Страница 23 из 37
– Ответ будет завтра, Альфред Петрович.
***
– А Потемкин? Что, нет его? – спросил Лок
– Не будет. Выходной у Потемкина. Но завтра он будет точно, – ответил дежурный.
«А, может быть, – тяжело согласился Лок, – это к лучшему…». Удава, напоминал Потемкин. А Лок – это заяц, который сегодня, зачем-то хотел сказать, что он знает, где протокол: Краснокутский забрал. «Я же, – сказал Краснокутский, – ответил за вас! Вот пусть у меня протокол и лежит. Мне он – на всякий случай, а вам? На хрена ксерокопия, Лок?»
«Но, Потемкин, – считал теперь Лок, – может нашел бы в нем что-то нужное? Может быть, это важно? Луну он по-своему видит…»
– Жаль, – сказал Лок, – что Потемкина нет. Ладно, оформляем выезд сегодня, к вечеру, хорошо? Автобус и «КАМАЗ» под товар.
Автобус, «неудачно сходивший» в Москву, сегодня пошел безопасной дорогой: в Одессу.
Бежишь ты легко, в волчью яму, Славик!
– Коллега, привет! – услышал, на выходе из гаражей, Потемкин.
В окошке стоящей неподалеку «девяносто девятки», блеснув в наступающих сумерках, ползло, опускаясь вниз, боковое стекло.
– Дай руку пожать, подойди. Ты не помнишь меня? – спросил человек, выходя из машины. Сам подал руку и предложил:
– Присядем?
Потемкин кивнул, занял место на пассажирском сиденье. Водитель включил зажигание.
– Не волнуйся, я тебя не ворую! Отъедем, немного, поговорить. Я, как ты видишь, один, и без пистолета…
Остановились неподалеку, просто подальше от глаз. Хозяин машины принюхался, и нашел легкий повод начать беседу:
– А-а! Потемкин, ты водку пил! Жить хорошо стал, шофера нанял? Рад за тебя, безусловно, рад!
– Не-ет, – возразил Потемкин, -водки не трогал. Я виски пил.
– Шикарные вкусы! Есть такой у меня, дружбан – тоже виски любит!
– Вкусы мои оценить приехал?
– О, нет, вкусы дело второе – я жизнь оценить приехал! Чего ты хочешь? Какого черта тебе неймется? Лезешь, куда не просят! Ты кто – прокурор? Бывший опер – охранник! Так занимайся охраной, руководи – у тебя целый взвод. Или ты – я не очень тебя понимаю – чего-нибудь хочешь, Потемкин?
– От тебя – ничего не хочу.
– А от кого?
– Из тех, за кого волнуешься – ни от кого.
– Потемкин, скажи, – это точно?
– Что именно?
– Ну, ты же нам перегадил малину?
– Разве я мог знать, чья это малина?
– Я денег бы дал, понимаешь? Мы ведь не чужие, чего там… я дам. И нам бы спокойно, и у тебя – копейка… Ты что – боишься? Да знаю тебя – не боишься…
– Послушай, – ответил Потемкин, – езжай и забудь обо мне! Я не сдам, это правда. Не знаю, как быть, но не сдам.
– Спасибо, слово – сила, я знаю. Но этого мало, гарантии бы…
– Богом поклясться перед тобою, Славик?
– Да чего стоит бог в наше время! – махнул рукой Славик.
– Смутное время… – вздохнул Потемкин.
– Вот именно – мутное! А в мутное время и слово, и бог – пустой звук. Все решают деньги! Ты же сам это видел – там, на посту, где мы вместе служили. Да вон, вокруг посмотри, я все окна открою – смотри – все решают деньги!
– Решают, – согласился Потемкин, – но мне тебя чем утешить?
– Откат – вот лучшая из гарантий. Возьми денег, и мы разойдемся.
– Или они тебе не нужны? – помолчав, и не слыша ответа, поинтересовался Славик.
– Нужны. Но не возьму. Не возьму, ты пойми, я знаю, чем ваша малина кончится. И не хочу так кончить! А ты – это дело твое!
– Ты хочешь сказать, что я плохо кончу? Ты что – ребенок? Ты не понимаешь? Чего я приехал? Да за тебе же переживаю, Потемкин – знаешь ты слишком много! И – у нас за спиной… Что нам делать?
– Знаю. Однако, не строй иллюзий – не только я.
– Ты кому-то накапал?
– Нет, не капал. Но, – твой напарник – раз. «Красный», «Синий» – два. И еще кто-то есть… Они знают, а те, кто не знают сейчас, узнают позже. Этого мало, Славик?
– Вот это – мои проблемы. Что делать с тобой – вот чего я не знаю! Ты догоняешь? Деньги бери и расходимся, и все спокойны, а ты – доволен!
