Страница 12 из 13
SMS
. Девушка сглотнула комок в горле, переступила с ноги на ногу... – Должен сказать, мне непривычна эта новая для меня роль просителя, поэтому заранее извините меня за возможную косноязычность. Все мы живём бок о бок, постоянно видим друг друга, но вот появляются новые лица. Чаще мы лишь киваем им, как бы принимая во внимание, что-де появились новые маги или ведьмы, а иногда, порой всего один раз в жизни, нас будто что-то толкает в грудь, заставляя заострить внимание на каком-то новом лице. Эту милую девушку... – начинающий ритор указал на зардёвшуюся Аниту. В зале кто-то подавился и закашлялся. – ...я встретил, – продолжал молодой человек, – всего полгода назад. Но этого времени мне с лихвой хватило, чтобы понять, что без неё не могу, что она составляет неотъемлемую часть моего бытия... Так вот, я должен сказать... Точнее говоря, хотел бы спросить... – он повернулся к Аните. – Анни, милая, ты согласна стать моей женой? – И его карие глаза лихорадочно заблестели. Брюнетка приобрела уже вовсе пунцовый оттенок и тихо сказала, почти прошептала: – Конечно, Аскольд. В глазах у Владлены на секунду всё померкло, но уже спустя несколько мгновений она написала и отправила
SMS
всего с одним словом: “ДА”. Ни для кого не стало особой неожиданностью, что уже спустя десять минут после выступления Аскольда Скелетто ни его, ни Аниты в зале, где проходило торжество, уже не было. Скованные поцелуем, Анита и Аскольд прямо-таки ввалились в дом герцога. Глупо хихикая, Анни позволила ему взять себя на руки, и, чуть только их губы вновь соприкоснулись, послышался жуткий грохот, Аскольд покачнулся, но, тем не менее, аккуратно поставил любимую на ноги. Анита лёгким взмахом руки зажгла свечи в огромной прихожей, и на мгновение и она, а Аскольд застыли, поражённые: их окружали двадцать бойцов Прабела и, судя по тому, как они себя держали, двадцать лучших бойцов. Какие-то пол секунды – и Аскольд и Анита стояли уже спиной к спине, вооружённые не только недвусмысленными взглядами, но и вполне реальной силой. Белые на мгновение стушевались, но совсем скоро вновь встали в наступательную позицию. И вот началось!! В сторону герцога и правительницы преисподней полетели десятки смертельных заклятий, которые не смог бы отразить ни один из белых и едва ли кто-то из тёмных, но для Аниты и Аскольда эти заклятия были не более, чем пустым сотрясанием воздуха: проклятия отлетали от влюблённых рикошетом. Анита лишь самодовольно улыбалась, а Аскольд только слегка морщился. Прошло ещё несколько секунд, как неожиданно для всех Анита вскинула руки и двое белых оказались объяты мёртвым пламенем. Сине-зеленое, холодное и обжигающее, оно не только вывело этих двоих из строя, но и смертельно напугало всех остальных. Этого хватило, чтобы Аскольд также пошел в наступление, и без видимых усилий, путём простейших некрозаклятий мысленно свернул одному бойцу шею, а другому поменял лёгкие на жабры, отчего последний упал и стал задыхаться, как выброшенная на берег рыба. Анита переняла эстафету друга и трёх белых обратила в камень, а ещё двум взглядом остановила сердце. Оставалось меньше дюжины белых магов, которым оставалось только выставлять бесполезные, слабые щиты, даже близко не рассчитанные на такую боевую мощь. Анита, саркастично улыбаясь, спросила: – Что же вам здесь понадобилось? А, птенчики? – и она обратила в пепел ещё одного бойца. Оставшиеся десять с неимоверным страхом наблюдали за наступлением на них герцога и нагловатой брюнетки, даже не пытаясь нападать. – Мы пришли по поручению Правительства белых магов... – через силу закричал самый рослый из белых бойцов. – Да неужели? – вскинула бровки Анита и украсила прихожую ещё двумя статуями. – Уж не Людвиг ли дель Марко вас подослал? – И он тоже. – Едва выговорил белый, делая ещё шаг назад. – Нас просили передать это, – и он кинул Аните небольшой обычный конверт. Однако девушка и не подумала прикасаться к нему: она одним лишь взглядом раскрыла конвертик и выудила из него бумажку всего с двумя словами: “Прощай, Анита”. Когда-то дома у неё была