Страница 84 из 113
— Вы — миссис Элрик? — спросил врач.
— Она самая!
— В таком случае, проходите, пожалуйста, — врач тронул медсестру за рукав. — Мисс Нейс, освободите проход, пожалуйста.
— Простите, доктор Прайс, но… — начала лепетать девушка.
— Ничего, я знаю, что вы действовали в соответствии с правилами, — кивнул врач. — А сейчас я беру ответственность на себя.
Уинри кивнула.
— Спасибо, доктор.
— Не за что, — покачал он головой.
Уинри вошла. А у Мари сердце упало — легкость, с которой врач впустил Уинри в палату в неурочный час, явно говорила…
Мари прогнала от себя эту мысль. Еще не хватало.
— Доктор… — Мари подошла к Прайсу, тронула его за рукав. — Простите… я сама врач. Не могли бы вы мне коротко описать, что с мистером Элриком? А то нам так толком никто и не сообщил.
— Кем вы ему приходитесь? — спросил врач.
— Жена его брата, — ответила Мари уже почти привычно. — Точнее, вдова.
— О! — взгляд доктора слегка изменился. — Если не умер в первые же сутки, значит, скорее всего, выкарабкается. Хотя я был уверен, что умрет. А вот когда придет в сознание — тут я вам не скажу. Может, через пять минут, может, через две недели.
— Так все-таки, что такое? — спросила Мари, подавив вздох облегчения — рано. — Отравление? Шок? Травма черепа?
— Отравления нет, — покачал врач головой. — Ожоги… ну, вторая степень и площадь, слава богу, небольшая. Перелом ребер — пустяки. Травма позвоночника — это уже сложнее. Вроде бы, тело не парализовано, но точнее я вам скажу, когда он окончательно придет в себя. Глаз, надеюсь, мы спасем — вправили там все на место и зашили веко. Вот легкое порвано и потеря крови — это уже совсем плохо. Переливание мы ему сделали, но пока видимого эффекта нет. Будем делать каждые два дня, состояние должно стабилизироваться. Плюс шок. Может быть, теперь, когда его жена здесь…
— Может быть, — Мари закусила губу.
— Вы позволите, если я закурю? — доктор похлопал себя по карманам, разыскивая сигареты.
— Лучше не надо, — покачала Мари головой.
— Ну как скажете… Кстати, вы не знаете, кто делал ему автопротезы?
— А что? — Мари бросила на доктора подозрительный взгляд.
— Да ничего. Восхитительная работа там, где дело касается механизма… но топорнейшая хирургия. Очень грубые шрамы. Такую технологию вживления уже лет десять не используют.
— Насколько я понимаю, этим шрамам уже больше двадцати лет, — довольно сухо сказала Мари.
— О?.. Вот как? — доктор посмотрел на нее с любопытством. — Это ж сколько ему было…
— Одиннадцать, насколько я знаю… Это Уинри делала ему автопротезы. Его жена. Ну, вы ее только что видели.
— О!.. — доктор присвистнул. — Что за женщина! Черт, я начинаю завидовать этому парню.
— А вы не женаты?
— Три года как вдовец. Так что я вас понимаю, коллега. Ничего. Живы будем, не помрем… Ладно, если вы не возражаете, пойду я все-таки закурю.
Он ушел.
Мари сидела в коридоре около палаты еще минут десять, наверное. Она была совсем одна — мисс Хьюз куда-то ушла, как и капитан Брош. По делам, наверное. Очевидно, у них теперь очень много дел.
Мари сначала посидела на кресле для ожидающих (здесь были нормальные кресла, даже с обивкой), потом встала, подошла к окну… подумала, что выглядывание из госпитальных окон может превратиться в нехорошую привычку. Летом шел дождь, теперь идет снег… Еще подумала о том, что каким-то образом Жозефина Варди и заговорщики отступили на второй план. С тех пор, как Уинри сказала, что Эдвард тяжело ранен, она о них даже ни разу не подумала, хотя поначалу новость о том, что история с эсерами наконец закончилась, поразила Мари больше всего. Когда же Эдвард успел стать ей так дорог?.. Ведь они не так уж много времени провели вместе…
Впрочем, нет, все правильно. Эдвард ей сразу понравился, а потом она по-настоящему подружилась с Уинри, а Уинри любит Эда… А еще Эда любят его дочки, а Мари подружилась и с ними тоже. И главное: Эда любил Ал, а Мари… Мари любит Ала. Даже сейчас. И может быть сейчас даже больше, чем в то утро, когда она проснулась рядом с ним. Да нет, не «может». Определенно, больше.
Как же это с ней случилось?..
Дверь за спиной скрипнула, Мари обернулась.
На пороге стояла Уинри, она чуть натянуто улыбалась.
— Ну вот, я, по крайней мере, его увидела, — сказала она с наигранным воодушевлением. — Выглядит не лучшим образом: весь в бинтах, а что не в бинтах, то какое-то синее. Но, полагаю, так легко я от него не отделаюсь. Мари, не возражаешь поскучать здесь еще чуть-чуть?.. Я бы хотела поговорить с врачом.
— Я с ним уже разговаривала в твое отсутствие, — сказала Мари. — Если хочешь, перескажу дословно. Без купюр.
— Ну, если только без купюр… Элисия сказала, что Прайс сейчас лучший доктор, что работает на армию, но эти лучшие доктора жутко высокомерные: всегда-то они знают, что тебе говорить, что не говорить! Может, он хоть с коллегой был откровенен!
Голос Уинри вдруг упал.
— Мари… Эдвард выживет?
— Доктор Прайс думает, что да, — тихо ответила Мари.
Уинри подалась вперед.
-..Но да придет в сознание — сказать трудно. Кроме того, имело место повреждение позвоночника…
— Эдвард может оказаться парализован? — спросила Уинри быстро.
Мари только беспомощно пожала плечами.
Уинри глубоко вдохнула. Улыбнулась.
— Значит, будем ждать. Но в любом случае очень приятно слышать, что мне не придется носить черное. Черное — это так уныло! — Мари подумала, что Уинри, как светлая блондинка, в черном смотрелась бы превосходно, но высказывать это, разумеется не стала. — Тогда пока поехали домой. Покажу тебе нашу квартиру в Столице. Если, конечно, Эдвард не превратил ее за последние месяцы в свинарник еще в большей степени, чем раньше. Вообще, Элисия пообещала мне, что присмотрит за ним, но ты же знаешь Эдварда!
Квартира Элриков в Столице оказалась большой — всего три комнаты и кухня, зато огромных размеров — но не слишком ухоженной. Когда они вошли, их встретил запах помещения, в котором давно никто не бывал. Окна в гостиной были задернуты, и в комнате был тот неприятный полумрак, который воцаряется днем в покинутых помещениях.
— Ффу! — воскликнула Уинри, отдергивая шторину. — Эдвард, должно быть, здесь давно не появлялся.
В комнате было очень пыльно — что, впрочем, из-за практически полного отсутствия обстановки производило не столь гнетущее впечатление, сколь могло бы. Здесь всего и мебели-то было, что большой диван-раскладушка и полупустой шкаф. На верхней полке шкафа стояла посуда (отнюдь не парадная), на нижней были сложены книжки. Средние полки пустовали.
— Как ты понимаешь, мы с девочками сюда редко приезжаем, — сказала Уинри. — Эдвард с Алом здесь живут… жили постоянно, когда в Столице, но они часто уезжали в командировки, то се… Если нам случалось оказаться в Столице всей семьей — а иногда бывало, — тогда мы с Эдвардом занимали одну спальню, Ал — другую, а девчонок укладывали на софе в гостиной. Конечно, можно было обзавестись квартирой побольше, эта Эдварду полагалась еще пятнадцать лет назад, при вступлении в должность… с тех пор его несколько раз повышали, предлагали и переехать, но он отказался. Мол, смысла нет. Вообще-то, я с ним согласна, но, боюсь, его просто пугала мысль, что придется перевозить архивы.
— Архивы? — переспросила Мари.
— Пожалуйста, — Уинри взбежала по лесенке на второй уровень, распахнула дверь. — Полюбуйся.
Мари заглянула.
Комната мало походила на спальню. Нет, кровать там была — хотя ее с трудом можно было увидеть из-под россыпей книг. Книги, папки и просто листы бумаги занимали в этой комнате особое положение — ими были плотно набиты шкафы, не оставившие на стенах свободного места, они неустойчивыми стопками громоздились на полу, оккупировали письменный стол, даже свисали в сетках с потолка.
— Гос-споди… — прошептала Мари. — Рай букиниста… Послушай, Уинри, Эд что, хранит дома рабочие документы?!