Страница 16 из 37
– Что, это все? – спросил капитан.
– Н-да-а… – сказал ротный.
– Этого, – я Вам сказал, и Вы знаете – быть не должно! «Немцы, наши» – Вы что? Как хотите, а я Вам сказал. И я умываю руки!
Если не обнаружено – нет нарушения…
В продолжение не предусмотренной Уставом темы, Потемкин сделал шаг дальше.
– Сержант Ромашкин! Продемонстрируй процесс выстрела.
– Для производства выстрела необходимо выполнить следующие действия. Расстегнуть кобуру, вынуть пистолет, снять с предохранителя, путем постановки флажка большим пальцем в нижнее положение. Свободной рукой, ухватившись за рамку затвора, оттянуть назад, преодолевая сопротивление возвратной пружины, резко ее отпустить. Возвращаясь, затвор подаст патрон из магазина в патронник, оставив при этом курок во взведенном положении. Патрон в патроннике, курок в боевом положении – оружие готово к применению. Ответ закончен!
– Не совсем. Предотвращая случайный выстрел, флажок предохранителя ставим в верхнее положение. В общем, процесс, как история – долгий: «Снять… в положение. Свободной рукой ухватившись…» Обе руки… А нам дороги доли секунды! И свободной рука не всегда может быть. Скажи, а случайный выстрел сейчас возможен?
– Нет. Патрон в стволе, но поднят флажок – значит, заперт затвор. Невозможен выстрел.
Потемкин вынул свой пистолет. Показал: флажок находился внизу. – В моем случае выстрел возможен?
– Снято с предохранителя, значит, возможен.
– Невозможен – в патроннике нет патрона! Опера всегда носят оружие так. Преимущества? При первом касании, сразу понятно – флажок внизу – значит, патрона в патроннике нет. Придя в себя, истекая кровью – все может быть, я сразу все понял. Минус одно движение: я не сбрасываю с предохранителя – сразу гоню рамку назад и взвожу затвор. А если я обнаружил флажок в верхней позиции – это значит патрон в стволе. Потому и заперт. Остается – без всех предварительных операций, пальцем сбросить флажок и стрелять самовзводом. Преимущества очевидны?
– Очевидны, но так же нельзя. Устав не велит. Им предусмотрено строго: в кобуре, по правую сторону от пряжки на поясном ремне…
– Устав необходимо соблюдать. Нарушение может быть установлено либо мной, либо проверяющим. А если не обнаружено – значит, нет нарушения. Но пистолет упакован должен быть так, чтобы успел сказать свое слово веско и вовремя. Когда неспокойно, не поленись, позаботься об этом. И станет спокойней.
– А как женщинам быть: их одежда не приспособлена к вашей манере ношению пистолета?
– Перескажу прекрасно сказанное: у войны не женское лицо!
***
– Покажи план занятий, Потемкин, – требует ротный. – По огневой подготовке конспект, разумеется, есть?
– Есть, – подтвердил Потемкин. Достал и представил к проверке конспект и план.
Ротный их полистал, почитал, расписался где надо.
– А ты, – спросил он, возвращая бумаги, – дурному бойцов не учишь?
– Нет – спокойно ответил Потемкин, – дурному я их не учу.
***
Из «подземелья», где проходил инструктаж и раздача оружия, взводный Потемкин, всегда поднимался последним. Железо решеток, стальных косяков и запоров, гремело в ушах, пока поднимался наверх, по ступенькам, под сводами столь массивными, что свет любой яркости, придавал ощущение сумерек и глухоты настоящего подземелья.
Зато, после этого, взгляд, мимолетный и даже через стекло, на небо, побуждал оценить и приветствовать солнце. А оно, как всегда, было вновь не таким, каким было совсем недавно. Оно, с каждым днем, обретало легкость, и поднималось выше. Потому, что клонилось теперь не к декабрю, где приходится пережить свой, холодный и самый короткий день – к вершине лета теперь направляется солнце.
***
– Потемкин, «Вьетнамская одиссея героя Чернобыля» – это не про тебя? – вспомнил вдруг ротный, статью из газеты «Известия».
– Про меня.
– Ну, раз был во вьетнаме, значит, знаешь вьетнамский?
– Не слишком…
– Дело такое. Присядь. Ты автобус вьетнамский помнишь? Возле аэропорта?
– Понимаю, о чем речь…
– Ищут твои коллеги. Но, пока суть да дело, шеф твой бывший, полковник Цупов, клиентов нам подогнал. Дал им совет: пока мы бандитов ищем вам нужна безопасность. Вообще, нужна. Так вот, говорит: обратитесь в «Тантал». Договор заключите, и будут вам, на законных основаниях – и защита, и сопровождение. Они уже приходили. Что скажешь?
– Да что я скажу? Разумно.
– Ну вот, – оживился ротный, – мы с руководством решили: берем это дело. И поручим тебе. А кому же? Твои посылают – тебе и работать. Все справедливо!
***
Два десятка въетнамцев-предпринимателей, закончив последние приготовления, поубирали бумажники, списки и настроились на неуютный и долгий отдых в пути. Путь неблизкий – Одесса, «Седьмой километр». Задача поездки – закупки на опте.
В районе аэропорта автобус был остановлен нагнавшей его темно-красной «пятеркой».
Сотрудник ГАИ, козырнув, как обычно, принялся проверять документы водителя, двое других, «в гражданке», приступили к проверке у пассажиров.
– Предупреждаем: валюта, наркотики и оружие, – лучше предъявить добровольно!
Какие наркотики и оружие, могли быть у этих, законопослушно примерных граждан? Но вот, валюта… Увы, была – и у каждого! Когда паспорта, патенты, валюта – оказались в руках у старшего из сотрудников, тот, взвесив в руке, покачал головой, подивился объему и распорядился:
– Будем разбираться! Через, – он взглянул на часы, – сорок минут ждем всех в кабинете номер 313, в Управлении по борьбе с организованной преступностью. Ясно?
Полчаса не прошло, а «Икарус» с послушными коммерсантами, ждал, где велели. Но готовности этой и прилежания, не оценили. Не кому было. И даже когда еще десять минут прошло, все осталось так же. Вьетнамцев не ждали. И кабинета 313 в Управлении не оказалось. В ужасе непоправимой потери, на стол дежурному легло заявление от потерпевших. По городу принимались меры для задержания дерзких мошенников, но мало кто верил в их результат, особенно когда стало известно, что номер «пятерки» на самом деле принадлежит «Запорожцу» «не на ходу».
Пока все закончилось тем, что бандитов искали, а полковник Цупов – начальник розыска, дал для «Тантала» клиентов.
Истинный свет луны
«Тантал» взял этих людей под свою охрану. Для потерпевших, милиционеры «Тантала» были людьми не чужими. Сочувствовали, слушая о случившемся из первых уст, и ссылались на взводного: «Лучше бы с ним. Он сыщик – разбирается больше». Однако, Потемкин, на эту тему, «не заводился».
Ле Ван Лок – староста и переводчик группы, для которого Потемкин получался куратором, повздыхал, да решился:
– Георгий, – сказал он, – мы знаем, ты сыщик! Ты в таких делах разбираешься. Надо поговорить
– Я сыщик бывший
– А разве это проходит?
– Любопытно: если сыщик, – то это навсегда?
– Думаю, да, – чуть смутился Лок.
– Могу сказать только то же, что и другие: сочувствия и симпатий – что в этом услышишь нового?
– Что-нибуль – ведь каждый способен сказать о луне по-своему.
– Интересная мысль, – согласился Потемкин, – но что это даст?
– Позволит, в итоге, увидеть истинный свет луны.
– Интересная мысль, – повторил Потемкин, – Я подумаю и позвоню тебе.
Позвонил в тот же вечер:
– Если не шутишь, согласен, поговорим.
– Не шучу, – удивился Лок. В душе почему-то прошел холодок тревоги. Едва уловимый сквозняк – как из дальних, непосещаемых комнат.
Легко неприязнь вползает в души
– Попробуй зримо представить все сказанное и пересказанное вокруг этого события, Лок, – прежде всего предупредил Потемкин, – Луну завалить можно! Я не хочу тратить время на то, чтобы мы просто пополнили этот добрый и бесполезный хлам. И мне интересно увидеть «Истинный свет луны», но просто так говорить я не буду. У разговора должна быть цель, и она диктует нам некоторые правила. Тебе надо понять их, и согласиться или не согласиться с ними.