такая линейка с подобными, шаблонными буквами... Анита сжала кулаки и обратила в пепел ещё семерых. Аскольд только всё более и более поражённо смотрел на подругу. – Мальчик, тебя как зовут-то? – обратилась она к командиру прекрасно обученного отряда, коей и была его команда ещё десять минут назад. – Синевриус дель Марко, – пролепетал тот, чувствуя, что едва стоит на ногах. – Опять родственнички! – усмехнулась куда-то в сторону Анита. – Хм... Синевриус, солнышко! – саркастично проговорила она и угрожающе сузила глаза. – Передай Прабелу, что, если – не дай Тьма! – меня ещё раз дома или во дворце будет ожидать столь же радушный приём, как сегодня в особняке Скелетто, от белых не останется не только мокрого места, но даже и памяти. Ясно я выражаюсь? Дель Марко ничего не смог бы сказать, даже если б захотел: он из последних сил боролся с собой, чтобы не потерять сознание. – Понятно. – Хмыкнула Анита и щелчком пальцев отправила белого мага в Прабел. Девушка и некромаг переглянулись. – Я полагаю, вечер ещё не окончательно испорчен? – спросил, лукаво улыбаясь, Аскольд. – Напротив, это лишь придало ему ещё большую пикантность, – промурлыкала Анни. О, она займётся этими подонками, уж она разберётся с ними... Но не прямо сейчас. В светлой преисподней начинало светать, когда Жюли зашла в свои апартаменты во дворце. Она на ходу, используя простейшие заклинания, стянула с себя платье, распустила волосы, усталым движением сняла с шеи и запястий тяжёлые украшения, как испуганно ойкнула и сделала два шага назад – перед ней на её же постели сидела Анита и, недобро улыбаясь, разглядывала свою экс-фрейлину и экс-подругу. – Не спится? – мило и непосредственно спросила Анита. Жюли замотала головой. – А-а... Синевриус напугал, – по-прежнему улыбаясь, проговорила незваная гостья более утвердительно, нежели вопросительно. – И вы с Людвигом решали, что же со мной делать дальше. Верно? Жюли сделала ещё шаг назад и шлёпнулась в кресло. – По глазам вижу, что верно, – усмехнулась Анни. – А ты не подскажешь, кто обладает непомерной манией величия и редким даром – полным отсутствием мозгов? – С этими словами брюнетка достала небезызвестную записку. Экс-фрейлина на глазах позеленела и, словно не отражая уже действительность, затрясла головой: – Это не я... меня попросили... Меня попросили! Это не я! Не я!! Кто-то попросил... Только... Только не трогай меня!! Анита встала с постели и с омерзением кинула Жюли пеньюар, заботливо разложенный домовыми на кровати. – Прикройся, – фыркнула она. – Где трафарет? Жюли непонимающе уставилась на неё, вцепившись в халатик. – Тебе ведь давали линейку? Линейку с буквами?? – затрясла её за плечи Анита. – Где она?! Толстушка испуганно указала на прикроватную тумбочку. Анита проследила за направлением руки Жюли и вновь метнулась к кровати. Ей не пришлось долго рыться в ящичках: линейка лежала на самом верху. Анита взяла в руки самый обычный огрызок розового оргстекла с буквами и выдохнула. Именно это она и ожидала здесь увидеть. Уже спустя полминуты Анита Демен стояла в спальне своей сестры. Владлена была, судя по всему, в душе, поэтому сестричка устроилась поудобнее в тёмном углу у стола и между делом окинула взглядом содержимое подставки для письменных принадлежностей и полку с книгами и немногочисленными тетрадями ещё с колледжа. Также на полке она увидела их старую фотографию, где Владлене шестнадцать, у неё волосы значительно короче, тяжёлые тёмные украшения и пронизывающий, хотя и любящий взгляд на тринадцатилетнюю Мари. Теперь бы Анита сразу сказала, что Владлена ведьма, но Мари просто считала, что сестричка всего лишь увлеклась тяжёлым роком. Аниту воспоминания захлестнули с головой, но она почему-то не хотела прогонять их, как делала это в последнее время. Ей пришли на память все их ссоры и разногласия с Влади, а также и все слезливые примирения после размолвок. Нередко они серьёзно ругались, но какая-то внутренняя связь не давала им и вовсе отойти друг от друга. Всегда оставалось желание понять и выслушать друг друга, пусть даже они и находились всю жизнь