Тарбаганьи приключения

Кузнецов Олег Александрович

Тарбаганьи приключения

Олег Александрович КУЗНЕЦОВ

Тарбаганьи приключения

1

Было сонное царство: тишина, покой и всеобщая неподвижности. Все спали. Давным-давно! Не ночь, не сутки полгода! Как в сентябре заснули, так с тех пор и не просыпались, а уже апрель наступил.

Да кто они, эти спящие?! Беспробудные, может быть, лодыри? Или, может, заколдованные?

Нет, не лодыри и не заколдованные. Просто тарбаганы. Звери такие, грызуны. Их еще байбаками называют и сурками, чего лично и делать не стану, потому что мои герои спят в недрах одной алтайской горы, а на Алтае только неопытный приезжий может сказать: "Ого, какие тут у вас сурки (или байбаки) здоровые!" На такого человека посмотрят с удивлением, возможно, и не поймут его.

Итак, тарбаганы, причем спящие.

Спали они в подземельном зале, где струилась лишь самая малость света, едва-едва их освещавшая. Их тут четверо было, прижавшихся: папаша, мамаша и двое детей. Спали они, уткнувшись в сухую травяную подстилку, чтобы не очень мерзнуть. Но только все равно за шесть-то месяцев остыли основательно. Если бы их кто пощупал, то махнул бы рукой: мертвые, окоченели уже!

Но никто в сонном царстве умирать не собирался, никто даже не хворал. Странный сон тарбаганов - самая обыкновенная зимняя спячка, в какую и медведь впадает, и барсук, и суслики, и тушканчики, и маленькая зверюшка соня. Очень это удобно всю зиму напролет проспать. Не надо о пропитании заботиться и от мороза спасаться, а смотри себе вдоволь сны развеселые, конечно же, про лето, потому что зимы тарбаганы и в глаза никогда не видели.

Спальня у зверей роскошная. Я бы ее с залом сравнил. Обширная она, с крепкими и гладкими стенками, со сводчатым потолком, правда совсем без углов.

А зачем углы тарбаганам?

Вот спит семья, а тем временем в подземном доме делается шумновато. Вначале прошуршало что-то снаружи, скрипнуло, а потом пошло шуршать, и скрипеть, и звенеть безо всякого перерыва. Сплошной гул стоит; кажется даже, что гора трясется. Но тарбаганам хоть бы что, не шевелятся - им еще срок не настал, чтобы просыпаться.

Причина шума обыкновенная: весна! Солнце с утра выглянуло из-за дальнего хребта с таким решительным видом, словно намерилось за один день разделаться со всем снегом, который горы накопили за целую зиму. Часам к одиннадцати оно и впрямь круто взялось за дело. Закряхтели сугробы, поползли вниз, стараясь прищемить хвосты вьющихся из-под них ручейкам. Да разве ручьи задержишь?! Поскакали они в долину, где уже бурлила среди белизны берегов мутная река, тащила льдинки, ошметки сугробов, мусор всякий и даже крупные камни катила у себя по дну.

Шумной весне все радовались. Галки резвились у дальнего утеса, в расщелинах которого у них были гнезда. Четыре красные утки-огари торжественно протянули наперерез через долину, и одна из них, поворотив голову к другой, крякнула ей что-то восторженным голосом. Уже хариусы пробовали выловить что-нибудь съедобное из несущегося по реке мусора, и от их резвой работы на поверхности воды тут и там возникали круги, мгновенно уничтожаемые течением.

Только нашим тарбаганам буйный натиск весны не сулил ничего хорошего. И как раз слабый свет в норе, позволивший нам немного разглядеть спящих, был предупреждением о надвигающейся беде.

Вот что получилось. Осенью, когда тарбаганы собирались залечь в спячку, они для безопасности и тепла все выходы из подземелья заделали глиной. Целую зиму все было спокойно. Но с неделю назад, в оттепель, серый корсак, голодный как волк, разбросав снег, попытался раскопать один из выходов. Неизвестно, на что он надеялся. Глина, которой тарбаганы забили нору, была мерзлая и твердая, вроде камня.

Но он все же наковырял порядочную ямку, пока не убрался, поняв, что занятие это бесполезное. А на другой день - солнце. Снег стал таять, появились ручьи, размыли тарбаганью затычку, она осела, и вход открылся. И проник в нору свет.

К счастью, до сегодняшнего дня погода хмурилась: весна, видно, набиралась силы. Но сегодня ручьи не на шутку закопошились возле норы. Скоро в длиннейшем коридоре, который прокопан у тарбаганов от спальни до выхода, забулькало и зашипело.

Спят тарбаганы, ничего не знают, а вода все ближе и ближе - холодная весенняя вода! Бр-р!

А плавать тарбаганы умеют?

Ну кто же видел, чтобы тарбаганы плавали?!

Значит, если вода зальет нору, им не выбраться, погибнут они, захлебнутся.

А они всё спят!

От шума ли, от холодного ли воздуха, проникшего снаружи, или еще от какой-нибудь другой причины старый тарбаган-папаша чуть заметно пошевелился. Это обозначало, что он пробуждается.

Но отойти от зимней спячки не так-то просто: сразу не вскочишь и сломя голову не помчишься. Тарбаган очень медленно просыпается. Сначала заволнуется у него сердце от предчувствия новой встречи с жизнью, застучит сильней, даст тепло телу. Раз и другой трудно вздохнет зверь, но еще не скоро сможет подняться.

Вот лежит тарбаган, разогревается, вода же между тем по подземному ходу шелестит, вот-вот к спальне приблизится. Он вздохнул поглубже, а вода, того и гляди, на него польется. Он зашевелился, а уж тоненькая ледяная струйка, тихо прожурчав, как змейка, скользнула под семейную травяную подстилку.

Поднял старик усатую голову, глаза открыл. Сыро вокруг, надо бежать, что-то поскорей делать! А он лишь таращится спросонья!

2

Нора тарбаганов была вырыта в широком, отлогом склоне. Гора над склоном круто поднималась к поднебесью, сначала почти гладкая, а на высоте корявая. Под самой вершиной громоздились наломанные камни - осыпи; над осыпями торчали скалы.

Вся эта громадина, несмотря на усилия солнца, была еще заляпана, как заплатами, крупными островами снега. Река же, уже прямо таки бесновавшаяся в долине, словно требовала: еще воды, еще! Снег подтаивал; журча, мчалось к реке угощение.

И только ручейки, которым попадалась на пути открытая тарбаганья нора, задерживались на пути. Они с любопытством заглядывали в отверстие, а заглянув, разумеется, ныряли в него. Вскоре возле норы получилась небольшая канавка, и по ней целый поток струился. Поток не слабенький, таким за определенное время не то что нору несколько железнодорожных цистерн наполнить можно. А старый тарбаган все еще никак не мог очухаться.

Но наконец он все-таки встал на свои коротенькие лапы и, покрутив головой туда и сюда, все понял. Еще бы не понять! Вода вокруг спавших так и бурлила, так и подмывала их.

Надо было спешить. Старик двинулся к выходу. Он втиснулся в узкий коридор и, кряхтя и ворча что-то, поплелся по нему да почти поплыл - воды набралось выше чем по брюхо.

Кое-как он добрался до конца тоннеля, где ход резко заворачивал вверх. Здесь, так и есть, все было настежь, и мутная струя низвергалась безо всяких помех. Тарбаган только голову сунул, а его тотчас же от носа до хвоста окатило.

Тут поневоле станешь резвым. Кривыми черными когтями зверь вывернул прямо из стены ком земли и стал толкать его вверх, чтобы преградить путь потоку. Но стихия оказалась сильней: ком под ее напором развалился и куда-то делся. Безуспешно поискав его вокруг себя, тарбаган полез навстречу падающей воде.

Он высунул мокрую голову под горячие лучи солнца, торопливо огляделся и вскарабкался на земляной бугорок возле входа в нору - бутан.

Но не такая у него внешность, чтобы остаться незамеченным! Его рыжая шкура, словно клочок пламени, зажглась среди серых камней, островков снега и старой зелени прошлогодней травы. Это пламя увидел беркут, мохнатый, как копна сена. А уж как далеко сидел! За рекой, на той стороне долины, на вершине скалы, - наверное, за несколько километров! Увидели тарбагана два орла-карлика, кружившие зачем-то над бурлящей рекой. Увидел его и серый корсак - главный виновник несчастья.

Все эти разбойники дрогнули от неожиданности, затрепетали, тряхнулись, а потом сразу же притворились, что им неинтересен тарбаган, даже смотреть в его сторону не стали. Ну, орлам-карликам, может, и впрямь до него никакого дела не было. Они ведь даже с сусликом с трудом справляются. И корсак имел надежду на добычу очень скромную, потому что папаша-тарбаган хотя и исхудал за зиму, а все же рост имел внушительный с самого корсака или, чтобы понятнее было, с дворняжку средней величины. Что же касается беркута, то этот напрягся не зря. Птица-громадина, он с кем хочешь справится. Даже барашка, если удастся подцепить, может поднять в воздух.