Страница 15 из 46
(Раздел 2). Логичное мышление для природы, как нож хирурга для тела человека. Материю можно разрезать как угодно. Платон сравнивал хорошего диалектика с ловким поваром, который рассекает тушу животного, не разрубая костей, следуя сочленениям, очерченным природой. Увидел опухоль как часть тела человека - вырезал. Сошло. Вырезал другую подобную - пошли метастазы. Значит, вырезал не часть тела, а лишь часть его части. Вот и гадай, где границы частей и что такое части человеческого тела. Так и с природой людских сообществ. Вырезали опухоль капитализма с верой в исцеление от зла жадности. "Какая великолепная хирургия. Взять и разом артистически вырезать старые вонючие язвы", - воскликнул Пастернак, увлеченный революционным экстазом любимой им женщины. Но на месте вырезанных вскоре стали проявляться язвы ... более дикого домарксового капитализма.
Мысль - острый луч!
Бледнеет жизнь земная!
писал Е. Боратынский. "Истина неразделима, значит она сама не может узнать себя; кто хочет узнать её, должен быть ложью," - по иному высказал эту мысль Ф. Кафка.
"Граммофонная пластинка, музыкальная тема, нотная запись - все они находятся между собой в таком же внутреннем отношении, какое существует между языком и миром". (Витгенштейн). Мы знаем много сменявших друг друга истин. Афоризм Модильяни "эпоха выбирает художника" можно развить: эпоха выбирает ритмы. И наоборот: ритмы природы меняют менталитет людей, выбирая художника. "Мы должны уберечь наше общество от опасности в виде новых течений в музыке; потому что формы и ритмы в музыке никогда не изменяются без того, чтобы не привнести изменения в самых важных политических формах и путях," - предупреждал Платон. Советские вожди это интуитивно понимали. Ритмы природы донести до сознания людей в наиболее полной неискаженной и доступной пониманию форме способно лишь искусство. Гармонией значения слов и ритмов их звучания достигается гармония частного и общего.
Поэтов путь: жжя, не согревая,
Рвя, а не взращивая - взрыв и взлом -
Твоя стезя, гривистая кривая,
Не предугадана календарём.
(М. Цветаева).
(Раздел 3). Есть "внутренний взор художника". Этот
взор позволяет видеть "переживания тайной души" всех вещей. (В. Кандинский). "Если есть этот взор у художника, он проходит сквозь твердую оболочку к внутреннему началу вещей. Подобно микроскопу, он позволяет воспринимать внутреннюю пульсацию этих вещей, трепет мёртвой материи. Есть родство художника и музыканта, ибо искусство - извлечение чистого звука из "музыки сфер", в которых голоса отдельных вещей звучат не изолированно, а в общем согласии". Воздействие произведения остается в рамках чувственного. Ахматова в стихах из серии "Тайны ремесла" передала процесс диалога больших художников со своей эпохой:
Сужается какой-то тайный круг,
Но в этой бездне шепотов и звонов
Встает один всё победивший звук,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Эстетика повествования или живописи построена на использовании больших пустот, заполняемых не текстом, а ритмами звучания, передающими чувства, вызывающие воображения содержания между строк, сглаживая переход от одного фрагмента произведения к другому. Поэзия, как музыкальное произведение, передает накопление впечатлений, картин и образов, ни на единый миг не останавливая течение чувств и мыслей, воспоминаний о прошлом и смутных гаданий о будущем, связывая нелогичной логикой чувств эти отдельные картинки бытия в единый поток звуков. Портрет природы в глазах ученого - лишь мозаика, составленная из лоскутов её частей, произвольно вырезанных разумом наблюдателя. Несовместимость краев при совмещении этих фрагментов искажает их структуру в окрестности границ, образуя тем самым пограничные слои. Эти пограничные слои являются пробелами в системах социальных понятий. Они, как люфты в подшипниках машин, являются источниками информационного шума, искажающего восприятие. Чем шире зазоры между фрагментами мозаичного портрета природы, тем менее адекватно воспринимается её соотношение с реальностью. Непрерывноcть природы отображена в философии Востока, пространство которой безгранично. Взгляд мудрецов Востока глубок. Но многое из увиденного они передать с помощью языка не могут. На это способен лишь их образный язык поэзии символов, знаков, притч, музыки, танца и ... молчания. "Дзен может обойтись без морали, но не без искусства". (Померанц).
