Лисичка

- Нет.

- А с остальными в фейсбуке иногда... сейчас кто где, сам понимаешь...

- Не то слово.

- Чего ты бука такой?

- Кто где, а я здесь. Хотя ты даже не представляешь, где бывать доводилось. Ты хотела мне рассказать, что у Влада в Гамбурге клуб? Ну будешь опять в Гамбурге, передай, что я им горжусь.

- А сам не хочешь передать?

Я поднимаю глаза над меню и смотрю на Карину. Она, видимо, понимает.

- Ты всё ещё злишься...

- Имею право. А вот ты почему не злишься, у тебя брат погиб...

Карина молчит. Ах вот, значит, по какому месту тебя бить надо. Ну ладно.

Будет он нелепым и мудацким.

Сущему всему грозя бедой,

По-арабски будет он ругаться,

Потрясая черной бородой.

Официантка уходит, приняв заказ. Карина вздыхает.

- Если б не ты, я бы тоже погибла.

Сумасшедшая. При чём здесь это.

- Знаешь, не надо делать из меня героя этой истории. Я такой же кусок падали, как и все остальные. Поэтому мы и не общаемся. Я нахожу, что это здраво и логично. И к тому же безопасно для всех.

- Ты мне всегда казался самым нормальным из мараткиных друзей.

- Начнём с того, что другом Марату я не был, - говорю правду, как учили меня Гарик и Булгаков. - Он дружил с Владом и Валерой. А я - так, за компанию.

- И понимаю, почему ты не хочешь с ними общаться.

- Ты психолог что ли? - её понимание взрослых вещей меня возмущает.

- Кстати, да, - припечатывает Карина. - Я магистр психологии. Стокгольмский университет. Между прочим.

Черт, ей же лет двадцать пять уже. Проклятое время.

- Неплохо у тебя дела, - резюмирую и смягчаюсь. - Продолжай.

- Да, мама тоже говорит, что надо продолжать, но мы с ребятами сначала хотим попробовать своё дело.

- С ребятами?

- Ну да, с которыми учились вместе.

- И что за дело?

- Ну не знаю, как объяснить. Здесь такое называют коучингом, но это скорее центр повышения квалификации будет, если ты понимаешь, о чём я.

- Хорошее дело, что бы вы там не задумали. А сюда тебя каким ветром надуло?

- Надо продать квартиру. Мы больше не вернёмся. Несколько покупателей уже есть, я затягивать не буду, продам за сколько предложат.

- Тоже правильно, тут с каждым годом всё поганей.

Карина подпирает голову руками, смотрит на меня и снова улыбается. На этот раз совсем чуть-чуть. Что ж тебе надо, милый ребёнок. С грудью второго размера. Не ребёнок уже то есть. Но что? Так и спрашиваю.

- Что?

- Ты.

Истекая ядовитой злобой,

Всем вокруг внушая лютый страх,

Он взорвёт четыре мозгоскрёба

И порвёт шаблон в пяти местах.

- Я?

- Да.

- И что я? Что-то не так со мной?

- Ты счастлив?

Куда это ребёнка понесло. То есть не ребёнка. И что вообще, блин, происходит?

- Интересно ты меняешь тему разговора. А тебе не видней как специалисту?

- Конечно, видней. А ты можешь ответить сам?

- Ну у меня жена-красавица, дочка тоже красавица, любимая работа...

- Гвоздика, не пизди-ка. На вопрос можешь ответить?

- Это какой у тебя лонг-айленд уже? - неуклюже пытаюсь съехать. Надо как-то сворачиваться, мне кажется.

- Второй, - Карина с усилием допивает коктейль и отставляет бокал в сторону. - Но я уже большая девочка, мне можно. Ну так что?

- А что, если я - гвоздика-пиздика?

- Я в этом не сомневалась с первого дня, как тебя увидела. Можешь врать. Давай.

Ну спасибо, добрая девочка.

- То есть тебе плевать, что я отвечу?

- Важно не то, что плевать мне или нет. Важно, что какой прекрасный диалог между нами уже две минуты идёт. Я знала, что скучно с тобой не будет.

- То есть я могу уже не отвечать?

- Не отвечать ты, конечно же, не можешь. Но я знаю, что ты не хочешь и поэтому не ответишь, - Карина смеётся, и это бесит.

- Тогда зачем спрашивать?

- Чтобы тебя позлить.

- Ты преодолела сколько там километров чтобы меня позлить?

- 1238. Много. Но оно того стоило.

- Я рад, что у тебя всё получилось, - осторожничаю, потому что чем дальше, тем страннее её поведение. При том, что с двух лонг-айлендов далеко не улетишь.

- Ты поедешь со мной?

Внезапно. Что бы это значило.

- Что? - очень надеюсь, что мне послышалось.

- Со мной. В Швецию. Поедешь? - она раскована и при этом серьёзна. Как чемпион по боксу перед грушей на разминке. Значит, я груша. Сейчас на мне будут разминаться.

- Не понял, извини.

- Я продаю квартиру, потом уезжаю в Стокгольм. Насовсем. Здесь больше делать нечего. И я хочу, чтобы ты ехал со мной.

- А если я не хочу? - надо как-то скрыть общий шок за возмущением.

- Заметь, это вопрос, а не восклицание. Даже не утверждение.

- Да иди ты к чёрту! - вот тебе восклицание, маленькая дрянь.

- А эта реплика вообще не имеет отношения к делу. То есть ты не против.

Нокаут.

- Я не понимаю...- и я не знаю, как продолжить, потому что я на самом деле не понимаю, чего именно не понимаю.

- Да я вижу, что с возрастом ты поглупел. Но ничего, я тебя и таким люблю.

Мы с Кариной смотрим друг на друга, и понятно, что сейчас меня добьют.

- И всегда любила, - добивает Карина. Психолог, твою мать.

- Дура, - пытаюсь хоть как-то отбиться. Выходит откровенно жалко.

- Да.

Очень сложно спорить с человеком, который с тобой не спорит. С тем же успехом можно шахматными фигурами в домино играть. Или прийти с ножом на перестрелку. Только я сейчас даже без ножа.

- Нет, Карина, я никуда не поеду, - собираюсь с мыслями и пытаюсь выстроить оборону. - У меня семья, работа...

- Бла-бла-бла, - устало перебивает Карина. - Скажи ещё, что Родину любишь.

- А нельзя?

- Нет, нельзя.

- Почему?

- Потому что ты обложился какими-то симулякрами успеха и счастья, как мешками с песком, и сидишь там внутри, тебя не видно. А когда кто-то подходит слишком близко, кидаешься в него этими симулякрами как гранатами. Но мне пофигу, я в танке.

Лишь одним движением мизинца,

Ось земную нахрен сотряся,

Он морских затопчет пехотинцев

Штук примерно триста пятьдесят.

Официантка принесла наконец третий лонг-айленд Карине, а мне пиво и салатик. Меж тем даже Люк Болтански так ловко не выставлял абсурдной системой капитализм, как Карина - всю мою жизнь. Это уже не дочь полка, вернее, батальона вольных некромантов. Сейчас передо мной самая настоящая ведьма. И наши шарлатанские фокусы якобы для отпугивания злых духов ей даже плащ не запачкают.

- Что дальше, Карин? - я сдаюсь, сопротивление бесполезно. - Превратишь меня в собаку?

- Зачем? - она спокойна и самоуверенна, как будто не я старше ёе на семь лет, а наоборот. - Ты мне и так нравишься.

- Собаку проще вывезти.

- А, документы. Приглашение тебе сделаем, не парься. А на месте разберёмся.

- Да я не парюсь, если у вас всё ровно, - продолжаю держаться, несмотря ни на что. Вдруг это какая-то дурацкая проверка. - А сама ситуация тебе абсурдной не кажется? С моей точки зрения.

- Ну да, неожиданно, - вздыхает Карина, затем чуть-чуть отпивает. - Ну а что мне делать? Теперь ты с моей точки зрения взгляни.

- А может замуж тебе пора?

- Безусловно, пора. За тебя.

- Обязательно? Других желающих нет? И я как бы уже женат.

- Желающие есть, но у меня свои планы на жизнь.

- Я оценил.

- Спасибо. А твоя женатость поправима.

- А если я не хочу её поправлять? - осторожно начинаю я снова.

- Опять вопрос, - Карина улыбается.

- Хорошо - утверждаю, что не хочу её поправлять. Восклицательный знак, - продолжаю я, впрочем, без особой надежды

- Но сначала был вопрос.

- А в конце ты в задницу пойдёшь, - бешусь я уже от неё, нет сил.