Страница 27 из 32
— Сейчас открою, замок заело поганый! — Зинаида Федоровна в волнении присела на табуретку около двери, поправила седую прядь за ухом, улыбнулась уголками рта, словно пряники раздавала на Красной Площади.
«Вот оно, счастье в странниках!
Сами приходят, сами и получат!
Счастливая я, счастливая Зинка!»
Два года назад Зинаида Федоровна захандрила, лежала в постели, кусок буженины с красным вином в горло не лез.
Лечащий доктор Зинаиды Федоровны Михаил Львович всеми силами поднимал старушку со смертного одра, уверял, доказывал:
«Зинаида Федоровна! Ну, голубушка вы наша трудовая!
Вам всего лишь восемьдестя пять лет стукнуло – какие ваши годы, а вы хандрите, словно наркоман на паперти.
Посмотрите на меня, я полон сил и здоров, как бычара.
По утрам – пробежка по парку, вечером – на велосипед и в бассейн.
Отпуск провожу с рюкзаком в горах, или с любовницами в ресторанах, а я старше вас на десять лет.
Лекарства вам не помогут, потому что нет средств от хандры, кроме водки и сна.
Но вы, ведь водку не пьете, предпочитаете французское вино с привкусом черной смородины.
Так я вам дам совет доктора и умудренного женщинами ловеласа:
Свою хандру передайте другому!
Найдите объект для атаки и выплесните на него всё, что возникло плохого у вас в почках, селезенке, желудке, мочевом пузыре, а главное – на душе накипело.
Кругом воры, бандиты, жулики.
Они сеют раздор, способствуют падению курса рубля, подзуживают террористов.
Бандиты кругом! Ужас! Ужас!!!
И все плохое входит в нас, несчастных пенсионеров, Зинаида Федоровна.
А оно нам надо?
Вот то-то и оно, то-то и оно, что оно нам не надо!
Молодежь пошла – гнилая, тьфу на них.
Что ни парень – то – наркоман.
Что ни девушка, то – проститутка.
Их не жалко, а нас жалко, потому что мы всю жизнь, не покладая рук – у станка, у колыбели, у магазина, где продавали Чебурашек с ушами и глазами.
Помните нашего героя детства – Чуберашку?
Миленький зверек, и мультфильм о нем — добрый, как песни моей мамы Альбины Павловны.
Но всему есть конец, даже у женщины.
Я увидел, что вы тонете, и протягиваю вам руку братского народа и доктора.
Я твердо могу сказать – никто плохой не вырвет жизнь у столь хорошей, как вы.
Ругайте молодежь, ставьте ей на вид, укоряйте молодых.
Пусть они краснеют, оправдываются, но нет оправдания поганым и низкопробным.
Когда вы ругаетесь с кем-нибудь – но не с пенсионерами, то ваше плохое перетекает к ним, а их жизненная энергия перетекает в вас.
Так вы избавитесь от хандры и сядете на велосипед, чтобы ехать в атлетический тренажерный зал!
Ругайте молодежь, укоряйте их, и станете здоровая, как мальчик с пальчиком.
Например, зайдите в салон связи – там одни молодые подонки работают, и скажите, что они не уважают клиентов, что они думают только о деньгах, и что вы напишите их начальству, позвоните вышестоящим.
И чем больше будут оправдываться молодые, тем чище станет у вас на душе, ласточка вы моя, и здоровья вам прибудет втройне!
После беседы хандру рукой, как трусы у молодой блондинки в бане, снимет».
Зинаида Федоровна послушала совет старшего товарища – доктор дурное не скажет, потому что – лечит, и в тот же вечер вышла в парк культуры и отдыха.
Сначала она робела, но потом вспомнила американские фильмы, набрала в легкие воздуха и подошла к скамейке, на которой юноша лет семнадцати со своей девушкой пили Кока Колу и хохотали.
— Всё хохочете? — Зинаида Федоровна колоколом правды нависла над молодыми. К огромному удивлению она почувствовала, что даже в начале беседы хандра отступает, будто ей ноги переломали орловским дрыном. – Пьете западную химию – Кока Колу и думаете, что все в жизни пережили и поэтому вы спокойны.