Рациональное мышление всегда конечно. Чувственное восприятие непрерывно и бесконечно. Поэтому рациональная мысль соотносится с иррациональной, как конечное с бесконечным. Путь нашего познания мира есть блуждание между Сциллой и Харибдой: логикой познать природу нельзя, поскольку её (логики) возможности ограничены, а иррациональным путем не можем, поскольку природа бесконечна. "Все явления как бы не завершенны: незавершенны идеи, не завершен рассказ, не ясны детали и целое, все находится как бы в стадии выяснения и расследования". (Д. Лихачев).
Любая мысль есть правда и вместе с тем обман. Во лжи всегда есть капли правды. "Ошибка длинная, а правда короткая". (А. Платонов). В большой правде всегда можно обнаружить капли обмана: "Если это все правда, значит, это нечестно." (Ф. Достоевский). Но крупицы правды в море обмана могут таить в себе зародыши большой правды. "Ради всего святого, не бойтесь говорить ерунду. Лишь обращайте на неё внимание. Наши величайшие глупости могут оказаться образцами мудрости" (Витгенштейн). Но то и другое - мимолётные заблуждения, как сказал Ницше. Обманы становятся правдами, а правды - обманами. И только редким людям удается разглядеть где правда, а где обман. Спасибо этим редким людям, большим художникам своего дела, этой интеллектуальной элите человечества, обостренные чувствительность и разум которых позволяет им видеть глазом невидимое, ухом неслышимое. Эти редкие люди ценны тем, что учат мыслить чисто, т. е. отделять большие истины от больших обманов, "отделять зерно от плевел". Нет ничего долговечней их "царственного слова" (Ахматова).
(Раздел 3). Культурная элита - это, по определению, совесть народа. Она обычно влияет на менталитет власти. Та, в свою очередь, личным примером, реформами, пропагандой или принуждением влияет на менталитет народа. "Ах, как хорошо понял я тогда, что учение великих древних философов, почти целиком нравственное, проявлялось больше на примере, чем в словах. Жизнь философа, смешанная с жизнью, вместо того чтобы чуждаться её, питала поэзию, поэзия выражала философию, и убедительность их была поразительна" (А. Жид).
А. Тойнби писал: "Во время бедствий маска цивилизации снимается с примитивной физиономии человеческого большинства, тем не менее моральная ответственность за надломы цивилизации лежит на совести их духовных лидеров".
Микеланджело верил, что искусство устраняет внешние массы, скрывающие внутреннюю форму. Интеллектуалы средневековья признавали, что искусство является более гибким и более совершенным способом выражения, чем история с её голыми фактами. Великий "часовщик природы" Рене Декарт (17-ый век) в конце концов согласился, что "подлинно значительные мысли встречаются чаще в сочинениях поэтов, чем философов" [3].
Поэт - живописец и ваятель,
поэт - миросозерцатель,
никогда не лирик как строй души"
М. Цветаева
"На историю следует смотреть через магический кристалл искусства,"- уверяла Ахматова.
Остановись мгновенье! Остановить мгновенье - значит следить за происходящим, настроив ритмы потока своего сознания на ритмы чувств, вызываемых наблюдением. Струи потока сознания неоднородны и разнонаправлены. В искусстве способность настраиваться на ритмы отдельных струй является признаком дара созерцания. Созерцание чувственно превращает наблюдателя в частицу наблюдаемой струи потока сознания объекта. Большие поэты всегда многолики. Дару созерцания Пушкина посвящены работы Цветаевой "Мой Пушкин" и "Пушкин и Пугачев". Она видела в Пушкине "верность в дружбе и предательство в любви; страстную сыновность к России, не матери, а мачехе, и неверность идеям или лицам (нынче ода декабристам, завтра послание их убийцам); ревность в браке и неверность в браке". Его жизнь и смерть не укладывались в представления обывателя об эталоне "великого человека". Его личная и политическая биография, о которой друзья знали и о которой говорить не могли, была щекотлива: её нельзя было писать, не задевая многое и многих. Дабы не плодить у обывателя сомнения в величии Пушкина как поэта, "по этой-то причине пусть пишут о нём его не знавшие"- сказал литератор Соболевский.