Страница 7 из 14
У Юры. Я хмыкнула, усмехнулась, а потом и расхохоталась. И из-за этого я столько времени страдала?! Из-за Юры?! Теперь-то мне известна истинная цена любовным переживаниям - ведь забыла о них, как только появилось из-за чего беспокоиться по-настоящему. Интересно, а Юра смог бы пройти невесть сколько километров по воде и холоду? Смог бы есть сырое мясо? Смог бы по-доброму проститься с маленьким главарем? У Юрки главарь точно не взял бы шапку!
Я все хихикала и хихикала, а тем временем из дома вышел человек и направился в мою сторону. Я тут же вскочила, натянула трусы, джинсы, водолазку. Стояла и смотрела, как он идет: белокожий - по такой-то жаре! - мужчина, одетый в одну лишь полосатую, неопределенного покроя юбку до колен. Что-то с ним было не так. Только когда он достиг заградительной полосы, поняла, что именно: он был ненормально высок. Аномально высок - на три головы выше меня. Не долговязый, нет. Этот мужчина был сложен пропорционально. Назвала бы его писаным красавцем, если б он не был в прямом смысле слова великаном. Два пятьдесят, не меньше! И голова странная - череп вытянутый, у людей таких не бывает.
У электрической преграды он остановился, сделал руками какие-то пассы и поманил меня к себе. Я не стала сомневаться. Быстро похватала в охапку свои вещи, забросила на плечо сумку и побежала к нему. У полосы остановилась. Поняв мои колебания, великан протянул руку над линией черной травы. Я закинула кофту и пуховик на левое плечо, взяла в левую руку сапоги и обхватила правой ладонью его большой палец. Действительно большой, толщиной почти с мое запястье.
На пути к дому наша пара представляла собой уморительное зрелище. На шаг гиганта приходилось пять моих. Я задирала голову, чтобы заглянуть в его лицо. А он улыбался. Да, улыбался точно так же, как я несколько минут назад, явно находя ситуацию забавной. Я не удержалась и тоже фыркнула. Он тут же наклонился, чтобы увидеть выражение моего лица. Казалось, это веселье его озадачило. Остановился, провел огромной рукой по моим волосам, внимательно рассмотрел лоб, глаза, нос, подбородок, потом ощупал мягкими, осторожными пальцами всю голову и даже, взяв за руку, заставил меня повернуться туда-сюда. На безмятежно красивом, как у фараона Хефрена, лице появилось выражение недоумения: приподнялась бровь, напряглись ноздри, губы что-то прошептали. Я смирно стояла, не сводя с великана глаз, и совершенно не боялась. Поверить в реальность происходящего было невозможно.
Постояв несколько минут в глубокой задумчивости, он как-то странно вздохнул и повел меня дальше.
Внутри здание не было ни оштукатурено, ни украшено. Голый камень даже в жару сохранил прохладу в помещениях. Я щурилась: после ослепительного блеска дня глаза не сразу приспособились к полумраку, пронизанному тонкими лучами света из узких окон. Пройдя через несколько почти пустых помещений, мы остановились в круглом зале, ярко освещенном сверху через стеклянный потолок. Здесь было очень мало мебели, но имеющаяся оказалась подстать обитателям. В каменных стенах вырезаны ниши, в которых стоит аппаратура: щиты с кнопками и крохотными экранами, что-то ровно гудящее, как компьютерные системники, многочисленные разноцветные мониторы и какие-то совсем неописуемые штуковины из светлого матового металла. От одного из мониторов, стоящего на каменном пьедестале, к нам обернулся еще один великан. Бросил на меня равнодушный взгляд и вернулся к экрану, на котором бежали вверх-вниз черные кривые. Он сидел на деревянном табурете, который я вполне могла бы использовать в качестве стола.
Я решила для себя, что это место - лаборатория. Ведь мой проводник не может быть человеком! И его внешность, и корабль, и невидимая преграда убедили меня в том, что он скорее всего инопланетянин. Возможно, я попала на другую планету. Не то чтобы это сформулировалось словами - пока я вообще не способна была что-либо формулировать, - однако было совершенно ясно, что он не человек. Из этого автоматически следовало, что он превосходит меня в интеллектуальном и техническом плане. И так же ясно из этого следовало (хотя я ни за что не прослежу за собственной логикой), что помещение, в которое привел меня великан, должно иметь научное предназначение.
Посреди комнаты, прямо под центром стеклянного купола, лежал высокий и широкий четырехугольный каменный блок. В его углы были вделаны светлые металлические цепи с браслетами, которые подошли бы обычным людям. Вокруг с высоких штативов на стол целились осветительные приборы, а какие-то круглые штуки парили над ним в воздухе. Кажется, мне даже померещились пятна крови на серой гладкой поверхности. Только сейчас я заметила, что в зале пахнет чем-то нехорошим, как будто медицинским.
