Гораций

Чтоб осквернить ваш дом бесчестием своим.

Как должно, до конца родному верен краю,

Камиллу я люблю, но чести не мараю.

Покуда шла война, я был среди своих

И добрый гражданин, и любящий жених,

Отчизну и любовь я сочетать стремился,

Я о тебе мечтал, когда за Альбу бился.

И я готов еще, покорствуя судьбе,

Сражаться за нее, томиться по тебе.

Да, сколь ни сладостно желаний страстных пламя|

Не прекратись война, я был бы там, с войсками;

Но, к счастью, это мир меня привел сюда,

Чтоб нас соединить, Камилла, навсегда.

Камилла

О, как поверю я, что есть конец страданью?

Юлия

Камилла, ты должна поверить предсказанью.

Но как же было нам даровано судьбой,

Что мир принес тот час, который звал на бой?

Куриаций

Да, кто подумал бы? Уже, готовы к бою,

Двух станов воины, равно горя враждою,

Грозя очами, шли и ждали, что взметнет

Их боевой призыв и устремит вперед,

Когда альбанский вождь, не начиная дела,

У вашего царя вниманья просит смело

И, выйдя, говорит пред войском: "Что творим?

И для чего должны с тобой мы биться, Рим?

Пусть разум озарит наш дух, враждой смущенный,

Соседи! Дочерей мы вам давали в жены,

И мало ли теперь - союза нет тесней

У вас племянников средь наших сыновей?

Народ один двумя владеет городами,

Зачем усобицы возникли между нами?

Недолго ликовать тому, кто победит:

Разгром соперника бедой ему грозит.

Ведь наши недруги уже спешат по следу

У победителя отнять его победу.

Он им достанется, лишенный прежних сил

И помощи от тех, кого он сокрушил.

Пусть распри наши их не радуют. Пора нам

Подняться против них, идя единым станом.

Пускай утихнет спор, что превратить готов

В преступных родичей столь доблестных бойцов.

И если в эти дни слепая жажда власти

Внушила вам и нам убийственные страсти,

Пусть, кровью малых жертв легко утолена,

Уже не разведет, а сблизит нас она.

Назначить надо нам на поединок славный

Борцов за честь страны и блеск ее державный.

Их смертная борьба решит судьбу сторон,

И подчинятся те, кто будет побежден;

Но войску доблестных пускай в исходе боя

Не рабство предстоит, а подданство простое:

Без унижения они идти должны

За победителем в суровый час войны.

Да будут общими - держава, рать и знамя!

Он смолк - и вот конец раздора между нами.

И каждый рад узнать: то не, враги стоят

В рядах сомкнувшихся, - то шурин, друг и брат.

И странно каждому - его ли это руки

Друзьям и родичам сулили смерть и муки?

И всех о битве мысль ужасная гнетет,

И мирный все уже приветствуют исход.

Желанным каждому явилось предложенье,

И принято теперь согласное решенье:

По трое с двух сторон сразятся за своих,

Вожди верховные должны назначить их.

Ваш царь пошел в сенат, наш вождь к себе в палатку.

Камилла

О, как речам таким душа внимает сладко!

Куриаций

Теперь должно пройти не боле двух часов

Решит судьбу племен судьба шести бойцов.

Пока же - полная свобода допустима.

Рим - в нашем лагере, а наши - в сердце Рима;

И все, стремясь забыть о распрях поскорей,

Спешат увидеть вновь родных или друзей.

Меня ж моя любовь сюда влечет, Камилла,

В твой дом она вошла и сразу победила:

Отец твой обещал недавнему врагу,

Что завтра я тебя женой назвать смогу.

Тебе не тягостно отцовское желанье?

Камилла

Для дочери закон извечный - послушанье.

Куриаций

Иди же выслушать родительский приказ,

Чтоб стал еще светлей счастливый этот час.

Камилла

Да, я иду с тобой: пускай родные братья

Мне тоже подтвердят, что снято с нас проклятье.

Юлия

Ступайте же к отцу, а я пойду во храм

Смиренную хвалу воздать за вас богам.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Гораций, Куриаций

Куриаций

Конечно, гордый Рим в ином не сыщет месте

Сынов, которые такой достойны чести.

Три брата избраны, что доблестней других,

И ныне в вас обрел он трех бойцов своих.

Дерзает славный Рим, своей судьбой влекомый,

Один лишь дом его встает на наши домы.

Вся доблесть римская досталась вам сейчас,

И Альбе кажется - нет римлян, кроме вас.

Могли бы три семьи гордиться величаво,

Увенчаны в веках непреходящей славой,

Но лишь одной семье - торжественная честь,

Что ныне трем могла бессмертие принесть.

А если мне дано и страстью и судьбою,

К вам в дом введя сестру, от вас уйти с женою,

Все, что связало нас и что должно связать,

За родичей меня заставит ликовать,

Но радости порыв неполон и непрочен;

Иными судьбами я горько озабочен:

Вы так прославлены все трое на войне,

Что в этот грозный час за Альбу страшно мне,

Раз вы идете в бой, победы ей не будет.

Вас отмечает рок и счастье вам присудит,

И вот, предчувствуя, сколь приговор суров,

Я данником себя уже считать готов.

Гораций

За Альбу не страшась, жалеть о Риме надо:

Из римлян лучшие обойдены наградой.

Так много доблестных мечтали об одном,

Но худо выбрал Рим в пристрастье роковом.

Есть тысячи средь нас достойнейших, которых

Верней он мог избрать защитой в ратных спорах,

Но, пусть мне даже смерть назначена в бою,

Я, полный гордости, хвалю судьбу свою.

Уверенность во мне отныне тверже стала,

И доблесть малая дерзнет свершить немало.

И что бы ни судил неотвратимый рок,

Я б данником себя сейчас признать не мог.

Я должен, выбором отмеченный нежданным,

Победу одержать иль пасть на поле бранном.

А чтоб верней достичь победного венца,

Не думай ни о чем и бейся до конца.

Нет, не увидит Рим хозяев над собою,

Покуда я не пал поверженный судьбою!

Куриаций

Увы! Меня ль тогда не следует жалеть?

Что нужно родине, то дружбе не стерпеть.

Вы одолеете - позор моей отчизне;

Она прославится - ценою ваших жизней.

Ведь всех ее надежд свершеньем стать бы мог

Лишь горький ваш конец, последний тяжкий вздох!

О, как мне избежать смертельного разлада,

Когда и тут и там скорбеть и плакать надо,

Когда и тут и там стремленья не вольны!