по разные стороны баррикад. А теперь эта ниточка порвалась всего-то на всего из-за одного человека! Теперь Анита знала это наверняка. Дверь, ведущая в ванную комнату, медленно открылась и на пороге возникла Владлена, одетая в длинный белоснежный махровый халат и нежно-сиреневые тапочки. Её чёрные волосы, мокрые и спутанные, падали на лицо и плечи, а глаза, такие же тёмные как и волосы, выглядели уставшими, словно обведёнными вокруг тёмной краской. Владлена села, скрючившись, на кровати и обняла себя руками, словно спасаясь от неведомого сквозняка. Анита по-прежнему стояла в своём углу и не шевелилась. Влади посидела так ещё пару минут и наконец легла, правда, всё так же в халате и тапочках и не расправляя постели. Вдруг она вздрогнула из-за шагов человека, приблизившегося к ней. – Чувство собственничества дороже сестры, я посмотрю... Да, Влади? Я всегда это чувствовала, но всё же на что-то надеялась. Сначала на то, что хватит разума отступить перед давно любимой Аскольдом Анитой, потом – перед родной сестрой. Но тебя же ничто не берёт! Твоя жадность не знает границ! Ты забываешь о том, что такое любовь, есть только “моё! Никому не дам!”, – Анита болезненно поморщилась. – А ведь ты спасала Марию от того, что пожелала Аните ... Разумеется, я знала об этом. А ещё знаю о том, что ходила на поклон к Дюве... когда-то. Тоже наслышана. Сестринская любовь не такая уж и хилая штука! – горько улыбнулась сама себе Анита. – Если б Аскольд выбрал тебя... Мне тогда было всё равно, мы остались бы просто друзьями. С Аскольдом сложно быть врагом, будь он хоть трижды некромаг. Ты усмехаешься про себя? Думаешь, что я вру? Снова вру? О нет, Владлена, именно сейчас я искренна, как никогда... Знаешь, ты была для меня всегда недостижимым идеалом – такая красивая, высокая, наглая, самодостаточная, особенно рядом со мной – серой мышью. А на самом деле – такая недалёкая ученица Натали. О, Мрак, если б я знала! И ты ещё когда-то хотела использовать мои силы? Мрак всемогущий, как?! Чтобы все миллионеры Лысой Горы стали твоими?! – иронично рассмеялась Анита. – Как же я была глупа и наивна, моя милая Влади... Я верила тебе, я любила тебя... А сейчас всё. Я могла бы простить многое, но не предательство. Ведь я, так или иначе, всегда тебе верила. До последнего и даже больше. А зря. Только по- настоящему дорогой человек может сильно ударить... Анита всё говорила и говорила, а Владлена всё больше и больше сжималась в комок, всё медленнее и медленнее дыша не то от страха, не то от какой-то неведомой внутренней боли, ненависти к самой себе и к обстоятельствам, что строят эту жизнь из мельчайших частиц. – ...Знаешь, Владлена, я могла бы посоветовать тебе бежать, как можно лучше замаскироваться, но я слишком хорошо знаю, что найду тебя хоть на краю преисподней, хоть в самом аду рано или поздно. А лучше знаешь, как? – Прими следующую просьбу не как приказ, а как добрый совет сестрички: инсценируй своё самоубийство, не лезь в мою жизнь, уйди из жизни отца и Лиз, чтобы не было повода снова жалобно скрестись в мою дверь. Уйди из нашей жизни. А уж как именно ты это сделаешь – решать тебе. Помни об одном – убить я тебя всегда успею, только дай повод. Сейчас – не могу. Беги и спасайся от себя самой. – И Анита легко дунула на ладонь, выключая свет. И мрак окутал Владлену. * * * Мрачные воины тёмной княжны подбирались всё ближе и ближе к территории белой преисподней. Белые в панике ещё заканчивали собирать последние боевые отряды в то время, как тёмные маги были готовы в любой момент нанести решающий всё в их пользу удар. Надеяться на свою мощь белым не приходилось. А потому и неудивительно, что едва тёмная армия под руководством младшего Скелетто оказалась в непосредственной близости от границы, Прабел запросил аудиенцию тёмной княжны. Эльвира отказалась, зато согласилась Анита. Более того, мисс Анита Демен самолично появилась у белых, причём в гордом одиночестве. Самым бесцеремонным образом брюнетка телепортировалась прямо в кабинет Людвига, где в этот момент находился он сам, а также и Жюли, побелевшая, как мел, едва среди едкого тёмно-синего дыма материализовалась Анита. Правительница тёмной преисподнии, по привычке легко покачивая бёдрами, подошла к столу, за которым вжался в спинку кресла седовласый Людвиг, и, легко усмехнувшись, произнесла: – Вы хотели со мной о чём-то поговорить? Никак не возьму в толк, о чём! – Скажите нам, что вам от нас нужно? – срывающимся голосом спросил Людвиг, который боялся называть светлым королём, дабы не вызвать ещё большего гнева ведьмы. – Простите, милейший, – тут же ощерилась Анита, – у вас плохо со слухом или с восприятием? Или вы столь честны, что даже не подслушали наш недавний диалог с Амалией? – На шее тёмной заходили желваки. – Мы бы ещё могли договориться? – нервно оглядываясь на Жюли, спросил дель Марко. – Конечно! – мисс Демен, не спеша, подошла к одному из светло-бежевых кресел, села в него и закинула ногу на ногу. – Всего-то на всего, вы должны отдать корону законной наследнице престола, – она издевательски улыбнулась. – Как только это произойдёт, я тут же отзову армию. Людвиг затравленно посмотрела на Аниту. Он слишком хорошо понимал, что эту войну он не выиграет, и дело не только в ничтожности его войска. Дело в другом: он воюет, как это ни странно, на неправой стороне. Он сейчас, этим самым позорным снятием с себя полномочий, принимает Божью кару. Эта кара казалась ещё больнее и унизительней от воспоминания о том, как он сам в молодые годы, его друзья и родные проливали свою кровь, отдавали свои силы за этот ничтожный клочок преисподней. Кто, как не он, долгие годы был политическим соперником Ричарда, хотя последний редко когда воспринимал его всерьёз. Кто, как не он, первым понял, что вовсе не Амалии подобрал Ричард наследницу, а себе. Кто, как не он, настраивал королеву против её первого помощника, серого кардинала, духовного наставника и лидера. Амалия была хорошей марионеткой – честолюбивой, она радостно выполняла все его просьбы, превращая их в королевские указы и распоряжения... Но такая особа, как Анита Демен для её слабой, расшатанной, не без его, Людвига, помощи, психики оказалась слишком серьёзным испытанием, настолько тяжёлым, что она покончила с собой. И никуда королева не уезжала. И никакую корону Людвигу не передавала. И “заместитель королевы” боялся страшно, дико, до дрожи в коленках. Боялся он собственной смерти. – Ну же! У вас есть богатый выбор: погибнуть, удариться в бега или – всего-то навсего! – попробовать ужиться со мной. – Явно издеваясь, перечисляла Анита. – Не надо думать, что я собираюсь рушить ваш уклад жизни – мне на него плевать. Мне просто хотелось бы получать с вас дополнительные доходы... – Значит, к нам не придут тёмные? – с опаской спросила Жюли. – А что они у вас тут потеряли? – усмехнулась Анита. – Они и сейчас могут хоть круглосуточно околачиваться здесь, но только вот я почему-то не вижу в глазах моих подданных особого рвения перебраться к вам жить. Людвиг всё ещё недоверчиво посмотрел на Аниту и задал вполне закономерный вопрос: – А куда идти нам? – Сидеть на месте и платить налоги тёмной княжне. Я полагаю, будет весьма недурно, если Эльвира под моим чутким руководством присоединит территорию белых к территориям тёмных для создания единой империи Преисподней. Также я позабочусь о том, чтобы именно вы, Людвиг, – в её глазах на мгновение вспыхнула ярость и будто бы искорка удовольствия, – были губернатором сей приятнейшей области. А поскольку, я полагаю, вы сможете иметь при себе и некоторых лиц, Жюли также сможет здесь остаться. – Анни едва ли вежливо глянула на толстушку. – Есть возражения? “О! Какая изощрённая месть! Чтобы меня порвали в клочья мои же бывшие друзья!” – почему-то на удивление пассивно пролетело в мозгу Людвига дель Марко. Он исподлобья посмотрел на брюнетку, после чего уставился на свои руки. – Нет, возражений нет, – тихо сказал он, а чуть позже добавил: – Повелительница. Анни самодовольно улыбнулась и исчезла с лёгким щелчком. Спустя какие-то полчаса около границы не было не только ни одного вооружённого до зубов тёмного мага, но и не было даже самой границы. * * * На