И вот тут я испугалась.
Ой-ой-ой. Все ясно, все ясно! Сейчас меня уложат на стол и препарируют. Люди для этих гигантов - как лягушки или мыши, подходящий объект для опытов! Не умом, а обострившимся, почти что животным чутьем я поняла: нужно немедленно, сию секунду показать великанам, что я не дикарка вроде тех, которые меня сюда прислали, что меня нельзя резать!
Отцепившись от огромного пальца, я сунула великану в руку свой пуховик, шагнула к ближайшему каменному пьедесталу и принялась выкладывать из сумки вещи. Черт его знает, что это за место и кто эти странные существа, но, раз здесь ничто не напоминает привычные мне приборы и предметы обстановки, тем интереснее будет хозяевам посмотреть на то, что я им принесла. Дрожащими руками я включила телефон. Лишь бы аккумулятора хватило хотя бы на пять минут! Нашла папку с музыкой, прибавила громкость. Потрясла перед хозяином разряженным плеером с наушниками, пластмассовой расческой, самой сумкой наконец - она же из искусственной кожи!
Вроде получилось. Великаны не спешили тащить жертву к операционному столу. Приведший меня мужчина внимательно изучал влажный еще пуховик, который в его руках казался детской распашонкой. Телефон произвел фурор: второй великан поднялся со своего массивного деревянного стула и пересек комнату, чтобы взять странную вещицу, поющую человеческим голосом. Оба склонили головы, разглядывая лежащий на огромной ладони аппарат. Посмотрели друг на друга, будто собирались что-то сказать, однако не произнесли ни слова. Может, они телепаты? Мой очнувшийся мозг тут же сделал вывод: нужно говорить с ними! Конечно же, требуется песня или стихотворение. Поэзия - достояние культуры; дикари стихов не сочиняют. Я начала декламировать первое, что всплыло в памяти:
- Вечор, ты помнишь, вьюга злилась, на бурном небе мгла носилась, луна, как бледное пятно, сквозь тучи мрачные желтела, и ты печальная сидела, а нынче - погляди в окно! Под голубыми небесами великолепными коврами...
Никогда я так не старалась произвести впечатление! Нажимала на конец каждой строки, гримасничала и жестикулировала изо всех сил! И - опять победа: оба смотрят на меня не отрывая глаз. Значит, я угадала, они не встречали еще таких как я! Но страшный стол близко, надо закрепить успех.
- Ксения, - сказала я, ткнув себя пальцем в грудь. - Я - Ксения. Ты?
Тот, что привел меня, неуверенно приподнял руку. Я повторила:
- Ксения!
- Ксенья? - повторил он и направил на меня палец.
Я закивала.
- Ксения, Ксения! А ты?
Он произнес что-то совершенно невоспроизводимое. С третьей попытки мне удалось выговорить:
- Тьейрийвагэ. Териваг.
Такой вариант его удовлетворил. Я огляделась в поисках чего-нибудь вроде бумаги - для окончательного триумфа надо им показать пифагоровы штаны или пиэр-квадрат. На второго великана я временно перестала обращать внимание, а зря. Потому что он вдруг шагнул ко мне, осторожно приподнял и посадил на ближайший стул. Согнувшись, встал сзади, взял за плечи. Я замерла, боясь шелохнуться, - раздавит же, кости переломает! Териваг отошел к одному из столов и вернулся с длинной тонкой иглой в страшных пальцах. Взял мою руку, примеряясь, совсем как медсестра в поликлинике. Ткнул иглой в палец. Замерев, не дыша и с каждой секундой все больше холодея, я смотрела на него, ожидая удара, пыток, вскрытия заживо. А Териваг стоял на коленях, посапывая от напряжения, и неподвижно держал иглу. Он был очень красив. Голова огромная, как котел, но черты лица мягкие, благородные, дивно очерченный профиль - один в один как у известной статуи Хефрена! - прямой нос, длинные светлые брови, белые волосы коротко острижены... Громадные темно-карие глаза повернулись в орбитах, взглянули прямо мне в душу. Ресницы длиной сантиметра два. У меня таких никогда не будет. И глаза у меня не карие, хотя я всегда хотела, чтобы были именно карие. Но уродилась с глазами, что называется, смешанного цвета: вся радужка в желтых, серых и коричневых пятнах. Кто-то великодушно называл их зелеными, а одноклассница как-то выдала: "У тебя глаза цвета крапивного супа!" Сейчас положат меня эти изверги на стол, вырежут мои крапивного цвета глаза и сильно удивятся форме сетчатки. А я уже не смогу им объяснить, что это результат лазерной коррекции зрения...