Страница 7 из 45
Боец, раненный в тылу врага, особенно остро переживает свое бессилие. Он видит, как трудно товарищам, не может им помочь, и сам им в тягость, если рядом нет санитара. Я находился в небольшой группе старшего лейтенанта Клименко. С моря к Пикшуеву направились взводы Лебедева и младшего лейтенанта Бацких во главе с майором Добротиным. С ними была санитарка Параева. Разведчики Клименко должны перерезать дорогу к тылам противника, когда основная группа ударит по гарнизону мыса. Чтобы не ослабить группу, я отказался от сопровождающего и попросил лейтенанта оставить меня одного пусть все следуют по своему маршруту.
Разрезав голенище, Степан Мотовилин снял с меня сапог и перевязал раненую ногу. Клименко, оставив мне запасной диск к автомату и две гранаты, сказал:
- Это на всякий случай... Спрячьтесь в камнях и дадите. После боя придем за вами.
- Не тужи, Виктор, придем! - подбодрил меня Степан и побежал догонять ушедших вперед разведчиков.
Я остался один и вскоре понял, что одиночество тяготит меня еще больше, чем ранение. Кругом тихо, и эта тишина настолько томила своей неизвестностью, что я обрадовался, когда в горах прогремели выстрелы. Они то приближались, то опять удалялись. Солнце уже пригревало. Олений мох - ягель отдавал солнцу скопленную за ночь влагу, и невидимые в камнях ручейки журчали все сильней. А выстрелы раздавались все реже, приглушенней, и не с той стороны, откуда их следовало ждать. Я знал, что звук в горах обманчив, верил, что такой опытный следопыт, как Мотовилин, найдет ко мне дорогу. И все же никак не мог унять охватившего меня беспокойства.
Вдруг я решил, что рана у меня пустяковая и я смогу двигаться. Встал, попробовал опереться на пальцы правой ноги и тут же прикусил губу, чтобы не выдать себя криком.
Настороженно оглядываясь по сторонам, я пополз. Нестерпимо болела раненая нога, ломило шею. Потом началось головокружение. Ощутив слабость во всем теле, я уже пожалел, что покинул место, где меня будут искать. Теперь я не найду этого места и могу заблудиться. Выстрелы прекратились. По ним нельзя ориентироваться. За каждым чахлым кустом, за каждым камнем чудилась мне засада. Отчаяние придало силы и, прыгая на одной ноге от камня к камню, я забирался все выше на вершину мыса.
Я догнал разведчиков, чтобы тут же с ними расстаться. Сбив боевое охранение, взводы ушли вперед и сосредоточились для атаки дотов гарнизона мыса. Майор Добротин приказал Параевой остаться со мной и, если нам будет угрожать опасность, дать сигнал.
- Что у вас? - недовольным тоном спросила Параева, когда мы остались одни.
От этого тона мне стало не по себе.
- Ничего! - грубо отозвался я и отвернулся. - Отдохну и пойду дальше. А вы, между прочим, можете сейчас идти. Я вас не задерживаю.
- Послушайте, Леонов, вы не в базе, и мы не о прическе спорим. Что за капризы?..
Чувствую себя виноватым и потому молчу. Мы сидим на одном камне, спиной друг к другу. Мне нисколько не легче оттого, что санитар рядом. Параева нервничала: где-то впереди раздались выстрелы, застрочил пулемет...
- Слышите? - Ольга тревожно посмотрела на меня. Я не выдержал, закричал:
- Что ж вы сидите? Там бой идет. Бегите туда!
- Но майор? Он мне приказал...
- А мы, Оля, - я первый раз назвал ее по имени, - вместе пойдем. Ладно? Вдвоем веселей, вы только чуточку помогите мне.
Опираясь на автомат, я встал. Ольга положила мою левую руку себе на плечо. - И - точно не было никакой размолвки - мы пошли туда, где все сильней разгорался бой.
Через десять минут я уже лежал в цепи, рядом с пулеметчиком, показывал ему цели и сам бил из автомата.
Ольга Параева присоединилась к разведчикам, атакующим доты.
2
В каждой схватке есть тот критический момент, когда решается судьба боя.
Мотовилин, Даманов, Лосев и Радышевцев - все из группы Клименко - огибали большой дот на вершине Пикшуева. Из амбразур дота егеря поливали свинцовым дождем камни, где засели разведчики Лебедева. Я видел, как Мотовилин и Даманов метнули по две противотанковые гранаты, ослепив на несколько секунд амбразуры дота. Этого было достаточно, чтобы разведчики Лебедева ринулись в атаку.
Большой дот пал.
Допрыгав до разгромленного дота, я увидел погнутые стволы пулеметов в развороченных взрывами амбразурах. В просторном доте уже находились майор Добротин, лейтенант Клименко, Ольга Параева и еще пять разведчиков. На полу, у порога, лежал убитый немецкий офицер. Другой офицер, высокий финн, стоял навытяжку перед маленькой Ольгой и что-то быстро говорил. Шесть обезоруженных финских солдат выстроились у стены и смотрели на Параеву. На столе лежали финские автоматы и одна винтовка с оптическим прицелом. И еще на столе был телефон.
Ольга тревожно поглядывала на телефон, когда переводила речь финского офицера.
- Это фендрих, прапорщик по-ихнему. Его зовут Хейно,- рассказывала она майору. - Фендрих говорит, что немецкий обер-лейтенант пришел сюда из штаба, что в Титовке, договориться о смене. Немцы должны их сменить через два часа. Обер-лейтенант доложил по телефону своему начальнику, что наша атака отбита и теперь они нас контратакой сбросят с высоты.
Майор повернулся к фендриху, спросил его по-немецки:
- Вы вели наблюдение за заливом?
- Да, тетрадь с записями наблюдений забрал обер-лейтенант, - слегка коверкая немецкий язык, ответил фендрих, - но последние данные я помню наизусть. Повторить?
- Не надо, тетрадь эта уже у нас. В чьем подчинении вы находились? С кем поддерживаете сейчас связь по этому телефону?
- С комендантом укрепленного района Титовка. - Ему и подчинен непосредственно.
- Ясно! - майор не отрывал взгляда от фендриха, который, прижав руки к бедрам, стоял по стойке "смирно". - Какое последнее донесение передали коменданту Титовки?
- Час назад доложил о вашем нападении на опорный пункт и тут же побежал к переднему краю.
- Эй, кто тут? Где майор? - кричали снаружи. В дот спустился матрос Куприянов из взвода Лебедева. Увидев майора, он близко подошел к нему и глухо
сказал:
- Старшего лейтенанта убило. Разрывной - прямо в голову. Наповал...
Добротин побледнел, тихо вымолвил: "Не может этого быть..." Потом так же тихо Куприянову: "Бегите во взвод, скажите, что скоро приду".