преисподнюю опустилась мгла, но в огромном зале, с лёгкостью вмещавшем человек пятьсот, горел лишь в одном углу только один камин. Перед очагом на широкой медвежьей шкуре сидел довольно высокий светловолосый человек в белых брюках и ярко-зелёной рубашке с короткими рукавами. Он почти не мигая смотрел в огонь своими маленькими бесцветными глазками и то и дело проводил тыльной стороной ладони по лицу, будто смахивая слёзы. Он взял кочергу, подтолкнул дрова в камине и, перегруппировавшись, уткнул нос в колени. – Добрый вечер! – прозвучал над ним приятный девичий голос. – Не спится? – Добрая ночь! – усмехнулся он. – Да, не спится. И не мне одному? – И не вам одному, Бомптириус. – Вздохнула она. – Мысли разные в голову лезут... Всё никак в толк не возьму, как же мне хватило глупости... – и она замялась. – Стать тёмной княжной? – упростил ей задачу Бомпти. – Да ладно. Я бы тоже, наверное, не устоял, предложи мне кто-нибудь нечто подобное. Но у нас матриархат, поэтому мне путь на олимп заказан, – улыбнулся он. – Назад дороги нет, – снова вздохнула она и поёжилась. Прошло ещё несколько секунд в молчании. Девушка села на шкуру рядом с Бомптириусом. – Эльвира, я всё хотел тебя спросить, а где твой дядя? – Дядя? Дядя Асмодеус? – она невесело усмехнулась. – Да, по большому счёту, ему нет дела ни до меня, ни до моего положения. Он странный человек... Его не интересуют деньги, но они у него есть. Он никогда не заботился обо мне, а когда ещё был жив папа, даже не спрашивал. А потом... Как-то проникся... Но мы с ним так толком и не нашли общий язык. – Погоди, я слышал, твой отец имел немалое влияние при дворе Дювы. Неужели он не знакомил тебя, не вводил в круг своих знакомых... – Да я же ещё совсем пигалицей тогда была! – рассмеялась Эльвира. – Он постоянно твердил мне, что лысегорское сообщество – это один большой гадюшник, что чем ближе к трону тёмной княжны, тем больше и ядовитей гадюки... – Оберегал тебя... – легко улыбнулся Бомпти. – Оберегал... – согласилась тёмная княжна и закуталась в пеньюар, насколько это было возможно. – Но не прошло и трёх лет, как отца не стало, и я оказалась в эпицентре змеиного гнезда. – Боюсь, в этом ты права... Слушай, Эльвира, а ведь ты мне приходишься двоюродной сестрой! – он рассмеялся и продолжил: – А Дюва была моей троюродной сестрой! – Дюва?! – Да-да! Дюва. Её настоящее имя – Урсула де Бротт. – Надо же! Кто бы мог подумать... – А никто и не думал, потому что никто не знал, – улыбнулся блондин. – У нас с Дювой были странные отношения: мы с ней были то партнёрами, то врагами, то вообще забывали друг о друге на годы... – И Бомптириус Славный рассказал сестричке истории Флегонта и Урсулы. – Знаете, Бомптириус, – протянула Эльвира спустя уже несколько минут после окончания его рассказа, – чем мы похожи? Мы оба стоим на вершине. Вот только вы можете с неё сойти или спрыгнуть, или вас спихнут; а я так и умру здесь, – и она криво улыбнулась, мельком глядя на Бомптириуса, а затем обратила взгляд на пламя в камине. Бомпти едва заметно вздохнул и не мог не посочувствовать этой милой и когда-то – не столь уж давно – наивной девочке, которой пришлось повзрослеть и помудреть за считанные недели. И едва в его голове до конца оформилась эта жалостливая мысль, в мозгу словно что-то щёлкнуло, и он с удивлением осознал, что у него так и стоит перед глазами образ Мари, девочки, которой так быстро и так жестоко пришлось изменить себя. * * * Владлена сидела на кровати в своей комнате и переворачивала в мозгу тяжёлые мысли, тупо уставившись в одну точку. Она слишком хорошо понимала, что всё, о чем ей говорила неделю назад Анита, более чем выполнимо. У Влади было, по большому счёту, два варианта: либо она инсценирует свою смерть и уезжает куда-нибудь подальше и не появляется в преисподней вообще, либо она всё так же инсценирует свою кончину и идёт к белым, потому что у тёмных ей делать решительно нечего. Вариант пойти к отщепенцам, врагам тёмной короны, людям третьего сорта ей не позволяли предрассудки, тем более, пока она не присоединится к ним, ещё будет шанс вернуться на Лысую Гору. Пока жива будет надежда, нет, она к ним не пойдёт. В последнее время её на удивление перестало занимать мнение отца и Лиз, а потому она не боялась своего разоблачения. “Хоть в чём-то я впереди!” – успокаивающе думала про себя Владлена, правда, той уверенности, которую она ждала, самовнушение не приносило. Уже поздно вечером Владлена вышла на крыльцо дома. Она подняла вверх голову – на удивление хорошо было видно звёздное небо. Девушка слышала приглушённые голоса, доносившиеся со второго этажа из комнаты Мари, которая теперь стала детской малышки Анны. Дэниел и Элизабет души не чаяли в этом прелестном создании. Каждую секунду общения с крохой и отец, и мать малышки вспоминали о Мари благодаря русым волосикам и серым глазкам Анны. Это был тихий и поразительно улыбчивый ребёнок, которого начинали любить с первого взгляда. И только Владлена лишь содрогалась при мысли о самой младшей сестрёнке. Несмотря на ангельскую внешность Анны, Влади видела в ней лишь Аниту. Владлена вздохнула и села на ступеньки крыльца. Лёгкий ветер шевелил зелень раскидистых кустов. Изредка проезжали автомобили, освещая светлые стены дома №19 по Уэйт-стрит. И вдруг из-за кустов вышла бродяжка. Она шла, сильно качаясь на стоптанных ботинках и то и дело проверяя содержимое авоськи. С одной стороны, Владлене было омерзительно, что женщина, ровесница Элизабет, может пребывать в столь непотребном виде, но с другой стороны, что-то заставляло её и дальше наблюдать за действиями женщины. Дамочка приостановилась у почтового ящика Курт, щёлкнула по нему пальцем, поцокала к чему-то языком, повернулась испитым лицом вправо и вздрогнула: её угрюмо рассматривала длинноволосая брюнетка, явно являвшаяся хозяйкой этого дома. – Не найдётся, чем смочить горло? – криво улыбнулась бродяжка. Владлена уже подбирала в голове наиболее крепкие выражения, чтобы прогнать её, как внезапно на мгновение онемела, подхваченная внезапной мыслью. – Да, пожалуй, найдётся. – Негромко проговорила Влади. – Пройдём? – и она указала на приоткрытую входную дверь. Владлена ничем не рисковала: она знала наверняка, что ни Дэниел, ни Элизабет вниз сегодня уже не спустятся. Бродяжка сглотнула комок в горле, поправила на себе лохмотья и решительно направилась в сторону дома №19. Едва нищенка переступила порог, она тихо ойкнула, словно всем своим видом спрашивая: “Не запачкаю ли я здесь чего-нибудь?” и “Так ли просто меня отсюда отпустят?”. Владлена уверенным шагом вела женщину к столовой, где в баре наверняка находился не один литр всевозможных спиртных напитков, которые без меры дарили Дэниелу благодарные клиенты. Девушка невозмутимо достала из бара бутылку водки, открыла её и налила прозрачную жидкость в бокал для красного вина. – А ты? – спросила бродяжка. – Я не алкоголичка, чтоб пить в одиночестве! “Сомневаюсь!” – подумала Влади и тоже налила себе водки, правда гораздо меньше и на ходу превратив её в воду. Ей почему-то даже в голову не пришло предложить закуску. – Ну, твоё здоровье! – шмыгнула носом гостья и вылакала почти целый стакан, в три мощных глотка. Влади с тенью интереса посмотрела на неё. – Как тебя звать? – Фифи, – моргая кроличьими глазками, ответила та. – Оригинально! – усмехнулась Владлена. – Вообще-то меня зовут Джозефина, – заметила Фифи и заметно окрепшей рукой уже сама налила хорошую порцию водки, причём только себе. – Царское имя, – протянула брюнетка с обречённостью понимая, что бутылки надолго не хватит. – Мда... – Фифи причмокнула и легко улыбнулась, обнажив кошмар дантиста. – Дедок, сукин сын, меня так назвал... Э-эх... Хорошее было время... хороший у меня предок был... Владлена невольно отметила, что вторая порция алкоголя развязала бродяжке язык и разгорячила и без того расшатанные нервы. – ...Ну а я ему и говорю: что, брат, выгнали со свалки, меня теперь хочешь из моего подвала вытурить... Слушай, милая, у тебя прикурить не будет? – Не курю, – словно очнулась Владлена от миазм, распространяемых Фифи. – Бросила. – ...