Страница 15 из 20
После столкновения у Вульки обе роты вернулись в Пинск. В это же время уездному военному начальнику доложили о появлении повстанческого отряда в местечке Столин (некоторые предполагали, что это был тот же самый отряд). Против него тотчас же выслали под начальством майора Камрера 17-ю и 20-ю роты Полтавского резервного пехотного полка и 5 казаков. Настигнув повстанцев 11 июня за местечком Столин, майор Камрер дал бой. После двухчасовой перестрелки он штыковой атакой опрокинул неприятеля, загнав в болото. Это был крупный повстанческий отряд численностью около 500 человек под командованием Траугута. Чтобы окончательно уничтожить неприятеля, майор Камрер блокировал засевших в болоте повстанцев и отправил посыльного с просьбой прислать в помощь еще одну роту. 12 июня из Пинска вышла под командой поручика Петровского 19-я рота с 50 стрелками и 5 казаками. Между тем повстанцам удалось выбраться из болот и уйти от преследования[125].
До августа в Пинском уезде о повстанцах слышно не было. Утром 6 числа пинский военный начальник получил известие, что повстанческий отряд численностью до 500 человек пришел из Слонимского уезда и расположился «на позиции близ корчмы Млынок, у границы Пинского уезда». Об этом сразу же были извещены командиры 13, 15 и 17-й рот Полтавского резервного полка, находившихся вблизи указанной местности. В поддержку им из Пинска выступила 5-я стрелковая рота с 13 казаками под командой майора Синицина, который должен был взять на себя командование всеми четырьмя ротами.
Между тем командовавший 13-й ротой подпоручик Гербановский, находившийся в Святой Воле, не дожидаясь прибытия остальных рот, немедленно отправился по указанному направлению и близ села Вулька-Обровская, застал повстанцев врасплох в то время, когда многие из них спали. Когда военные открыли батальонный огонь, повстанцы врассыпную бросились бежать, не сделав ни единого выстрела. Преследование продолжалось достаточно долго. Прибывшие к месту боя остальные роты нашли дело уже завершенным. Для продолжения преследования в соседние леса Слонимского уезда послали несколько отрядов, человек по 100 каждый, но ни один из них не смог добыть сведений о дальнейшем направлении рассеявшихся повстанцев. Когда поступило известие, что для поисков разбитого повстанческого отряда из Слонима выслано шесть рот, эти команды возвратились в Пинский уезд[126].
После смерти Федора Юзефовича в его семействе осталось пятеро сирот: Алексей (ученик Пинского училища) — 11 лет, Екатерина — 7 лет, Николай — 5 лет, Анна — 4 года и Мария — 1 год[127]. Отец его, семидесятилетний священник, не перенес горя и 27 июля скончался[128].
Об убийстве Юзефовича, как и о смерти отца Даниила Конопасевича, одной из первых сообщила общественности московская газета «День», издаваемая И. С. Аксаковым. Материал о подробностях трагедии в редакцию прислал профессор Санкт-Петербургской духовной академии М. О. Коялович, пристально следивший за событиями, происходившими в родной ему Белоруссии. Препровождая материал И. С. Аксакову, Коялович писал: «Сообщаю вам два описания: мученической кончины сельского учителя в Ковенской губернии Викентия Смольского[129] и дьячка Федора Иозефовича в Минской губернии — этих невидных деятелей в нашем народном деле, но может быть действовавших на него самым благотворным образом. Оба они стояли у самого корня народной жизни. Дела этих маленьких по положению людей не легко могут быть известны теперь, когда наше внимание так задавливается крупными и грозными событиями. Некому взяться за раскрытие этих дел, да и некогда.
Но должно быть кому и должно быть когда — очертить хоть общее положение этих мучеников народного дела. Не должно быть, чтобы они сошли в тишину в безвестности об их подвигах. Сообщаемые описания их службы могут послужить хоть отчасти выполнением этого народного долга»[130].
Как только была получена эта печальная корреспонденция, редакция тотчас же выслала семье Юзефовичей через М. О. Кояловича 50 рублей серебром из сумм пожертвований, поступавших в редакцию газеты «в пользу семейств жителей, пострадавших от польских мятежников»[131].
В скором времени на поддержание пострадавшего семейства генерал-губернатор М. Н. Муравьев передал через Минского временного военного губернатора В. И. Заболоцкого 400 рублей[132], а Святейший Синод выдал семье Юзефовичей единовременное пособие в 150 рублей и назначил ежегодное содержание в 40 рублей, составлявшее годовой оклад псаломщика[133].
