Лабиринт

Ты спрашиваешь, дружок, а где же у медвежат папа? Почему он не с ними? Дело в том, милый мой, что белые медведи - существа одинокие. Они не живут парами, не говоря уже о том, чтобы сбиваться в стаи. Вся их жизнь состоит из коротких встреч: повстречались и разошлись, как в море корабли. И хотя они в целом дружелюбны друг к другу, во время гона самцы могут всерьёз схватиться из-за самки. Кроме того, взрослый медведь может убить малышей мужского пола, даже являясь их отцом, вероятно, ревнуя их, хотя ревность к сосункам совершенно бессмысленна. Вот почему наша медведица при виде взрослого самца начинала беспокоиться, рычать и старалась побыстрей увести своих деток (ибо они были мальчики) прочь. Вот почему, когда певец, которого, кстати, зовут Миша, в известной песне спрашивает большую медведицу: Чья здесь вина? Может, пойму, ты мне ответь, вечно одна ты почему? Где твой медведь? - хочется сказать ему ласково от лица вопрошаемой: Если бы я была не одна, мой медвежонок, ты бы тут не пел. Одно дело - спариваться, и совсем другое - ж и т ь парою.

Но смотри, дружок, пока я прояснял твоё недоумение, лето на севере кончилось. Ночь не только вернулась, но и с каждым разом становилась длиннее, отвоёвывая в контратаке у дня территорию суток. Вместе с ночью крепчал и холод. Ты же знаешь, дружок, как это бывает: сначала робкие утренники, первый тонкий ледок, от которого к полудню не остаётся и следа; потом вдруг грязь перестаёт таять, и ты смело шагаешь по затвердевшим лужам, не боясь промочить ног; а там уже вырастут сугробы, завоет вьюга и, дальше - больше, запоёт заводской гудок - о том, что по причине мороза школа сегодня отменяется.

Медведица вырыла берлогу, но на этот раз находилась в ней с медвежатами не более месяца, ибо только беременные самки впадают в спячку на долгий срок. Дальше - снова пробуждение и бесконечное хождение по заснеженной пустыне. И так бы продолжалась их нехитрая, но по-своему прекрасная жизнь, если бы однажды не случилось вот что. В весенний солнечный день раздался треск. Он был похож на треск льда, и медвежата не обратили на него внимания. Однако в тот же миг их мать упала на бок, и белую шерсть на её шее залила красная жидкость - такая же, какая течёт из пойманных ею тюленей. Медвежата подбежали к матери, стали тыкаться в неё мордами, но та не реагировала на них. И тут они заметили, что к ним приближаются двуногие существа, одетые в чужие шкуры. Оскалились, зарычали медвежата. Но люди накинули на них брезент, а затем посадили в мешки. Оказавшись в темноте, братья перестали сопротивляться. Потом их отправили в самолёте на материк и продали в разные зоопарки. Больше они друг друга не видели.

Если тебе случится, дружок, побывать в городе П., непременно посети местный зоопарк. Там ты найдёшь одного из наших героев... А впрочем, нет, не посещай: эта встреча не принесёт тебе радости. В бездну сомнений и тягостных раздумий погрузит тебя эта встреча. И не только, и не столько потому, что медвежонка уже нет, и он давно превратился во взрослого медведя. Вот он стоит в своём заграждении, на бетонном полу, перед лужей с мутной водой, которую люди ему дали вместо океана, стоит и монотонно бесконечно мотает головой на длинной шее, раскачиваясь всем корпусом - вправо, влево, вправо, влево. Почему он мотает головой, мама? - спрашивает маленькая девочка. - Ему жарко? Жарко, отвечает мать и понимает, что это не совсем так, ведь два других белых медведя не раскачиваются, как маятник. Скорее всего, он болен. Но дочери про то лучше не знать. Незачем нервировать ребёнка. Однако, дружок, я - не мама твоя, я не стану с тобой лицемерить. Всё равно правда, как утопленник, всплывёт рано или поздно. Впрочем, я не скажу тебе ни слова. Если у тебя есть сердце, ты узнаешь истину, что называется, из первых уст. Весь вид этого большого и грозного с виду существа заговорит с тобой. Ты слышишь его? Я уже слышу.

Как любопытны эти люди! Всё идут и идут, смотрят и смотрят. Их взгляды назойливы, как мухи, которых здесь полно. Иногда смотрят злорадно, чаще равнодушно, лишь кто-нибудь из детей порой пожалеет и бросит конфетку. Наивный ребёнок! Я не ем конфет. Я люблю тюленей. Но тюленей здесь не дают. Кормят в основном рыбой. От рыбной еды я сам стал тюленем... Они назвали меня Снежок. Это звучит как насмешка, потому что я давно уже не белый. В моей шкуре завелись микроводоросли, и я позеленел. В природе нет зелёных медведей, но хитроумный человек вывел эту породу, посадив белого медведя в зоопарк... Жара здесь - не самое главное бедствие, к тому же, она не постоянна, и в зимние месяцы бывает вполне хорошо. Но грязь и теснота, теснота и грязь стали для меня настоящей пыткой. Они бросаются мне в глаза и сердце, они портят мне кровь. Я стараюсь не думать о них. Я стараюсь забыться. Монотонно раскачиваясь вправо и влево, я притворяюсь маятником, чтобы Время приняло меня за с в о е г о и позволило путешествовать в своих лабиринтах. Иногда это мне удаётся, и я переношусь мысленно на бескрайнюю белоснежную равнину, где вижу себя, бредущим с моим братцем и матерью. Навстречу нам летит серебристая пыль, которой так легко дышать. И мы идём, идём. И вдруг дыхание моё затрудняется, пыль становится серой. Это значит, что путешествие закончилось, и я вернулся сюда, в свой плен, чтобы тешить глаз существ, людьми себя называющих... Нет, они иногда бывают добрыми, чистят вольер, меняют воду в бассейне. Они даже посадили ко мне двух подруг - сначала одну, потом другую - в надежде, что я перестану мотать башкой и займусь сладким делом размножения. Но я не оправдал их надежд. Я не хочу, чтобы мои дети жили здесь, жили т а к. У меня, по крайней мере, есть воспоминания. Им же не достанется и этого. Нет, пусть лучше я буду маятником, чем отцом несчастных детей. И я продолжаю раскачиваться вправо, влево, туда, сюда.

Вот, собственно, дружок, и вся сказка. Какая же это сказка, говоришь ты укоризненно, это тоскливая быль. Пожалуй, я соглашусь с тобой, но лишь наполовину, ибо начиналась сия история как сказка, но потом пришли люди и превратили её в быль. Ведь, чтоб сказку сделать пылью, рождены люди.

6

Как он медлителен! Поистине, такую медлительность могут позволить себе лишь короли. Он и носит в своём имени эпитет "королевский".

Как он красив! Мне странно, что эта красота до сих пор не замечена поэтами. Выходит, поэты страдают тем же верхоглядством, что и обыватели. Какую дрянь они только не воспели, всю фауну - от альбатроса до человека, - а лучшее изделие Творца проморгали. Творец и сам был в восторге от своего шедевра, и на радостях лизнул его по голове, от чего появилась продолговатая вмятина, ложбинка, и лоб как бы сместился к затылку, образовав выступ, напоминающий высоко поднятый воротник.

Прекрасна его кожа, мягкая, с бугорками-пупырышками. Её украшает волшебный узор, с которым равняться осмелится разве что хвост павлина. Сейчас в этом узоре преобладают красный и зелёный цвета. Совсем немного жёлтого и чёрного. Но самое удивительное, что и цвета и рисунок могут меняться. По его коже можно судить о его настроении, если знать, какому чувству какой цвет соответствует. И погоду, то есть температуру и влажность, а также время суток - темно ли ещё в округе или уже не очень - можно определять по его коже.

Он как бы стиснут с боков, и поэтому строен. Спина его слегка выгнута, и хребет возвышается над ней, как причёска ирокеза или украшение шлема центуриона.

Но что прекраснее всего, что приводит в священный трепет и кажется сверхъестественным - это его глаза! Я удержусь от сравнения их с очами наших красавиц, так как оно (сравнение) будет не в пользу последних. В лучшем случае глаза наших дам слегка навыкате. А тут, представьте, яблоки обзора не полузарыты в ямы глазниц, а целиком лежат на поверхности - по краям вышеупомянутой ложбины. Они всегда полузакрыты: между верхним и нижним веком - только узкая полоска, вдоль по которой, как спутник вокруг планеты, вращается зрачок - почти на 360 градусов. Человек видит лишь впереди себя и чуть-чуть по бокам. Наш герой, как бог, видит всё - и спереди и сзади, причём одновременно, поскольку один его глаз может смотреть на фронт, а другой - в тыл. Он видит всё, а его никто, разве что сородичи, если он заговорит с ними своей окраской. Врагам и жертвам его он кажется листом или цветком тропического дерева.