Славик спешил, но терпел, стараясь не торопить Потемкина.
– А то, еще лучше – к нам подгребай. Это лучше всего. Умом тебя бог не обидел: с твоими мозгами капусту рубить будет лучше, чем без твоих. Ты ведь плохо живешь: на «Жигулях» до сих пор катаешься… А почему? Да потому, что ко времени не приспособился, не понял его. Живешь вне времени, а это глупо! Подумай. Я честно скажу: друг мой не меньше чем я, за тебя волнуется. А он в депутатском корпусе, между прочим…И в перспективном месте твоей работы он тебе может очень помочь…
– Кажется, знаю его: рукопашник бывший, охоту любит…
– Не знаю, он говорил, что ты любишь… Давай к нам: у нас холдинг такой, небольшой, милицейско-гражданский. Я лично, доволен, а ты, – рассмеялся Славик, – пугаешь плохим концом… Каким, где он?
– Не так далеко, как кажется. Ты уже стартовал. У тебя хорошо получилось, чему я не рад. Ты назад уже не повернешь. Ты влип! Не понял? А я не хочу начинать, чтобы быть потом в твоей шкуре!
– Не рад? Ты не рад за меня? Ничего себе, мама, смешно!
– Стартовал и бежишь в тупик. Да, тупик – это слабо сказано, Славик! Бежишь ты легко, в волчью яму! Во-первых, ты можешь нарваться, – убьют… Ну, дай бог, не убьют: ты «рога по-другому «вмочишь»! Приехал ко мне – ты уже вмочил! Прокололся. Случайно, конечно, – из-за того, что в «Тантале» вьетнамцами занялся я. Но – тем не менее…
– Да, вот если б не ты…
– А ты что – один? Ты и сам, вдруг, окажешься лишним! Свои уберут. Вот я и не рад, что тебе повезло. А помочь тебе, жаль, не могу.
– Мне помочь? О себе подумай! Ты же на волоске висишь! У тебя в чердаке порядок? Чем помочь! Обо мне он подумал! – «Дурак!» – сдержался и не добавил он вслух… – Чего ты меня пугаешь? Не пугай, ничего не докажешь! Я не светился. При чем тут вообще я? А засветился б – водители ни в жизнь на меня не покажут. Они «не узнают» меня! Ну и, чем тебе крыть? Да – нечем! Таможня их ловит! Их это происки! С них и спросите. Где деньги? А я почем знаю? Таможня ловила – она и ответит, где деньги! Ведь так? Ты ж опер, ты знаешь, что так!
Задавив в себе то, что хотел бы сказать, Славик, сквозь зубы выдохнул и отвернулся.
– Уверенность, – хорошо! – признал Потемкин, – Но то, что я вижу в тебе – это другое, Слава. Это – самоуверенность!
– А ты, – огрызнулся Славик: – знаешь ли, кто за мной? За кем все это дело стоит, Потемкин?
– Знаю, – Потемкин с торпеды взял «Мальборо», протянул Славику, и вытянул сигарету себе.
Тот машинально подал огоньку, прикурил и откинулся к боковому стеклу:
– А откуда? Ты шутишь? Не ошибаешься?
– Допускал, что могу ошибаться, да ты меня убедил.
– Я? Когда?
– Только что, Слав, только что.
– Ну, блин, анекдот какой-то!
– Анекдот. И анекдот, Слава, в том, что мы знаем, а он сам – нет. Не обольщайся. Ты намекаешь на могучего покровителя. Да, есть могучий, крутой человек, о котором мы говорим! Но о тебе он – ни сном, ни духом. Блеф это, Слава! Выдумка мелкой сошки – шестерки его! Лахновский – даже если и будет знать тебя по фамилии – то в тот же день, как ты влипнешь, забудет. Ты разгоняешься – чтобы расквасить лоб!
– Ладно. Мое это дело! Но – ты обещал! Или это – ля-ля?
– Не ля-ля.
– Да и бог с ним, я верю. Хотя, настращал ты меня, – покачал головой, пыхнул дымом Славик, – «Не тупик – волчья яма»… Помягче нельзя было?
– Помягче скажу: пусть не яма, а чайник… Он на огне – передумать поздно: смотри, дуй на него – он вскипит. Все равно вскипит! А конфорку гасить ты не хочешь. Не сможешь, пожалуй… Что выйдет? Вскипит, ничего не поделаешь, Славик! И не заметишь… И сварит…
– Меня?
– Ну, а кого же – тебя.
– Значит, поговорили?
– Поговорили. Я выходной, иду спать.
Пожали руки, Славик завел машину, Потемкин вышел.
– Предсказатель! – услышал он вслед.