Принц в квадрате

«Звездные войны», обреченно поставила диагноз я. Ну, что делать. Хорошо, что Олег не смотрел «Сайлент Хилл». Или смотрел?..

После этих слов моего чудовища выхода уже ни у кого, понятное дело, не было. Тиэллин первый заглянул туда.

— Там хоть лестница есть? — спросил обреченно Юнгес.

Тиэллин внезапно вскрикнул, и его утащило внутрь. Его коммандос тоже испустили вопль, и бросились за коммандиром. Впрочем, их начальник — я не знала, как его звали — удержал их и заглянул внутрь первый.

— Все в порядке! — громогласно заявил он, обернувшись. — Там сверху падают какие-то пушистые разноцветные твари, они летают. Хватайте их — и будете спускаться неспеша. Я видел внизу волосы графа. Ну, Элвин, ты первый. Потом леди с ее сыном и маги, а остальные — за ними. Я замыкаю.

Лезть в мусоропровод, пусть и чудовищно большой, приятного мало. Кроме того, оказалось, что левитирующие существа, пролетающие мимо, подозрительно напоминали смешариков. То есть, конечно, обыкновенные разноцветные меховые шарики, но из некоторых из них торчали ручки и ножки. Размером шарики были примерно с мою голову и глупо хихикали, неспешно поворачиваясь вокруг своей оси.

— Обхвати меня за талию, — велела я Олегу, и он это повеление живо выполнил.

— А мы с них не упадем? — спросило мое чадо.

— Нет, — твердо ответила я. И ухватила ближайший шарик — бледно-розовый. После чего спрыгнула вниз.

Шарик, сжатый моими руками, не вырывался, а падение наше замедлилось. У меня потемнело в глазах, так что я не видела и не слышала, кого отправляли следом за нами. Олег, между тем, вслух рассуждал:

— Вот интересно, а откуда они тут взялись? Наверное, это были какие-нибудь специальные крысы-мутанты, пока замок был злодейским… а потом они превратились в что-то еще… например, вот в смешариков. Потому что смешарики хорошие. Мам, как ты думаешь, в них осталось что-то от Крыс?..

Я подняла голову и уставилась на развивающуюся мантию Мадрагора, которая колыхалась сверху. Под мантией у волшебника оказались пропыленные штаны, из кармана высовывалось горлышко бутылки.

— Понятия не имею… — сказала я, и тут же обмерла, трижды прокляв себя за эти слова.

— Наверное, сохранились… — подвел черту Олег.

Тут же шарик лихо развернулся в моих руках, обратив ко мне страшно оскаленную морду. Теперь он живо напомнил мне неумело раскрашенного лангольера.

Над мордой сверкнули злобные глазки, стальные челюсти клацнули…

Я — сухая и холодная женщина, но тут мои нервы не выдержали. Я отпустила шарик, заорав при этом, и, все набирая скорость, мы понеслись вниз по трубе, как Алиса на своем пути к Стране Чудес.

К счастью, лететь оказалось недалеко. Нас немедленно поймал Тиэллин, стоявший внизу. Держал он меня и Олега без всякого напряжения, и даже не пошатнулся от импульса. Мадрагор весьма неуклюже рухнул на пол (Тиэллин отступил). Юнгесу и Диане повезло больше — они попадали сверху. Доблестное тиэллиновское воинство умудрилось в большинстве своем не выпустить преобразившихся смешариков и приземлилось мягко.

— Леди Светлиана! — воскликнул наш предводитель. — Смел ли я надеяться на такую удачу!

— В ваших руках я оказалась в первый и последний раз, — пробормотала я.

— О чем вы? — спросил эльфийский граф, опуская меня с Олегом на пол. — Похоже, эта шахта довела до самого подвала. Мы — в сокровищнице Аврелия!

— Ух ты! — воскликнул Олег. — Значит, где-то тут должно быть зеркало, которое переносит людей между мирами. Он говорил, у него есть такое.

В голове у меня звякнул звоночек. Вот оно! Нашли.

Подвал Аврелия производил впечатление. Изменение шестнадцатиэтажки его практически не затронули: видимо, внутренние логические законы этого мира или подсознание моего дражайшего чада (или оба вместе) не чувствовали значительных различий между подвалами Цитадели Зла и Оплота Добродетели. Что навевало на определенные мысли…

Выпав из мусоропровода (который оканчивался неаппетитной дырой в потолке, что тоже наводило на мысли) мы оказались в обширном помещении, тускло освещаемом чем-то вроде зеленоватых люминофорных ламп. Потолок здесь подпирали высокие колонны из неоформленных кусков бетона. Кругом валялись груды золотых монет, похожих больше всего на копеечные в таком освещении. Еще попадались неровные груды булыжников. Я ткнула одну ногой сапога, булыжники раскатились — судя по всему, необработанные сапфиры. Н-да-с.

