Страница 8 из 15
Юноша, сидевший в стороне, порывисто вскочил и, нарушая все основные правила Совета, громко вскричал:
— Я — Юм! Я нашел! Я спасу вас, земляне!
Необычное в этом Зале обращение «земляне» разом оборвало гул голосов. Члены Солнечного совета, державшие в своих руках судьбу Земли, вдруг почувствовали себя обыкновенными землянами, крошечными существами, что могут погибнуть, словно пылинки, в космической катастрофе. И в Зале воцарилась глубокая тишина.
— Слушайте, земляне, — повторил твердый, решительный голос. — Я создам для вас новое Солнце. Его горячие лучи даруют тепло, жизнь и радость мрачной Земле!
Повторяю, вы должны поверить мне! Ваш проект перелета бледен и бессилен в сравнении с могуществом моего творения. У вас — ракеты в неизвестность, у меня — Солнце над нами.
Я — Юм! Я создам новое Солнце!
И все вдруг заметили необычайные глаза молодого ученого. Они горели за длинными лучистыми ресницами, как два настоящих маленьких солнца, и глубокая вера юноши в себя придавала им удивительную силу.
— Мое солнце, — говорил он, — возродит на Земле прежние, забытые времена… А ваши ракеты — плод дряблой, старческой мысли…
Он не закончил… Члены Совета вскочили с мест и стали возмущенно требовать лишить этого юнца, который и годами не вышел носить звание ученого, умственной энергии, так как она могла причинить землянам большой вред.
— Вред? Его разум — причинить вред… Ха-ха! — язвительно рассмеялся Хронс. — Да он просто от нечего делать, для забавы придумал себе игрушку, а вы отнеслись к нему серьезно! И разрешили говорить здесь какому-то глупому мальчишке…
— Верно! Правильно! — подхватили со всех сторон.
С трудом утихомирив зал, взволнованный Председатель повернулся к Ченку и увидел, что рядом с ним стоит Юм.
— Еще не поздно, Ченк, — с горечью сказал Председатель, — вы наш почтенный, любимый собрат. Для вас еще не поздно исправить свою ошибку. Мы знаем, что вы придумали изобретение, которое поможет в производстве межпланетных ракет. Мы даже ожидали, что сегодня вы торжественно подарите его в этом Зале людям Земли. Мы все еще верим вам, Ченк!
Ченк грустно покачал головой.
— Нет. Я не открою вам тайну своего проекта. Нет. Я не отдам его вам до тех пор, пока сам не буду убежден, что Юм ошибается. Я верю Юму. Я знаю, что он гениален! А его возраст? Он для меня лишь залог свежей, яркой энергии! До свидания… а может… быть может, прощайте навсегда!
В полной тишине Ченк и Юм покинули Зал.
Выходя из Дворца мудрых решений, Ченк и Юм молчали. Оба думали о трагичности случившегося, о новой ответственности. Молча сели на свои аэрокресла и, соединив их друг с другом цепочками, бесшумно поднялись над улицей.
— Куда?
— На Большой завод.
Они держали свои аппараты на уровне десятых этажей: оба хотели ближе присмотреться к жизни на оживленных улицах, той жизни, судьба которой неожиданно перешла в их руки.
Привычное спокойствие больших улиц в последние дни заметно нарушилось — из Центральной обсерватории доходили тревожные известия. Солнце вдруг начало гаснуть быстрее, и все предыдущие расчеты выявились ошибочными. Комитет мудрых решений постановил распространить по городу волны бодрого настроения; несмотря на это, тревога и беспокойство растекались среди жителей. Вот и сейчас на большой площади, у высокого звукопоглотителя, шумели громко и нервно. Авто, поезда метрополитена, аэрокресла и всевозможные машины бесшумно мчались по улицам, и сегодня их было, казалось, гораздо больше, чем обычно.
Юм улыбнулся.
— Знаешь, Ченк, мне отчего-то пришло в голову, что если бы разом выключить все звукопоглотители, от грохота, шума и крика можно было бы оглохнуть, сойти с ума… Но ты не слушаешь меня?
И верно, Ченк не слушал.
Глубоко задумавшись, он смотрел сквозь чистый, прозрачный воздух на гигантские солнечные рефлекторы над крышами небоскребов, на высокие шпили конденсаторов солнечной энергии и думал, что все это обречено скоро по-погибнуть, что все это бесполезно, не нужно… Земля умирает…
И он крепко сжал руку Юма:
— Твое Солнце… Только твое Солнце…
Они приближались к Заводу.
Откуда-то из-за угла вдруг вынырнуло неуклюжее аэрокресло. Это было кресло Хронса, того самого Хронса, который так смеялся над идеями Юма и счел план создания нового Солнца таким нелепым. Ченк и Юм быстро поднялись выше, чтобы избежать неприятной встречи. Неожиданно услышали:
— Ченк, куда же вы так спешите?
Женский голос. Они удивленно посмотрели вниз. Рядом с неуклюжим аэро летело маленькое, элегантное кресло.
— А я уже час везде вас ищу… Не будь Хронса, так бы и не увиделись, — приветливо говорила женщина.
Юм холодно глянул на Хронса, а Ченк сказал:
— Да, Итта, я только что из Совета. Думал залететь на Завод и после домой. Работы много.
— Слышала, слышала. Хронс мне все рассказал. И про того чудака, что собирается построить какое-то новое солнце. Покажите мне его, Ченк. Хорошо? И если в его глазах отражается это солнце, я…
— Не шутите, Итта, — нахмурив брови, серьезно сказал Ченк, — над этим смеяться нельзя. И не чудак какой-то, а великий ученый — вот он здесь, перед вами. Прошу, — и он указал рукой на Юма.
— Простите, — смутилась Итта, — но Хронс так смешно рассказывал мне о вас, — и она снова засмеялась.
— Очень рад, что подарил вам несколько веселых минут, — сухо ответил Юм. — Ну как, Ченк? Может, отстегнуть твое кресло? Лично я спешу.
— Не сердитесь, — сразу сменила тон Итта. — Ченк, скажите ему, вы же знаете, я не хотела обидеть…
— В самом деле, Юм! Подумаешь, лживые выдумки Хронса. Нельзя это так воспринимать.
Итта осторожно, ласковым голосом:
— Кстати говоря, я собиралась, Ченк, пригласить вас сегодня вечером на свой концерт… Я закончила мелодию, начало которой вам так понравилось. Помните? Хочу пригласить и вас, Юм…
— Да, Юм, разве ты не чувствуешь замечательные ароматы новых мелодий? — прервал ее Ченк. — Они и сейчас ощущаются на пальцах Итты…
— Молчите, не перехваливайте, — вмешалась Итта. — Я и вправду хочу пригласить на концерт также и вас, Юм, в награду за перенесенные насмешки…
Юм вежливо наклонил голову.
Затем они с Ченком подняли руки — последнее приветствие — и полетели дальше.
А солнца, солнца в их красе —
не слышно…
а большой площади стояли металлические гиганты. Цепкими ногами впивались они в сбитую почву. Глаз привлекали широкие дорожки, залитые каким-то зеленым, блестящим веществом. Между машинами на небольших газонах росли декоративные цветы удивительной формы. Их невероятно длинные стебли тянулись к солнечным рефлекторам в тщетной надежде почерпнуть в них жизненные силы… Лишенные хлорофилла, светлые листья вяло свисали вниз, а прозрачно-хилые стебельки бессильно вились вокруг искусственных подпорок… Маленькие пылеуловители собирали из машин, с глазури дорожек, с листьев растений мельчайшие пылинки. Было тихо — у каждой машины стояли звукопоглотители.
Завод был гордостью Ченка. Стальное сердце завода билось посреди города. Машины — живые существа, лишенные разума, покорные воле человеческого гения — беззвучно и точно выполняли сложную работу. Идеальная конструкция, воплощенная в художественную форму, сделала из машины произведение искусства, над созданием которого работал коллективный разум инженера, архитектора и художника. Машины полностью освободили жителей Земли от физического труда, и единственным упражнением для мышц оставался любимый землянами спорт.
Ченк всегда с удовольствием проходил по душистым аллеях завода. Останавливался, слушал короткие приказы механиков и следил, как старательно и послушно выполняет их машина. Ченк гордился и этими краткими словами, этим «машинным языком». Односложные слова, состоявшие из сочетаний твердых, губных или шипящих звуков и произнесенные в небольшие рупоры у машины, создавали звуковые волны различной силы. Они заставляли дрожать чуткую мембрану, которая замыкала ток и приказывала машине изменить движение, ускорить его или прекратить совсем.