Страница 14 из 102
альных отношений названной эпохи (т. е. Темных веков): господство
мелких царьков и знати, частное аристократическое хозяйство (ойкос)
как основу их влияния и силы, простоту политического быта, обхо╜
дящегося без бюрократического аппарата, без формализованной пра╜
вовой системы и т . п., наконец, неразвитость социальной структуры,
отсутствие четких категорий свободы и кабалы, при ясном, впрочем,
различении знати и простого народа.36 Равным образом и в традиции
о Великой колонизации за историями личных распрей, убийств и из╜
гнаний, с которыми позднее связывался вывод той или иной колонии,
скрывается по крайней мере одно общее воспоминание о глубинном
социальном кризисе, характеризовавшем архаическую эпоху и поро╜
дившем колонизационное движение.37
Нам кажется, что этого аналитического обзора достаточно, чтобы
представить логику источниковедческого подхода ученых типа Старра
и Финли, его сильные и слабые стороны. Отталкиваясь от критических
принципов. разработанных еще классической историографией XIX в.
новейшее направление явно преступает разумный предел в своем скеп╜
тическом отношении к античной традиции. Резко противопоставляя
древнему преданию данные, добытые археологией, отказываясь совер╜
шенно от попыток извлечь из традиции указания на вехи событийной,
политической истории, сводя к минимуму также и возможности вос╜
создания истории социальной, оно по существу переходит на позиции
гиперкритицизма.
При этом опасно не то, что в русле этого направления можно, на╜
пример, как это делает Финли, поставить под сомнение достоверность
предания о Троянской войне -- на том именно основании, что, согласно
археологии, гибель Трои V ila (около 1200 г. до н.э.) оказывается ча╜
стью общей катастрофы, постигшей эгейский мир, когда невозможно
было уже никакое крупномасштабное предприятие микенских греков
в сторону Малой Азии.38 Повторяем, опасно не столько разрушение
новейшими скептиками древнейшего пласта античного исторического
предания, которое и в самом деле в большой степени пропитано ми╜
36 Ibid. Р 81-87.
37Ibid. Р 93-99.
38Ibid. Р. 62-63. -- В острой дискуссионной форме этот взгляд бы л развит Финли
еще в 1964 г См.: Finley М. J., Caskey J. L., Kirk G . S., Page D. L. T he T rojan W ar / /
JHS. Vol. 84. 1964. P. 1-20.
----------------------- Page 37-----------------------
фологическими и легендарными мотивами, сколько приложение этого
разрушительного скепсиса к материалу более позднему, к тому раз╜
вившемуся уже на новой доку ментальной основе, последовательному
и непрерывному историографическому ряду (ранние городские хрони╜
ки-произведения логографов -- Геродот и развитая историография
классического периода --Аристотель), который лег в основу распро╜
страненной реконструкции архаического времени.
К сожалению, этого опасного увлечения не избежала и наша,
отечественная историография. Примерами могут служить работы
К. К. Зельина и В. П. Яйленко, где, вослед западным авторитетам, ста╜
вится под сомнение принятая версия исторического развития в век ар╜
хаики, и делается это под тем именно девизом, что позднейшая грече╜
ская традиция -- в конечном счете и более всего Аристотель -- не имела
точных и достоверных сведений о раннем времени, а потому и модер╜
низировала его сверх всякой меры. Зельин, критикуя свидетельства
Аристотеля и Плутарха, отвергает для Аттики VI в. до н.э. возмож╜
ность принципиальной политической борьбы, порожденной разностью
социально-экономических интересов, и сводит истоки тирании к сопер╜
ничеству знатных вождей и их кланов.39 В свою очередь Яйленко из
недоверия к традиции сначала отказывается от реконструкции соци╜
альных отношений в раннюю архаику по Гомеру, а затем для поздней
архаики отвергает всю концепцию социальных противоречий, кризи╜
са и революции как базирующуюся исключительно на представлениях
позднейших модернизаторов -- сначала античных, а затем и новейшего
40
времени.
Но вернемся к основному предмету нашего обзора и посмотрим те╜
перь, как новейшее направление в англо-американской историографии
решает другую, собственно уже историческую проблему -- проблему
рождения полиса. И здесь, на примере работ все тех же Ч. Старра и
М. Финли, можно без труда выявить ряд таких характерных особен╜
ностей, которые должны предостеречь против некритического следо╜
вания этим новейшим авторитетам. Первая такая особенность, зако╜
номерно вытекающая из охарактеризованной выше методологической
позиции, -- отвержение распространенного взгляда на рождение поли╜
са уже в VIII в. до н. э. как основанного на модернизаторских пред╜
ставлениях и соответственное снижение этой даты по крайней мере на
столетие. Старр посвятил этому вопросу специальный этюд, где дал
обзор различных сторон и черт раннегреческого полиса, подчеркнув
в качестве главного вывода, что эта важнейшая ячейка классическо╜
З9 3ельин К. К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в. до н.э. М.,
1964.
40 Яйленко В . П . Архаическая Греция / / Античная Греция. T. I. М., 1983. С. 128-
193.
----------------------- Page 38-----------------------
го общества поначалу была весьма примитивным и рыхлым образова-
41
нием.
С точки зрения физического своего существования (physically),
указывает Старр, греческий полис первоначально являл собою, скорее,
некую завязь из нескольких деревень, нежели подлинное урбанисти╜
ческое единство.42 Не было ни стен, ни строгой планировки, ни отчет╜
ливо обозначенной центральной площади -- агоры, ни основательных
каменных святилищ (в древнейшую эпоху храмы строились из дерева
или кирпича-сырца), и даже некрополь долго оставался в черте скла╜
дывающегося городского центра.
Равным образом и в духовном плане (spiritually), т. е. в качестве
политического и идеологического единства, ранний полис весьма еще
был далек от классической модели.43 Не было ни развитых норм граж╜
данской справедливости, а соответственно и точных законов, ни пра╜
вильной структуры управления в лице характерной для позднейшего
времени взаимосвязанной системы: народное собрание -- совет -- маги╜
стратуры.
Политическое лидерство долго носило личный характер (цари, а
по их устранении -- тираны как своего рода рецидив авторитарной
власти). Равным образом долго сохранялось значение аристократиче╜
ских связей, что и внутри общин, из-за блокировки или соперничества
знатных кланов, и вовне, из-за своеобразной повсеместной солидарно╜
сти знати, действовало в ущерб связям гражданским, полисным. Ха╜
рактерным было отсутствие целостной государственной политики, и в
частности правильных, ведомых государством войн (до конца VIII в.).
Наконец, не сразу был достигнут прогресс и в военной организации и
тактике, в создании гоплитской фаланги, где нашел свое воплощение
корпоративный, гражданский дух.
Принципиальным этапом, когда происходит перелом в развитии и
из эмбриональных форм являются более или менее правильные ин╜
ституты, присущие настоящему уже полису, надо, по мнению Стар╜
ра, признать рубеж VIII-VII вв. Причем он подчеркивает быстроту,
взрывной характер свершающейся в этот момент перемены.44
Эти наблюдения и предупреждения против модернизации явлений
глубокой древности по классическим образцам не лишены известного