Из глубин

- Что им не нравится, - пробормотал Мечеслав и неожиданно для себя взорвался. - Что им, чёрт возьми, не нравится? Они боятся, что своды укреплять надо будет? Так нам бы по любому пришлось укреплять свод и стенки, только ещё и прорываться туда сначала. Или так не хотят отходить от плана? Это не собрание, это сборище бюрократов, которым кроме своих бумажек с печатями ничего не важно! Для них революции не наступило, они не знают, что сейчас Новое время и всё должно решаться совершенно по-другому!

- Вот им позвони и скажи, - оборвал Мартин. - Мне-то ты нафига это вещаешь?

Глаза его отсвечивали знакомым зеленоватым блеском: верный признак, что его что-то злит не на шутку, не стоит провоцировать дальше. Мечеслав заставил себя замолчать: ссориться им сейчас из-за далёких людей в собрании было бы довольно глупо.

- Ну, дожидайтесь тогда, пока отмахнут, - он сам махнул рукой и отошёл, оставив Мартина и всю рабочую братию. Никто из них не виноват в том, что снова придётся простаивать, даже собрание не виновато - на самом деле он понимал это. У них какие-то свои согласования, свои договорённости - со столицей и кто знает с кем ещё. Но как же всё-таки глупо, глупо...

Остановившись на краю площадки, он машинально окинул взглядом сложенные стройматериалы. Целые горы... За штабелем труб промелькнуло вдруг какое-то движение, и тут же затаилось.

- Эй, - позвал Мечеслав. Ему не ответили, но он видел, что она прячется именно там. Мечеслав быстро оглянулся на площадку (никому нет дела), шагнул к сложенной горке.

- Ну, выходи, - негромко сказал он. - Я тебя уже заметил.

Сибилла, смущённо опустив голову, вышла из-за труб.

- Здравствуй, - проговорил он приветливо. - Давно меня выслеживаешь?

Она подняла на него неожиданно решительный взгляд. Так же тихо сказала:

- Давно.

- Ну вот и встретились... - протянул Мечеслав несколько растерянно. - Что же ты хотела мне сказать?

- Вам надо уехать из Ринордийска, - быстро, не повышая тона заговорила Сибилла. - Это теперь будет плохое место.

- Почему же плохое?

Она покачала головой:

- Я не могу вам этого сказать. Скоро здесь будет плохо всем, и тогда будет уже поздно. Это станет совсем другой город... совсем, совсем другой, в котором нельзя оставаться никому. Они этого пока не знают... но я-то вижу.

- Вот как, - он невольно улыбнулся, постарался скрыть улыбку, но не очень удачно. - И где ты это видишь? Здесь же? Или в каком-нибудь магическом шаре?

- Н-нет, - Сибилла слегка задумалась. - Как будто параллельно тому, что вокруг. Как будто слегка... за завесой. Сквозь приоткрытую дверцу, - она вновь посмотрела на Мечеслава. - Вы ведь мне не верите, да?

- Нуу... - замялся он.

- Мне никто не верит, - Сибилла кивнула со слегка потерянной, смиренной улыбкой. - Мне только Маргоша поверила. Но она гордая... Сказала, никуда отсюда не уедет. А я даже не могу её предупредить.

Она замолкла, но на лице остались тревога и тайные невысказанные раздумья. Мечеслав посмотрел на неё, затем оглянулся ещё раз на площадку. По-прежнему никому нет дела: у котлована виднелось несколько рабочих, больше же людей не было.

- Вот что, Сибилла... - он сделал паузу, чтоб убедиться, что можно называть её этим именем. - А не прогуляться ли нам где-нибудь? В Центральном парке, например, там сейчас должно быть хорошо. Я приглашаю.

Листва в парке переливалась всеми вариациями зелёного, и весело крутились кабинки солнца-колеса, чей золотистый лик улыбался в середине кружения. Снова доносилась откуда-то шарманочная мелодия: Мечеславу показалось даже, что он когда-то слышал эту песню, вместе со словами, но когда и где - не мог вспомнить.

Стая птиц взлетела в воздух и скрылась за оборотом колеса. Сибилла проводила их взглядом.

- Хочешь прокатиться? - предложил Мечеслав.

- М, - она будто растерялась сначала, но тут же уверенно покачала головой. - Я боюсь высоты.