Ну, а он тогда и давай на меня начальнику ейному жалобы да кляузы... А тот... Ну ва-аще!... Знаешь... Джозефина всё говорила и говорила. А Владлена всё это время мучительно думала, взвешивала всё “за” и “против” и всё ещё надеялась на какой-то знак свыше. Но знака не было, и она решила. Влади, не без лёгкого налёта ностальгии вспомнив все свои занятия с Деметрикусом, вперилась взглядом в зрачки Фифи, которая тут же умолкла и безвольно приоткрыла рот. – Джозефина, послушай меня, – тихо начала Владлена, проверяя на прочность свои чары, – сейчас мы поднимемся ко мне на второй этаж, где ты не произнесёшь ни звука и беспрекословно подчинишься мне. Там ты приведёшь себя в порядок, а далее я скажу, что тебе нужно будет делать. Владлена встала – встала и Фифи. В этот момент она больше всего напоминала зомби преданно смотрящего в глаза своего господина. Без особых происшествий они добрались до спальни Владлены, где та незамедлительно отправила бродяжку в ванную, снабдив предварительно её большим полиэтиленовым пакетом для лохмотьев и чистым бельём из своих запасов. Сама же ведьма занялась поисками книжицы, что ей давал учитель сперва на время, а затем и вовсе подарил. Внешне книжка напоминала тетрадь в кожаном переплёте, но на самом деле она являлась большой ценностью, поскольку была посвящена мало изученному явлению метаморфии. Магов метаморфов было чрезвычайно мало, а в лысегорском сообществе их и вовсе не наблюдалось, лишь Мари-Бетти-Анита была исключением из правила, что, впрочем, это самое правило и подтверждало. Вся сила метаморфов заключалась в том, что они были способны принимать почти любой облик, будь то даже животное или предмет. Больше эти маги ни на что не были способны. Даже предметы, концентрирующие магическую силу, как-то: волшебные палочки, перстни, посохи – ничем не могли им помочь. И теперь Владлена хотела воспользоваться опытом метаморфов, чтобы спасти себе жизнь. Только спустя час из ванны вышла наконец Фифи. Казалось, она стала ещё безобразнее, чем была до того. Синяки и кровоподтёки открылись, какие-то странные царапины на руках и ногах припухли, жидкие мокрые волосы облепили череп. – Сядь на кровать, – дрогнувшим голосом произнесла Владлена, – а теперь держи, выпей, – и она протянула Фифи стакан, наполовину заполненный мутноватой жидкостью. Джозефина беспрекословно повиновалась и залпом выпила содержимое, нимало не поморщившись. Прошли какие-то десять секунд, показавшиеся Влади десятью днями, как Фифи повалилась на вправо, закатив глаза. Стакан выпал из рук бродяжки на пол, но не разбился. Владлена сглотнула липкий комок. Даже не вздрогнув, выдернула из своей головы пару волосков, положила их на патлы Фифи, не без брезгливости дотронулась до бродяжки пальцем и проговорила наскоро придуманное по шаблону и выученное заклинание: – Повернулась я к древним лицом, Тёмный лик чтоб его озарило, Чтоб подарен он был перед сном Той, кто его никогда не носила. Но не только лицо – всё должно быть иным, Точь-и-в-точь, как моё отраженье, Всё должно быть Владлены, всё должно быть моим, Но не моё вдохновенье. Влади почувствовала, что с её тела словно сделали слепок, а в следующее мгновение увидела, что её копия лежит на кровати. Дрожь пробежала по телу девушки. Ведомая неким ранее неизвестным ей порывом, Владлена суеверно перекрестилась, словно не она была виновницей произошедшего. Она резко повернулась и подошла к столу. От волнения немного покусав ручку, брюнетка написала на обрывке бумаги следующее: “Я не могу больше так жить. Бытие потеряло всякий смысл без любимой сестрички. Но не ищите Мари, это бессмысленно. Не вините себя в моей смерти, мои дорогие! Папочка, Лиззи, я вас очень люблю, и всё же... Прощайте!... Хотя это ещё не всё. Моя последняя воля – не вскрывайте моё тело. Я не собираюсь загадывать загадок – это цианистый калий. Владлена”. Влади перечитала послание и суеверно вздрогнула: нехорошо всё это! * * * Печальная процессия двигалась вглубь светлого кладбища. Открытый катафалк, за которым шли полсотни человек, вёз тело обворожительной даже в своей смерти брюнетки. Прямо за автомобилем шёл, едва перебирая ногами, довольно высокий красивый мужчина средних лет, такой же смуглый, как и лежащая в гробу девушка. Его сопровождала сухощавая блондинка, которая постоянно тихо всхлипывала. По ней было видно, что последние трое суток она едва ли спала. Чуть поодаль двигался невысокий полноватый человек, то и дело недоверчиво посматривавший на катафалк. Остальной массой людей были те, кто пришел на похороны по большей части из любопытства. “Хм... А я думала, что на моих похоронах будет максимум пять человек, – думала, сидя за дальними памятниками Владлена, вооружённая биноклем. – Бедная Лиз! Вот кого мне больше всех жаль! И папа. Бедные! Но... но назад дороги нет...” – А ты молодец. Всё правильно сделала, – разрезал воздух голос Аниты. Владлена лениво взглянула направо. Она была готова поклясться, что мгновение назад здесь никого не было. Впрочем, она не удивилась. – Мне пришлось сослаться на тебя, – проговорила Владлена сквозь зубы. – Оу! Надо же! Делаешь мне честь, вспоминая обо мне! – О таком не забудешь! – зашипела Владлена, но, вновь обернувшись в сторону сестрички, уже никого и ничего не увидела, кроме старых могил, заросших терновником. Она вновь обернулась на процессию, остановившейся у выкопанной уже могилы и невольно вздрогнула: немного поодаль от основной массы людей, стояли Аскольд, Анита и Натали. Последняя, облачённая в строгий чёрный брючный костюм и крошечную чёрную вуальку, постоянно вздыхала и промокала платочком сухие уголки глаз. Владлена сглотнула комок в горле, запрятала чёрную косу под бежевый плащ, посильнее надвинула на глаза коричневую шляпу с огромными полями и, как ни в чём не бывало, прошла мимо любимых родственников и тела Джозефины. * * * В доме Курт было необычно тихо. Вот уже неделю никто не заводил старинные напольные часы, стоящие в холле. Без их звона коттедж начал напоминать светлый склеп. Дэниел находил утешение в работе, где был готов ночевать, Элизабет – в Анне. Только эта четырёхмесячная крошка была её последней радостью, которой Лиз отдавала все свои силы и всю любовь, заготовленную ещё на двух девочек, что так быстро и так странно исчезли из её жизни. В эти дни она стала почему-то особенно часто вспоминать свою недавнюю знакомую Беатрис Розерфи, которая сумела чудесным образом больше полугода назад морально воскресить Владлену. Элизабет то и дело доставала из записной книжки бумажку с номером телефона психолога, но почему-то так и не решалась позвонить. Либо не было на это времени, либо Лиз почему-то начинало казаться, что у неё нет морального права так убиваться над девушкой, которую она, по большому счёту, и не знала, что лучше бы она потратила силы, которые тратит на слёзы, на то, чтобы привести в норму Дэниела. Каждый день стал заходить мистер Риддл. Он подолгу разговаривал с Элизабет, искренне умилялся малышке Анне. Приходил он вечером, когда Дэн ещё сидел в офисе, но Лиз уже валилась от усталости и просто сидела, подрёмывая, у колыбели своей дочери. Это стало словно каким-то ритуалом: мистер Риддл без спросу заходил в дом №19, поднимался на второй этаж и заходил в бывшую комнату Мари, где в это время неизменно находилась Элизабет. Он пододвигал поближе к женщине ещё одно кресло, недолго молчал, а затем что-нибудь тихо, ненавязчиво рассказывал, говорил, как тихое ненадоедливое радио на кухне. Так и в этот день он пришёл. Мистер Ричард Риддл сел в кресло, внимательно посмотрел на осунувшееся лицо Элизабет, с удовольствие отметил, что Анна дремлет и тихо заговорил: – Как видишь, Элиза, жизнь продолжается, мы сами её творим. Твоя дочь – ярчайшее проявление этой жизни. Анна прелестная девочка. Это видно уже сейчас. Словно душа Мари вселилась в неё... Элизабет подняла на мистера Риддла удивленный взгляд, словно говоря: “Но ведь Мари жива!!” – Не спрашивай у меня, почему я так говорю. Но Мари умерла для всех нас, больше нет той крошки Мари. К сожалению, это свершившийся факт. Если Владлена умерла физически, то Мари – духовно. Но надежды на лучшее есть? Верно? – и он недвусмысленно улыбнулся Анне, которая также улыбнулась другу семьи беззубым ротиком.