Страница 50 из 55
волосами с проседью виднелась на гребне высокой спинки. Сразу же у двери стояли три
мягких стула, на них Вениамин Семенович указал Демину и Лиле.
– Добрый день, коллеги. Вениамин Семенович! – голос принадлежал человеку
преклонных лет, усталый и грубый.
– Добрый день, Геннадий Федотович, – ответил за всех Вениамин Семенович.
– Уважаемый профессор, я должен вас поздравить с выходом из комы. Как вы себя
чувствуете сейчас? Мы можем продолжить обговаривать наши с вами проблемы?
Надеюсь, вы еще не забыли, на чем мы остановились в прошлый раз?
108
Демин напряг память, но так и не припомнил хотя бы проблеск предполагаемого
разговора или ситуацию встречи с этим человеком.
– Извините, что-то не припоминаю. Последнее что я помню…
– Геннадий Федотович, у нас изменения, – вмешался Вениамин Семенович.
– И какие же?
– Наш уважаемый профессор дисквалифицировался.
– Профессор Сабуров?
– Да.
– И кто же он теперь?
– Теперь он стекольщик.
– Это правда, уважаемый профессор? Это не шутка? Вы теперь стекольщик?
Лиля с беспокойством посмотрела на Демина.
– Мне кажется, уважаемый Геннадий Федотович, что из всех присутствующих здесь
шутит один Вениамин Семенович. Не так ли, коллега? – обратился он к сидящему у
противоположной стены Вениамину Семеновичу, словно его связывал с ним не один год
работы над проблемой. При этом Демин не преминул слегка саркастически улыбнуться, на
что коллега абсолютно не отреагировал.
– Ну, тогда прекрасно. Сохранившееся у вас чувство юмора чудесным образом
подтверждает, что с вами все в порядке, и мы можем начать наше обсуждение. Кстати,
профессор, вы теперь называетесь Сабуровым. Вам об этом сообщили? Это ваш
псевдоним. И это приказ. Он вам нужен как воздух для конспирации в нашем совместном
деле по договору и вашей безопасности. Надеюсь, вы еще не забыли о нашем договоре,
который подписали в один из дней вашего просветления во время болезни?
– Договор? – переспросил Демин без малейшего оттенка удивления. И посмотрел на
Лилю.
Лиля взволнованно заморгала ресницами.
– Надеюсь, – продолжал Главный, – милая Лиля посвятила вас в подробности
последних событий? Сообщила вам о результатах эксперимента? Мы старались выполнить
все инструкции первого этапа работы, составленного вами плана, пока вы находились по
другую сторону сознания. Что скажет по этому поводу милая Лиля и что скажет
уважаемый профессор?
– Во-первых, Геннадий Федотович, я бы хотел освежить в памяти договор, который
якобы я подписал.
– Ну конечно, конечно. Я вас прекрасно понимаю, профессор Сабуров, что после
болезни, возможно, не все возвратилось к памяти. Что-то еще брезжит в тумане. И
Вениамин Семенович вам его покажет после нашего обсуждения, если свой экземпляр вы
где-то загубили.
– Хорошо. В таком случае, о Лиле. Ей пришлось пережить значительные потрясения в
результате выдуманной вами шоковой терапии отрицательных эмоций. Женщину на
четвертом месяце беременности опасно подвергать столь жестокому испытанию.
– Позвольте, коллега, не вы ли изложили в ваших инструкциях, какие эмоции
необходимо использовать в период созревания плода для формирования желаемого
генетического типа?
– Безусловно, я. Но я никак не предполагал, что ваши помощники так грубо извратят
мои указания. Не буду вдаваться сейчас в детали, но теперь, когда я, наконец, смогу лично
контролировать дальнейшие эксперименты, мы сможем избежать фатальных ошибок, –
при этом Демин кинул взгляд в сторону Вениамина Семеновича. Верный подданный
Главного лишь нервно повел зрачками, что-то выискивая у себя в голове.
– О каких ошибках вы говорите, профессор? – в голосе Главного появилась
раздражительная обеспокоенность.
