Ведьмоспас

– Дмитрий Андреич, ты никак зоомагазин открыл?

Услышав это, субъект вздрогнул и, часто моргая, уставился на бродягу, стоящего перед ним.

– Ми… Миша, ты?! Мишенька, тебя не узнать! – старик бросился милиционеру на шею и по-бабьи всхлипнул. Хомяки вцепились в прутья клетки и принялись приветственно махать лапами, будто провинциальные красотки, встречающие входящий в город полк.

– Ну, ну, Дмитрий Андреич, ты чего, – приговаривал Миша, поглаживая старика по спине. – Все хорошо, не раскисай. Ты как здесь оказался-то?

– Я теперь важная шишка, Мишенька, – ответил старик. – Королевский… королевский… вот гадство – забыл! Конюший, что ли?

– Уж тогда королевский хомячий, – подал голос Йорик.

– Цыц, костлявый! – Дмитрий Андреич даже топнул ногой от возмущения. – На земле покоя не давал, теперь и на том свете от тебя спасу нет!

– Что ты мелешь, Дмитрий Андреич, какой «тот свет»? – удивился Миша. – Мы ж живые. Уж лучше – параллельный мир, все не так мрачно.

– Какая разница – что «тот», что «параллельный»! Как ни назови – влипли мы, и назад ходу нет.

– Да что случилось-то? – спросил Миша, освободившись, наконец, от цепких объятий Дмитрия Андреича.

Старик бегло огляделся – не видит ли кто – и сказал:

– Пойдем, тут поблизости местечко укромное есть, там все и расскажу.

Укромное местечко оказалось крошечным кабачком под названием «Дева и оборотень». Сюда заглядывала всевозможная мелкая сошка из дворца: гонцы, полотеры, помощники королевских портных и поварята с кухонь его величества.

В этот час кабачок пустовал. Лишь в дальнем углу потягивали пиво два остроухих гонца в красных кафтанах. Один демонстрировал дыры в подошвах сапог и жаловался на скупость начальства.

Рассказ Дмитрия Андреича был короток и печален. Удирая от кавланов, он и Люба с пятеркой бравых хомяков за пазухой, затесались в толпу, вопившую «Король! Король!». Страх был столь велик, что беглецы промахнули и толпу, и цепь гвардейцев в белых кафтанах и остановились лишь тогда, когда наткнулись на острия эльфийских мечей.

Бравые королевские телохранители решили, что это покушение и изрубили бы в капусту девушку и старика, если б не вмешался его величество. Романтический юноша с первого взгляда влюбился в прекрасную незнакомку, несмотря на ее безобразные круглые уши, и наплевав на то, что ее кости истлеют в могиле задолго до того, как он достигнет среднего возраста. Во всяком случае, такова была официальная версия двора.

– Хрен там он влюбился. Щенок решил фаворитку завести. Мол, король я или шут гороховый! – прокомментировал Дмитрий Андреич.

Дальнейшие события напоминали сводку боевых действий с полей подковерной войны. Попал в опалу Алибор – Первый советник, всемогущий регент, правивший государством до совершеннолетия короля. Его место занял Заззу, главный колдун королевской гвардии. При дворе поползли упорные слухи, что все эти потрясения – дело рук фаворитки, и что Заззу она уделяет куда больше внимания, чем королю.

– И ведь все без толку. Сколько я эту стервь просил, чтоб пацанов расколдовала, – сокрушался старик, – все равно же с шаманом ихним нюхается. Нет, не время, говорит. Не суйся, Андреич, в политику. Не твоего ума дело. Железная леди, мать ее. И вот кукую здесь. Научили меня языкам, дали какой-то дурацкий титул и – с глаз долой. Выгуливай, говорят, королевских хомяков. Вот тебе и верная помощница Виктора Антоныча. Тьфу!

– Так говоришь, ударилась в политику и домой не собирается? – спросил Миша.

– Точно. Она теперь придворная дама, Макиавелли в юбке. Зачем ей обратно?

Милиционер взъерошил изрядно отросший белый бобрик.

– Дела… Дмитрий Андреич, а ты сам-то домой хочешь? У тебя ж титул, и денег, небось, подкидывают.

Старик махнул рукой.

– Какие там деньги! На захудалый дворец и то не наскрести. Так, домишко, десяток слуг – вот и все богатство. Но ведь не это главное. Тут со скуки одичаешь. Ни тебе телевизора, ни радио, ни газет. Мне теперь кроссворд покажи, я от умиления на сопли изойду. Попробовал с дворецким о футболе потолковать, а он только зенками моргает, подлец.

– И не говори, – вставил Йорик. – Небось, и золотая посуда обрыдла. Соскучился по пластиковым одноразовым тарелкам, а?

– Мне по титулу золото не положено. Только серебро. Недавно – верите – чуть рубином не подавился. Вино из кубка пил, а булыжник возьми и из оправы выскочи и прямо мне в глотку.

Миша кивнул, состроив сочувственную мину.

– Не говори, Дмитрий Андреич. Чисто каторга.

Старик обиделся.

– Вот ты склабишься, а я, когда у Чертопрыщенко служил, все мечтал, что вот, отыщем сундук и попаду я в какую-нибудь волшебную страну и поселюсь в ней навсегда. Избушку построю. Непременно чтоб рядом молочная речка с кисельными берегами. А оно вон как вышло. Живу как в пещере Али-бабы, а скучаю по соленому огурцу и «Советскому спорту».

– Те же проблемы у ребят с Брайтон бич, – заявил Йорик. – Эх ты, эмигрант несчастный.

Дмитрий Андреич все хныкал и жаловался, а Миша с Йориком подливали масла в огонь, доводя старика до нужной кондиции. Через четверть часа чертопрыщенец был готов и клятвенно пообещал шпионить во дворце в пользу милиционера. В обмен потребовал при первой же возможности вернуть его в родной мир. Условились связываться через кабатчика. Толстенький лоснящийся эльф имел немалый доход, передавая за небольшую мзду всевозможные послания, оставляемые посетителями.

На том и расстались. Дмитрий Андреич двинулся ко дворцу, а Миша, Йорик и Цвей отправились к дому дракончика.

– Почти пгишли, – пискнул Цвей, когда уютные эльфийские кварталы уступили место сложенным из черного камня зданиям, больше похожим на изрытые норами скалы, чем на жилые дома. Единственной приметой, указывавшей на их рукотворность (или лапотворность) были разноцветные стекла, вставленные в свинцовые рамы и закрывавшие темные провалы нор.

– Дгаконий квагтал, – с гордостью сказал Цвей. – Я воон там живу.

Йорик окинул взглядом обиталище дракончика.

– Местечко так себе. Типовая застройка. Спальный район.

Они углубились в драконий квартал. Дома-скалы по обеим сторонам улицы царапали небо острыми шпилями, и Мише казалось, что он прогуливается в пасти гигантского крокодила между зубами. Под ногами хрустел шлак. Пахло серой.

Послышался звук открываемых окон. В ближайшей скале рама с разноцветными стеклами уползла внутрь и из черной норы на путников уставились пышущие пламенем драконьи глаза.

– Пгивет, тетя Ггыы! – Цвей приветливо кивнул высунувшейся мутно-зеленой роже с торчащими из нижней челюсти полуметровыми клыками, на которых красным лаком был нанесен изящный цветочный рисунок.

Тетя Грыы благодушно оскалилась и пророкотала:

– Здррравствуй, малыш. Это и есть твои ссспасители? – дракониха обратила пылающий взгляд на Мишу и Йорика. Из пасти вырвался язык голубоватого серного пламени. Бесстрашный череп юркнул за спину милиционеру.

– Ага! Это Миша, а это – Йогик. Миша, Йогик, знакомьтесь – это моя тетя Ггыы.

Миша приветливо взмахнул вспотевшей ладонью. Йорик на миг высунулся из-за ноги альтер эго и снова спрятался. Оба ощущали себя дичью, которую зачем-то решили представить шеф-повару ресторана.

Двинулись дальше.

– Слушай, а где этот тот провожатый, которым ты хвастался? Улс, кажется? – спросил милиционер, чувствуя лопатками заинтересованный взгляд тетушки Грыы.

– Улс? – Цвей бросил взгляд в небо, потом оглянулся. – Да вот он.

Миша глянул через плечо, но ничего не увидел кроме горящих глаз драконихи Грыы, домов-скал и покрытой черным шлаком дорожки, на которой отпечатались следы когтистых лап, а между ними пролегала длинная борозда. Миша посмотрел на Цвея, потом на следы, бросил взгляд вперед по дороге и снова уставился на Цвея.

– Это не твои следы.

Цвей помотал головой.

– И не мои и не Йорика.

Дракончик кивнул.

– Этот Улс, он что, невидимый?

– Соображаешь, – прогудело из пустоты, и на дороге вдруг материализовался ярко-розовый дракон. Размером он был со слона. Туловище, как и у Цвея, имело форму диванного валика.