Глава IV. Память
Уже к осени 1863 года польское восстание было практически полностью подавлено, а к началу 1864 года исчезли его последние очаги. Многие участники восстания попали под суд: некоторых казнили, некоторых сослали в Сибирь или во внутренние губернии России. Так, в феврале 1864 года за участие в подготовке революционной организации в Минске были сосланы на жительство в город Чембар Пензенской губернии под строгий полицейский надзор Анна и Чеслав Свенторжецкие. Их сын, Болеслав, после разгрома отряда бежал сначала в Москву, а оттуда по поддельному паспорту за пределы России, в Париж. Лишившись всего у себя на родине, он не обрел покоя и на чужбине. Через год после описанных событий Болеслав потерял, возможно, самого близкого ему человека — жену Лауру, скончавшуюся во Франции 25 мая 1864 года[134]. А еще через два месяца, 22 июля, в ссылке умер его отец[135].
Оказавшись в эмиграции без средств, Болеслав Свенторжецкий вынужден был поступить учиться в военную школу в Сен-Сир (Франция). После Французской коммуны он выполнял обязанности коменданта в Алжире. Затем переехал в Венецию по просьбе матери, которая после ссылки поселилась в Италии[136]. Однако, не обретя душевного покоя, несчастный Болеслав окончил дни, застрелившись из пистолета[137]. Дочь его София (в замужестве Прозор), так, кажется, и не вернулась в Белоруссию, а проживала в Венеции. Доставшиеся ей от матери имения были распроданы по суду за долги отца. Накануне восстания Болеслав Свенторжецкий одолжил огромную сумму у соседей-помещиков, которая и была взыскана с его дочери после продажи имений.
Лясковскому также удалось выехать за границу. После разгрома отряда он почти всю зиму просидел в лесу недалеко от Игумена в землянке, куда раз в неделю ему приносили еду, «и откуда он не смел вылезть ни под каким видом, если не желал быть пойманным». Затем он перебрался в Петербург, где даже приходил посмотреть на некоторых сотоварищей, шедших этапом на каторгу. Об этом сообщал находившийся в этапе Владислав Баратынский[138]. Сам же Баратынский полностью отбыл каторжный срок, к которому был приговорен, и впоследствии написал воспоминания об участии в повстанческом отряде, аресте, суде и пр. Любопытно его внутреннее перерождение. Повзрослев и многое переосмыслив, он писал в предисловии к запискам: «В своих воспоминаниях я строго придерживался правды, писал только то, что сам испытал или чему был очевидцем, избегая пристрастия или патриотическо-фанатической ненависти; впрочем, после 23 лет, протекших после описанных событий, о фанатической ненависти не может быть и речи, — я теперь не поляк, а славянин, а потому на мятеж 1863 года смотрю как на вполне безумную мечту, ненужную ссору двух братьев — и кто в этом больше виноват, кто прав, для меня все единственно, я только накопил массу фактов, а судить об этом не берусь; передать же эти факты в общее сведение считаю полезным, дабы показать до чего, до каких страданий может довести увлечение несбыточными фантазиями и нелепыми мечтами»[139].
125
Архивные материалы Муравьевского музея, относящиеся к польскому восстанию 1863–1864 гг. в пределах Северо-Западного края. Ч. 2. Переписка о военных действиях с 10 января 1863 по 7 января 1864 года. — Вильно, 1915. — С. 208.
126
Архивные материалы Муравьевского музея, относящиеся к польскому восстанию 1863–1864 гг. в пределах Северо-Западного края. Ч. 2. Переписка о военных действиях с 10 января 1863 по 7 января 1864 года. — Вильно, 1915. — С. 301–302.
127
НИАБ. Ф. 136. Оп. 1. Д. 40834. А. 269 об.
128
Скрынченко Д. Памяти повешенного поляками псаломщика Юзефовича // Минское слово. — 1909. — № 722. — С. 2.
129
Смольский Викентий — православный сельский учитель, служивший в местечке Субочь Поневежского уезда Ковенской губернии. Повешен повстанцами. — Г. Щ.
130
Коялович М. О. Указ. соч. — С. 10.
131
Там же. — С. 11.
132
Скрынченко Д. Памяти повешенного поляками псаломщика Юзефовича // Минское слово. — 1909. — № 722. — С. 2.
133
НИАБ. Ф. 136. Oп. 1. Д. 30545.
134
НИАБ. Ф. 147. Оп. 3. Д. 20104. Л. 25.
135
1863 год на Міншчыне (Role 1863 nа Minszczyznie) / J. Witkowski i інш. — Мінск, 1927. — С. 129.
136
Гарбачова Вольга. Паўстанцы 1863 года на фотаздымках // ARCHE. — 2010. — № 12. — С. 130.
137
Мальцев Евгений, священник. Указ. соч. — С. 770.
138
Баратынский В. Л. Указ. соч. — № 9. — С. 589.
139
Баратынский В. Л. Указ. соч. — № 8. — С. 421.