– Не вам ли, уважаемый Геннадий Федотович, как ученому, должно быть известно, что
неподготовленные и ничем не поддерживаемые отрицательные эмоции во время
109
беременности матери обязательно приведут к тому, что ребенок родится с комплексом
неустойчивой психики и поэтому вырастет слабым и ранимым. Вы такой генотип хотели
создать? Или психически устойчивый?
Наступила тяжелая пауза. Трудно представить выражение лица собеседника, но Демин,
как психолог, все же попытался это сделать в силу своих способностей.
– Это все инициатива Сорина, этого безумца… – нарушил паузу Вениамин Семенович.
– В связи с этим я сомневаюсь, что результаты с Лилей будут безупречно чистыми.
Сомневаюсь, Геннадий Федотович.
– М да… – протянул Главный. – Жаль. И что же вы предлагаете в отношении нее?
– Попробую исправить установками противоположного характера. Но не гарантирую.
Она одна была задействована в работе эксперимента?
– В палате есть еще одна женщина. Она на втором месяце и с ней еще не начата работа.
Мы подобрали ей партнера с подходящим ДНК. Верно, Вениамин Семенович?
– Вот как! – Демин вопросительно посмотрел на Вениамина Семеновича. Верный
подданный не смог скрыть своего беспокойства. Он неуютно поерзал на стуле, усаживаясь
поудобней. – И какое потомство вы надеетесь получить, если не секрет? – добавил Демин,
обращаясь уже к Вениамину Семеновичу.
– Секрет, но не для вас, – ответил Главный за своего помощника. – Иначе, вы
понимаете, что не сможете выполнить нашу задачу и заказ вышестоящей организации.
Впрочем, эти подробности вам осветит мой заместитель, Вениамин Семенович. С этой
минуты, он обязан будет выполнять все ваши указания по работе, какие бы они не
показались ему странными. Я не желаю более рисковать ни временем, ни материалом. Все
очень дефицитно.
Вениамин Семенович окончательно вышел из равновесия. Его глаза проснулись и
выстрелили в затылок Главного:
– Но Геннадий Федотович! Она не готова к работе…
– Прекратите, Вениамин Семенович. Все, что необходимо я сказал. Извольте
выполнять! С кем и как нужно заниматься, теперь решает товарищ Сабуров. Он, как и мы
с вами, связан договором и отвечает головой за выполнение программы. Кстати, сумма
оплаты заказчика, как профессора Сабурова, так и нас с вами, коллега, не может не
устраивать. Так что срочно принимайтесь за работу. На этом все, господа товарищи! –
закончил язвительной шуткой Главный.
Поднялись и пошли из кабинета молча, молча вместе вернулись в кабинет Демина. На
двери уже была приколочена другая табличка. На ней значилось: «Профессор Сабуров».
– Присаживайтесь, Вениамин Семенович. Может быть, вы будете так любезны,
осветить мой пробел за время моей болезни, – первый нарушил общую замкнутость
Демин. – Может быть, ответите на некоторые вопросы и покажете пресловутый договор?
– Ну почему же пресловутый? Нормальный договор, сейчас сами в этом убедитесь – с
этими словами помощник Главного открыл кожаную папку и немедленно извлек лежащий
сверху стандартный лист. Демин пробежал глазами текст, отметил для себя в грамотности
и точности изложения. Стояли штамп и печать Министерства Академии Наук СССР и
какого-то военного ведомства. Присмотрелся повнимательней к своей подписи. Она
оказалась личной без малейшего сомнения!
– Хорошо, хотя странно, когда это я его подписал, – проговорил он, возвращая листок
Вениамину Семеновичу.
– Это копия для вас, профессор.
– Хорошо. Тогда давайте поговорим о главном.
– Я готов вам все, что знаю, объяснить, – при этом он неопределенно посмотрел на
Лилю. Уловив его взгляд, Демин отрицательно помахал кистью руки:
– Лиля моя жена.
– Я бы на вашем месте не подвергал жену осведомленности, которая может, не дай Бог,
оказаться для нее роковой, уважаемый профессор.
110
Не скрывая своего удивления, Демин признательно приложил руку к своей груди: