Страница 13 из 33
-- Значит, выходит теперь, что я что-то вроде принца, - сказал Парис, то ли обращаясь к тренеру, то ли к самому себе.
-- Отчего же вроде? - отозвался тренер. - Принц и есть.
Парис вздрогнул от неожиданности. Конечно, он надеялся и очень хотел поговорить с таинственным незнакомцем, но думал, что тот не захочет с ним разговаривать, так высокомерно он смотрел.
-- А почему вы мне сегодня помогали? - быстро спросил он.
-- Одна знакомая богиня попросила.
-- А у меня тоже есть одна знакомая богиня, - решился похвастаться Парис, - даже три, то есть... А вы, наверное, сами бог?
-- Наверное бог, - едва заметно усмехнулся незнакомец.
Парис немного подумал, от волнения покусывая губы, а потом вдруг ткнул себя пальцем в грудь и представился:
-- Парис, можно Александр.
-- Феб, можно Аполлон, - вновь усмехнувшись, передразнил его тренер.
Парису стало стыдно, что он сам не узнал такого знаменитого бога. Это могло бы быть простительно пастушку, но непростительно для троянского царевича.
-- Насколько это вообще возможно между богом и простым смертным, - вдруг сказал Аполлон.
Парис вздрогнул и недоумённо на него посмотрел.
-- Ты сейчас хотел предложить мне свою дружбу, но не знал, как это сказать, - пояснил бог.
Парис оторопел.
-- Да, действительно. А как вы это узнали?
Аполлон досадливо махнул рукой, вновь опёрся на лук и отвернулся. Сизифов труд
-- Так значит, ты говоришь, показатели хорошие? - переспросил громовержец Зевс, скептически глядя на стоявшего перед ним Гермеса.
-- Отличные, Кроныч, просто замечательные показатели.
-- Ну да, ну да. Значит, урожайность, рождаемость, безработица... Это мы всё рассмотрели, а как у нас обстоят дела со смертностью? Ты об этом ещё не докладывал.
-- Со смертностью, - Гермес немного замялся, но тут же бодро ответил, - С ней тоже всё отлично. Низкая смертность, очень низкая.
-- И насколько низкая? - продолжал выпытывать Зевс. - Конкретно, сколько людей умерло за последний месяц?
Гермес смущённо отвернулся.
-- Конкретных данных не поступило. Выглядит так, что, вроде, последние месяцы как бы никто и не умирает вовсе.
-- И как это понимать? Смертные, которые не умирают, а только размножаются, это нормально разве? Ты понимаешь, к чему это ведёт?
Гермес беспомощно развёл руками.
-- Я-то тут при чём? Я за смертность не отвечаю. Этим Аид занимается.
-- А он что говорит? Ты его спрашивал?
-- Я пытался с ним связаться и задать этот вопрос. Честно, пытался. Но только без толку - его нигде не найти.
Зевс нетерпеливо постучал пальцами по подлокотнику трона.
-- Ну так найди. Я его, что ли, искать должен!
Гермес поспешно откланялся и пустился на поиски властелина смерти.
Спускаться в подземное царство без крайней нужды Гермес не захотел и решил для начала расспросить Персефону - жену Аида, которая в это время как раз гостила у своей матери богини плодородия Деметры.
Каждое лето Персефона проводила у матери. Деметра очень любила свою дочь и так тосковала, когда Персефона была у мужа в царстве мёртвых, что совсем забрасывала все дела, и многие замечали, что зимой земля почти ничего не родит.
Гермес застал богинь прогуливающимися в саду, бесцеремонно присоединился к их разговору и как бы невзначай спросил Персефону, как поживает её супруг.
-- Так я его уже несколько месяцев не видела, - ответила богиня. - Когда я собиралась, всё было в порядке. Он тогда тоже должен был отправляться на землю, к какому-то царю. Кажется, к коринфскому. Я ещё удивилась, что он лично идёт за каким-то смертным, обычно они сами к нам являются, им только присылают повестку.
Гермес усмехнулся.