Нет! Мне сейчас не за себя тяжело, а за Отчизну обидно и стыдно, что Родина взрастила наркоманов и проституток, которые бабушке место на скамейке не уступят, словно вам зады смазали клеем «Момент».
Вы вращаетесь в кругу воришек, циников, развратников.
Называете себя «эй, мужик», «эй, чувиха».
Живете по принципу лодырей и тунеядцев: брать от жизни всё и не давать ничего!».
После профилактической беседы молодых со скамейки сдуло, а Зинаида Федоровна почувствовала, что хандра ушла вместе с ними на коротких ножках ненависти.
Хорошо-то как!
С тех пор Зинаида Федоровна совершала прогулки по Москве, находила объекты для укорения, и выздоравливала за счет обличения – так кровь перетекает из здорового человека в больного.
Зинаида Федоровна любила Москву в часы пик, когда в метро давка, молодые подонки спешат на работу, а она — Зинаида Федоровна – толкается, её прижимают, жмут, но только силы свои отдают.
Некоторые робко возмущались в ответ на обвинения Зинаиды Федоровны, находились наглецы, они выказывали недовольство, что пенсионеры по утрам забивают общественный транспорт – куда едут? зачем едут?
В спорах со злыми Зинаида Федоровна (и другие пенсионеры) крепчала.
Иногда, как и в этот раз, исцеление приходило на дом: коробейники предлагали картошку, пылесосы, волшебные фонарики.
Подобные моменты Зинаида Федоровна обожала, потому что выслушивала продавцов, улыбалась, а, когда коробейник уже уверялся, что у него купят, то высказывала о нём все и даже о его родне немного – так капля камень точит.
И на этот раз Зинаида Федоровна подготовила красивую речь – себе на потребу.
Она шевелила губами, повторяла, что скажет девушке в первую очередь, бесстыднице в косынке, а трусы, наверняка, не носит:
«Где твоя девическая честь и гордость, прошмандовка?
Где было твоё достоинство как человека и как девушки, когда ты встала на путь лжи, воровства и проституции.
Почему не пошла на завод, а расхаживаешь по квартирам и у бедных пенсионеров воруешь время и деньги?
Как могла ты пойти по западному пути порхающих по цветкам жизни девушек?
Ты в поисках легкого, но пустого времяпровождения в банях и саунах забыла о том, что душа девушки – цветок нетоптаный, жемчужина не просверленная, яблочко не надкусанное.
И хочется кинуть упрек дылде, что стоит рядом с тобой и почесывает промежность (независимо — почесывает или нет): где ты был, когда девушку лишали чести?
Почему не предостерёг её, законченную ещё в школьные годы, проститутку и наркоманку?
Ты – пошляк, скотина, а девка твоя не выработала идеала девичьей добродетели, чистоты, твердости и силы сопротивления деньгам и алкоголю».
Вот что Зинаида Федоровна сказала бы молодым людям в назидание и себе на здоровье.
Она открыла дверь, покрыла лицо добрыми морщинками улыбки.
Ротик старушки Шапокляк Зинаиды Федоровны раскрылся для извержения первой лавины осуждающих и бранных слов, но…
— Будь ты проклята, старая ведьма! – Вася Добров произнес громко – эхо билось о сломанные мусоропроводные люки. – Твоя дверь будь проклята!
Проклинаю твою квартиру!
Проклинаю твое мировоззрение!
— Ах! — Зинаида Федоровна сказала и упала на стульчик у двери.
Рот её хлопал створками сверхстремительной устрицы.
Уши летели по ветру из ягодиц.
Ольга без осуждения, но задумчиво посмотрела на своего жениха, и впервые на её лице выступило выражение академического спокойствия – так академики Российской Академии наук засыпают на собраниях и конференциях.
Девушка во всем и полностью доверяла жениху, и не усомнилась бы в его правильном поступке, если бы Вася Добров сейчас подвесил добрую пожилую женщину – наверняка - мать многих детей, передовицу труда, общественную деятельницу и просто пожилого человека – а старость уважают во всех странах, даже в Чехословакии и в Индокитае.
Вася Добров, наоборот, погрузился в себя, разгребал залежи золота и чернозема в душе серебряной лопатой и укорял, если не свои проклятия, то некоторую нить, столь похожую на нить Ариадны, что иногда вела в тупик.