Страница 26 из 32
Проклинаю лодки!
Проклинаю колбасу!
Проклинаю коньяк!
Купаются они в тихой заводи, вроде бы с речки не видно, и в то же время вода речная, как из озера Байкал, где на дне лежит Олимпийский факел утонувшего паралимпийца.
Я тоже разделся, но до трусов – проклинаю трусы - и тихонько с другой стороны подплыл, спрятался, подглядываю.
Через пару минут летчик и барышни затихли, обнимаются, милуются, словно коты без языков.
Тишина и сгубила их – так затаившийся партизан не заметил голодного – проклинаю голодных — медведя шатуна.
Сначала я ничего не понял – летчик и его подруги дернулись и тихо ушли под воду, словно их за ноги морской царь реки Кезань тащил.
Проклинаю царей!
У меня инстинкт самосохранения развит на уровне медузы, поэтому я выполз из воды – а, когда выползал на берег тихонько – по ногам как шваркнуло, словно иголками долбануло.
Я думал, что в речку в Астрахани тихонько спустили химические отходы, облагораживали природу, а осетров превращали в крокодилов – проклинаю крокодилов!
Проклинаю осетров!
Проклинаю облагораживание!
Проклинаю химию и проклинаю училок химии!
Но потом, словно Стенька Разин на челне, появляется лодка браконьеров с двумя суровыми мужиками – деды Мазаи.
Один тычет в воду контур, как я понял через пару минут – электричеством рыбу – проклинаю рыбу, хотя она и так проклятая — глушат, а второй мужик сачком подбирает ту, что крупнее.
Половину лодки завалили буфалами, плотвой, окунями и щуками, даже два сома здоровых – куда им столько рыбы?
На корм свиньям?
Проклинаю корма!
Они проплыли тихо мимо заводи с утопшими летчиком и его женщинами – героинями.
Не заметили рыбаки, что стали убийцами – проклинаю убийц.
А, если бы и заметили, то прочесали бы остров, и меня убили бы (если бы я не отстрелялся), как свидетеля – проклинаю свидетелей с красными носами!
Рыбаки уплыли – проклинаю уплывающих – а я — будущий алкоголик, пошёл к поляне летчика, налил коньяка и махнул разом – уфффф!
Ну и дрянь он купил в сельском магазине, дерьможуйство под видом коньяка «Арарат».
Я потом так отравился, да и лег коньяк на вино на солнце – бррр!
Проклинаю Солнце!
Проклинаю коньяк!
Лежал я на песке, блевал изредка, смотрел на высокое небо – страшное в своем величии и думал о бесславной судьбе людей и рыб.
Летчик и его женщины уже летят по дну – проклинаю дно, а к ногам их подбираются раки и мелкие, но алчные рыбешки.
Я представил очи трупоедов, и на душе стало тепло, потому что ничто в природе – проклинаю природу — не появляется ниоткуда и не исчезает в никуда.
Мимо меня ползла змея, а я даже не включил инстинкт самосохранения – смотрел на змею, как она перекидывает тело с места на место, но в душе играла тоска, играла, как играли груди девушек еще меньше часа назад.
Любовь – проклинаю любовь – сильнейший источник обновления человека и коренится она в нашей способности обобщать мир индивидуальных отличий, особенностей человеческих характеров, судеб, обстоятельств – проклинаю обстоятельства, событий – проклинаю события, фактов…
— Проклинаешь факты! Знаем, слышали, догадывались, – Ольга подняла миленькое, без следов рыдания личико. – Жениться будешь?
Зря время не тяни, потому что у нас, у девушек, каждая минута в деле.
Мы всю жизнь ищем жениха порядочного, и порой жизни не хватает, чтобы найти подходящего.
Не тяни резину, забирай одну из нас в жены, а другие пусть со страданием, но с чувством, что гора с плеч упала, можно без оглядки на мужа петь, плясать, пить и искать богатых мужчин, радуются.
— Проклинаю тебя с твоими радостями, – Вася Добров встал из-за стола, поправил руки, чтобы не торчали, как у Страшилы Мудрого: — Правильно ты сказала, Ольга, делу время – потехе – часть времени!
Проклинаю время!
Проклинаю потеху!
Так как ум мой не выбрал ни одну и вас, но желает всех сразу, а это – противоестественно, потому что у нас не патриархат, а – либерально-демократическое общество, и оно не позволяет троеженство официально, я прибегну к методу белорусских парней-гадальщиков – Проклинаю парней!
Я встану – проклинаю вставания, закрою глаза, раскручусь, чтобы не понимал где какая сторона горизонта с одной из вас.
Затем пойду и наощупь возьму свою невесту – так древние римляне ловили раков в Индии.
Я уверен – проклинаю уверенность дураков, что Судьба потянет меня за руки и подведет к единственной суженной ряженной, что гадала на меня на кофейной гуще – проклинаю кофе.
Вася Добров отошёл от стола, закрыл глаза и стал кружиться, словно дервиш на празднике танцующих дервишей.
Его качнуло, повело, но Василий мужественно ловил судьбу двумя руками.
Он медленно пошёл – чуть не упал, но устоял, варяг-сибиряк, направлялся к обнаженной танцовщице, что коротала секунды у стола гоу-гоу.
Девушки – потенциальные невесты Васи Добровы, затаили дыхание, словно их парализовало ядом черной мамбы.
Если Вася Добров выберет голую стриптизершу, то, как человек слова, а то, что Вася Добров – держит слово – невесты уверены – должен будет жениться на ней, хотя она не в его вкусе.
Но Судьба увела Васю Доброва от разволновавшейся стриптизерши (она не знала правил игры, но богатый опыт подсказывал – если мужчина идет к тебе, то это – к деньгам).
Вася Добров прошёл мимо теплой девушки и двинул разгоряченное тело к усатому пьяному клиенту из Сибири.
Клиент полуспал, полубодрствовал, то есть находился в поэтическом настроении алкогольной жизни.
Но и мимо мужчины Судьба пронесла Васю Доброва – иначе женился бы на мужчине.
Ирония Судьбы подставила ножку Васе Доброву – он наступил на соленый огурец, как стрела Амура от Ольги в сердце попала.
На соленом бочковом огурце (из деревянной бочки) Вася Добров поскользнулся, потерял равновесие и полетел, будто лебедь с тремя крылами.
Упал точно головой между ног взволнованной Ольги, а руки Васи Доброва обхватили неширокий, но значительный таз девушки.
— Уф! Проклинаю падения! – Вася Добров открыл глаза на свою невесту, три раза моргнул – выбивал пылинку из глаза: - Ольга! Проклинаю вас! Станьте моей невестой до свадьбы!
— Я твоя невеста, Вася Добров! – Ольга торжественно положила руки на голову Васи Доброва – так королева одаряет своей благосклонностью пропахшего потом рыцаря. – Нет ничего удивительного в слиянии наших судеб!
Соленый огурец помог нам.
Мы живём здесь и сейчас, в нашей действительности, будь то деяния проклинающих молодых политиков или социально-психологические незримые девушки.
Мы пропустим через себя людей, нации, народы и создадим новое качество – новых людей Новой Украины, — и с полупоклоном обернулась к освобожденным от гнета замужества подружкам-уже-не-конкуренткам: — Приглашаем вас на нашу свадьбу, которая состоится не раньше, чем через пять лет, когда мы с Василием состоимся, как личности.
— Проклинаю создавать!
Проклинаю действительность!
Проклинаю свадьбы!
Проклинаю личности в истории! – Вася Добров улыбался, он тоже сбросил один из жизненных грузов со своих плеч.
Теперь – на биржу жизни, за новыми грузами, что лягут пудовыми мешками на тонкие плечи городского жителя, который не отличит корову от проса.
Три недели спустя в квартиру Зинаиды Федоровны Антохиной постучали («Звонок не работает! И что это гады в ДЕЗе сидят, не починят никак!»).
Молодая, перспективная в сексе и спорте пенсионерка Зинаида Федоровна заглянула в глазок, будто в ванну через дырку в стене к соседям подглядывала: молодой человек в черном костюме, белой рубашке и с черной кожаной папкой в руках смело смотрел в один глаз Зинаиды Федоровны (но не видел его через глазок).
Рядом с парнем стояла молодая девушка – по мнению Зинаиды Федоровны – проститутка в белой блузке, черной юбке, а на голове – красная косынка, завязанная по-украински – на лбу, концами вперед – так великий украинский писатель Николай Васильевич Гоголь рисовал ведьм.