- Зря, - он подумал снова про небоскрёбы и космос, про глубины, пещеры, о которых хотел спросить, но всё это смешалось в голове, так пригревал ясный летний день в своём разгаре, и было лень думать о чём-то. - Часто тут бываешь?

- Там. За оградой.

- Ты никогда здесь не бывала? - удивился Мечеслав.

Сибилла отчего-то смутилась и опустила голову.

- Оттуда и так всё видно...

- Видно! - рассмеялся он. - Как будто это для того, чтоб смотреть.

Она совсем стихла и всё отводила взгляд: на вид лет пятнадцати, а может, и восемнадцати, сложно сказать, русоволосая, с причудливо заплетёнными косами, в аккуратной, но очень простенькой одежде - особенно по сравнению с нарядными людьми, что гуляли тут и там по парку... Ну, конечно же. Какой он болван.

- Так, - сказал Мечеслав. - Пошли в центр, туда, где вся толпа, и будем там делать всё, что захотим. Сегодня у нас маленький личный праздник.

Разумеется, никакой высоты Сибилла не боялась, и они сделали один большой кружок вокруг "солнца". Им досталась белая кабинка: круглая, с двумя входами, завешенными цепочками, по обе стороны.

- Зелёный - цвет жизни, - объясняла Сибилла, пока другие кабинки по одной проплывали мимо, а ближайшая ось колеса вставала вертикально. - Красный - цвет борьбы.

- А белый? - поинтересовался Мечеслав.

Она задумалась на мгновение.

- Белый - много чего...

К тому времени, как колесо сделало оборот, и они сошли обратно на землю, он уже настолько доверял Сибилле, что неожиданно рассказал ей всю свою историю: про северо-запад, про его величественные и одинокие вечера, про то, как в числе других добровольцев вызвался ехать в столицу, чтоб строить там метро, про Георга, про Нику и Машеньку, про то, как хорошо, что они есть и про своё беспокойство за Машеньку, она ведь так мало понимает в жизни (правда, о том, что не показывал ему Георг, всё же предусмотрительно решил умолчать), про всё-всё...

Сибилла редко перебивала, иногда только уточняла какое-нибудь непонятное слово, а чаще кивала и улыбалась мягко и ободряюще одновременно. Они так долго гуляли по дорожкам парка, что даже устали и заглянули в ту самую кафешку, где Мечеслав был в день своего приезда.

Людей было, пожалуй, побольше, а навесы выглядели чуть менее прозрачными (вероятно, затемнили от света), но в целом здесь ничего не изменилось.

- Хочешь молочный коктейль? - спросил Мечеслав.

- А что это?

- Ты никогда не пробовала? - удивился он.

- Нет...

- Сейчас попробуешь.

Через пять минут перед Сибиллой стоял высокий стакан с пузыристым коктейлем (клубничным). Она с некоторым недоверием оглядела его, осторожно потянула через трубочку. Улыбнулась.

- Вкусно.

Через открытую дверь виднелись солнечные тропинки и деревья парка. По траве расхаживала большая чёрная птица - вроде вороны.

- Это грач, - сказала Сибилла. - Они совсем не похожи на ворон... Только притворяются.

- Ты знаешь много птиц, Сибилла?

- Мы следим за ними, - проговорила она задумчиво. - Птицы рассказывают многое... Есть свои, ринордийские птицы - они поют вместе с городом. Когда сюда залетают чайки, они приносят с собой северный ветер и перемены. Есть большие, тёмные птицы - они появляются перед ненастьем и кружат над городом.

"Разве ты не слышишь приближенья чёрных крыл", - вспомнилось снова. Откуда-то потянуло холодком.

- А когда всё совсем плохо, - негромко проговорила Сибилла, - птицы исчезают. Это значит, что город в беде.

Возвращались они через Главную площадь. Мечеслав видел её впервые, и его удивило, как буднично и спокойно она выглядит. Старая брусчатка под ногами - сколько веков она здесь пролежала? - легонько отзывалась эхом на их шаги, посередине же площади высилась тонкая Часовая башня.

Тоже ведь на холме - сообразил он. Башня стояла на возвышении, от неё же площадь чуть заметно скатывалась под уклон во все стороны. Словно дождавшись, когда пришедшие будут проходить мимо, с вершины раздался гулкий протяжный звон. Било три.