-- К коринфскому царю, значит? Это к Сизифу-то? Ну, для него можно сделать исключение. На него сам Зевс большой зуб имеет. Вы разве не слышали эту историю? Про неё зимой весь Олимп судачил. Впрочем, до царства мёртвых наши сплетни плохо доходят, а уважаемая Деметра зимой вообще ничем, насколько я знаю, не интересуется. У Зевса тогда завязалась интрижка с одной нимфой. И вот когда они уж совсем было поладили, врывается её папаша - божок мелкий, но темпераментный, и отвешивает Кронычу такого пинка по голому заду, что от его вопля вся Греция содрогнулась. Вышел у них тогда разговор очень серьёзный. Пока Кроныч добрался до перуна и успокоил папашу хорошей молнией, тот успел столько всего ему растолковать, что наш громовержец после этого несколько дней не являлся на собрания богов. Потом стали выяснять, кто рассказал папе о приключениях его доченьки, и выяснилось, что это был как раз коринфский царь Сизиф. Кроныч тогда сурово заметил, что смертным не стоит лишний раз влезать в дела богов, а ябедам и нарушителям мужской солидарности не место среди живых, и попросил Аида взять дело под личный контроль.
Богини вежливо улыбнулись непристойной истории, но обсуждать её, по крайней мере в присутствии Гермеса, не стали.
Выяснив то, что ему было нужно, Гермес отправился по найденному следу Аида в Коринф. Пролетая над царским дворцом, он увидел Сизифа, обедающего в кругу семьи, и заметил, что для покойника, которого Аид ещё несколько месяцев назад собирался препроводить в свои владения, царь смотрится подозрительно бодро.
Вскоре по вызову Гермеса прибыл бог войны Арес и устроил во дворце основательный обыск. Заросшего, грязного и голодного Аида нашли в подвале. Как только его развязали, он, забыв об олимпийских приличиях и божественном хладнокровии, кинулся на грудь Ареса и разрыдался. Его пытались расспросить, но он только всхлипывал и причитал что-то невнятное. Такого страха и унижения брату Зевса ещё никогда не доводилось испытать. Его быстро доставили на Олимп, где местный врач Асклепий оказал ему первую помощь и сказал, что богу ничто не угрожает, но он пережил слишком большое потрясение, и теперь ему нужно пару месяцев отдохнуть и привести в порядок нервы.
В этом году лето закончилось необычно рано. Персефоне пришлось срочно прервать каникулы и вернуться в царство мертвых, чтобы замещать там заболевшего мужа. Опыта у неё не было, поскольку Аид всегда вёл дела сам, она только иногда наблюдала за этим, сидя рядом. Поэтому Персефона волновалась сверх меры, путалась и делала ошибки. А работа ей предстояла большая: сразу принять всех покойников за последние несколько месяцев. Сидя на мужнином троне, она тщательно напускала на себя суровость, от чего выглядела настолько комично, что даже покойники, которым было, казалось бы, совсем не до смеха, часто улыбались, приводя богиню в ещё большее смущение.
Кроме прочего, ей пришлось заняться делом Сизифа, который и на том свете не давал богам покоя. Вызвав его, она старательно нахмурилась и, пряча глаза от его прямого и нагловатого взгляда, сказала:
-- Вы уже несколько месяцев как умерли, а похоронный обряд до сих пор не проведён и положенные жертвы богам не принесены. Это непорядок. Обычаи следует соблюдать, да и боги, не получая жертв, вас держать тут не могут.
Сизиф взмахнул руками от возмущения.
-- Ох уж моя жена! Вот ведь стерва какая! Так-то, значит, она чтит мою память! Боги по ней, значит, задаром работать должны! Мужа родного она ни во что не ставит! Сами ведь знаете, что жёны вытворяют, только муж за порог!
Персефона не знала, но, боясь показать некомпетентность, понимающе кивнула.
-- Ну, уж я с ней разберусь! - продолжал бушевать Сизиф. - Вернусь домой - такое ей задам!
-- Из царства мёртвых нет возврата, - смущённо заметила Персефона, повторяя с детства заученную фразу.
-- Как же нету? - с недоумением спросил Сизиф. - Вы ж сами каждый год отсюда к матушке своей, дай ей боги всяческого счастья, на побывку ездите.
Персефона было открыла рот, чтобы что-то возразить, но никакое возражение ей в голову не пришло. Часто затверженные с детского сада истины на поверку оказываются полной ерундой. Может быть, необратимость смерти тоже один из таких случаев. Ведь, действительно, выходила же Персефона каждый год из царства мёртвых и возвращалась потом обратно. Да и Сизиф смотрел так уверенно, что ей просто ничего не оставалось, как только ответить: