифомы и там чёрт ногу сломит. Она вспомнила о коммуникаторе на его руке и залезла в его программу, листая адресную книгу. Найдя пункт "мама", она инициировала коммуникатор, и через несколько секунд раздался голос женщины:
- Илья?! Как у тебя дела?
- Это не Илья, - ответила она и разъяснила: - Илья спит, а меня зовут Вера.
- А почему у вас темно? - спросила Людмила, так как её виртуальный экран оказался пуст.
- Потому что Илья спит, а я не хочу его будить, - объяснила Вера и спросила: - Вы где находитесь?
- Санкт-Петербург неожиданно затопило, и мы летим в Великие Сорочинцы, - ответила Людмила, а коммуникатор неожиданно отключился. "Странная подруга у Ильи!" - подумала Людмила, висящая между Тарасом, своим отцом, и Марико, своей матерью. Они успели заметить надвигающую на город беду и сразу поднялись в воздух. К сожалению, миллионы петербуржцев не смогли этого сделать и погибли на месте. Людмила, вися между отцом и матерью, как сосулька таяла от слёз, когда мать пригрозила:
- Если ты не перестанешь реветь, я сброшу тебя вниз.
В это время ей позвонила Вера, которая остановила её поток слёз. Марико, искоса поглядывая на дочь, покопалась в голове Людмилы и спросила: - Что она хотела?
- Кто? - не поняла Людмила.
- Невеста Ильи, - сказала Марико, и Людмила только тогда подумала о данной стороне вопроса. Она ничего не могла сказать и выдавила из себя: - Не знаю!
В это время Вера изменила курс и полетела по дуге в сторону Киева. Она знала, где находится село Великие Сорочинцы, и покопалась в своих глифомах, чтобы найти сведения об отце Людмилы, Тарасе, который давно приобрёл дом, где он когда-то родился. Каждое лето они семьёй на пару недель посещали родину Тараса, чтобы вдохнуть, как он говорил, воздуха "свободы" казацкой вольницы, а потом летели в Метехи, где родилась Марико. Людмила в детстве не очень любила ностальгические поездки отца и матери, а когда повзрослела, то предпочитала оставаться с Русланом, отказываясь лететь в глубокую провинцию.
Облетев Чернобыль, Вера спикировала на Киев, с высоты рассматривая старинный город, а потом отправилась в Сорочинцы. В отличие от Потьмы, в Украине уже господствовала весна, хотя талый и потемневший снег ещё прятался в закоулках и путался в зарослях голых деревьев. Только серые тучи, затянувшие весь горизонт, портили впечатление, так как не позволяли солнцу заявить о себе. Дом Тараса размещался на высоком берегу, в изгибе реки с мужским названием Псёл, окружая его с трёх сторон и превращая в неприступную крепость. Крышу дома по старинке покрывала солома, которую через десяток лет приходилось менять на новую. Тарас упорно не хотел покрывать крышу чем-либо другим, объясняя, что дом потеряет свой "дух". Экскурсии, посещавшие музей Николая Гоголя, непременно водили к дому Тараса, который стоял на другом берегу Псёла, рассказывая о том, что в этом доме жил Данила Апостол, гетман Войска Запорожского. Возможно, что в этом была какая-то доля правды, так как у Тараса фамилия была звучная, Муравьёв-Апостол, но родительский дом был разрушен в войну, а отстроен сто лет назад в далёком 1950 году.
Вера ещё в полёте выбралась из мешка и мягко приземлилась, удерживая спальный мешок с Ильёй в воздухе. Людмила, выносившая из хаты сушить постельное бельё, увидев Веру, отчего-то сразу догадалась, что это она и растерянно спросила: - А где Илья?
- Здесь, - сказала Вера, колыхая на руках спальный мешок с Ильёй.
- А что он там делает? - оторопела Людмила, а Вера коротко объяснила: - Спит!
- Что у вас, у молодёжи, за нравы, здорового бычка на руках таскать, - пожалела невестку Людмила и толкнула спальный мешок кулачком: - Илья, немедленно слезай с рук девушки, у неё руки отвалятся.