Я — сухая и холодная женщина, но, как я уже говорила, присущая всем женщинам любовь к драгоценностям мне не чужда. Конечно, нам было не до того, но, вспомнив приключение своего ребенка с лепреконами, я подняла с пола несколько камней не особенно большой величины — зачем привлекать внимание? — и рассовала по карманам джинсов. В случае чего сидеть, конечно, будет неудобно…

Тиэллин и его команда тем временем разбежались по сокровищнице.

— Ищите выход, — напутствовал их граф. — В жизни не поверю, что в сокровищнице нет запасного выхода.

— А мы будем искать зеркало, — сказала я, взяв Олега за руку. — Ты ведь хочешь вернуться домой, радость моя?.. В школу пойти?

— Ну, хочу, — сказала «радость». — И в школу тоже хочу. Но ты уверена, что это делать надо сейчас, мам? Я бы еще пару недель погостил — здесь здорово!

— Во-первых, папа будет волноваться, — сказала я. — Уже волнуется. Во-вторых, ты разве не хочешь похвастаться народу во дворе, что стал мальчиком?

Втайне я надеялась, что, вернувшись в наш мир, Олег снова станет Олей, но на всякий случай готовилась ко всему.

— Это да… — задумалось дитя. — Вовка вон все время хвастается, какой у него длинный, а у меня теперь будет длиннее!

Эта реплика на миг ввела меня в ступор: я не предполагала, что маскулинные тенденции в наше время получили распространение даже среди таких мелких детей. Кроме того, насколько я знаю мужскую анатомию, до определенного возраста разница в размерах в принципе не играет никакой роли и не заметна.

— …ты же мне теперь купишь мальчуковую бейсболку, и у меня козырек будет длиннее, правда? — чадо смотрела на меня невинными глазами, в которых я узнала крокодилий взор моего мужа. Палец в рот не клади.

— Я бы тебе и так купила, — вздохнула я. — Для этого не нужно было становиться мальчиком.

— Нет, мальчиком быть клево, — не согласилось чадо. — Тогда с девочками можно играть, и они тебя за это любят!

Нет, все-таки я была права насчет гендерной самоидентификации. Может быть, это очень счастливое совпадение, что мы попали в волшебную страну, где проблему можно решить без радикального хирургического вмешательства?.. Но как документы-то менять?.. «Ой, вы извините, но тут выяснилось, что у нас детский педиатр шесть лет ошибался, пока пол определял…» И заведующая детской поликлиникой скажет: «Да, к сожалению, накладки случаются, как с котятами, — прошу прощения за беспокойство!» И в паспортном столе — или это надо будет в УФМС делать? — тоже совершенно спокойно просто выпишут новое свидетельство о рождении, еще и извинятся…

Итак, я погрузилась уже в эти вполне мирные, домашние мысли, совершенно свободные от победы над Аврелием и вообще от всех проблем приютившего нас мира. Олег довольно уверенно подтащил меня к самому темному углу.

— Вот, — сказал он. — Наверняка зеркало здесь!

— Ммм… — сказала я, сделав шаг вперед. Зеркало, и в самом деле, было — примерно такое, как в том фильме про официантку, который я недавно вспоминала. И было оно очень пыльным, покрытым неясным орнаментом. Под слоем пыли бродили какие-то непонятные разводы. Я шагнула вперед, сняла верхнюю рубашку (под ней у меня была туника из запасов Тиэллина) и начала краем ткани стирать пыль. Потом, наверное, надо будет проверить орнамент…

Под слоем пыли мое туманное отражение продолжало движения вслед за мной. Силуэт казался несколько больше: наверное, зеркало мутное. Закончив, я отошла на шаг полюбоваться работой… и — вскрикнула.

С той стороны амальгамы на меня, совершенно растерянный, смотрел мой супруг. В моем, надо заметить, фартуке со змеями. В одной руке у него была баночка со стеклоочистителем, в другой — тряпка. Я — сухая и холодная женщина, но даже у меня есть нервы, а зрелище это их не щадило: подобно большинству мужчин Максим берется за уборку исключительно 7 марта. Соответственно, я вообразила, что мы отсутствовали больше полугода — усталость сказалась, наверное. Если бы нас не было так долго, Макс бы, скорее всего, вообще перестал бы убираться.