Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 61 из 83



Дверь в дом тетушки Краб была заперта изнутри, и сколько я ни стучал, ответом мне была полная тишина. Я обошел вокруг дома, пытаясь заглянуть в окна, но они были занавешены шторами и затворены на шпингалеты. Я побарабанил и по стеклам, но и это не принесло никакого толку. Дом словно вымер.

— Что будем делать? — спросил Комочков.

— Не знаю. Не нравится мне все это, — ответил я и рассказал друзьям о ее ночных страхах.

— Может быть, ее удар хватил? — предположил Барсуков.

— Надо ломать дверь, — решительно произнес Марков. — Вадим прав, здесь дело нечистое.

— Зачем же сразу дверь? Лучше окно, — посоветовал Комочков. — Вон, разобьем форточку…

Марков посмотрел на фрамугу, потом подтащил к окну деревянный чурбан и встал на него.

— Покажу вам, как это делают воры-домушники, — сказал он. — Запоминайте, пригодится.

Мы еще не успели ничего сообразить, как Егор резко ударил локтем по форточке, вытащил осколки стекла, бросив их на землю, а затем, каким-то непостижимым образом, словно змея, вполз в узкое пространство и нырнул внутрь дома. Мы услышали только мягкий шлепок упавшего тела.

— Классно! — заметил Сеня. — Он и в замочную скважину пролезет. Ему надо премию выписать.

— Сейчас ему тетушка выпишет… ухватом, — сказал Комочков. — Чего это он там застрял?

Прошло минуты три напряженного ожидания. Наконец щелкнули шпингалеты, окно открылось, показалось лицо Маркова. Оно было очень серьезно.

— Коля, беги за милиционером, — мрачно произнес он. Потом посмотрел на меня и добавил: — Доктор уже не нужен…

Когда он открыл дверь, отодвинув внутреннюю задвижку, и мы с Сеней вошли в комнату, то нашим глазам предстала страшная картина. Тетушка Краб лежала на кровати, полураздетая, а горло ее было перерезано от одного уха до другого. Эта зияющая кровавая рана напоминала еще один огромный рот.

Я услышал, как Сеня Барсуков, издавая булькающие, утробные звуки, выбежал из комнаты. А сам я не мог оторвать взгляд от воскового лица тетушки Краб. Чудовищное зрелище словно парализовало меня. В голове крутились какие-то обрывки мыслей, я корил себя за то, что мне не удалось уговорить ее перебраться в мой дом. Тогда бы она осталась жива… Нет, неправда, сейчас она встанет… снова захлопочет вокруг меня, угощая своими пирожками… Или скажет что-нибудь смешное, а я начну подтрунивать над ней… О, Господи, ведь она стала мне почти родной!.. Что же это происходит? Тетушка Краб безмолвно лежала на своей кровати, успокоившись навсегда.

Я увидел, как Марков нагнулся и поднял что-то с пола — сверкнуло лезвие.

— Бритва «Золинген», — произнес он. — Вот с помощью этого… — Фразу он так и не окончил.

— Как же убийца мог выбраться из дома, если здесь все было закрыто? — спросил я, а голос мой показался мне чужим. — И дверь и окна… Неужели она сама… покончила с собой?

— Не исключено, — ответил Марков, расхаживая по комнате. — Но очень сомнительно. Чтобы нанести такую страшную рану, перерезав артерии, нужна недюжинная сноровка. Самоубийцы так не кончают. Чего проще — возьми веревку… или эссенцию. Кроме того… — Он подошел к трупу, потом оглянулся на меня. — Язык.

— Что «язык»? — не понял я.

— Отрезан. Ты смог бы сам с собой совершить такое?

Сейчас, услышав его слова, мне захотелось выбежать из комнаты вслед за Барсуковым. Все это было слишком ужасно, чтобы поверить. А Марков продолжал, хладнокровно роняя слова:

— Ты видел у нее когда-нибудь эту бритву?

— Нет, — ответил я. — Но знаю, кому она принадлежала.

— Деду?

— Да. Она знакома мне еще с детства. Наверное, тетушка хранила ее как память о нем.

— Лучше бы она выбросила ее на помойку. Но, значит, и убийца знал, где лежит бритва. Это сделал кто-то из ее близких, потому что она не стала особенно наряжаться, встречая гостя. И произошло это, скорее всего, ночью.



— Снова маньяк?

— Нет, Вадим. Тут орудует еще кто-то. Маньяк уже дважды оставлял свои опознавательные знаки. Сделал бы это и сейчас. Но как убийца смог выбраться из запертого дома? Ума не приложу.

— Может быть, через чердак?

— Пошли поглядим.

Мы забрались по шаткой лестнице на чердак и подошли к небольшому окошку, в котором не было стекла. Марков высунулся наружу.

— Прыгать отсюда довольно-таки высоко. Да и следов внизу не видно. Хотя… он мог воспользоваться приставной лестницей.

— У тетушки ее не было, — возразил я.

— Тогда он дьявольски ловок — одно могу сказать, — произнес Марков. — Просто акробат какой-то…

Мы спустились вниз, где уже находились Комочков и Громыхайлов. И вид у них был весьма болезненный.

Глава 11

Гранула стучит в дверь

— Мы все здесь умрем, все! — истерично кричала Ксения, мечась по залу, где мы все собрались. Прошло уже двенадцать часов после того, как мы обнаружили труп тетушки Краб. Теперь телом покойницы занимались ее близкие подруги и соседки, омывая, причитая и приготавливая в последний путь. К вечеру ее должны были перенести в церковь, где уже лежала зарубленная маньяком женщина, а на следующий день похоронить их рядом — в двух могилах. Ермольник и его парни из отряда самообороны взяли всю черновую работу на себя. Если так дело пойдет и дальше, подумал я, то им предстоит много потрудиться. Смерть стала посещать Полынью каждый день. Об этом же завывал и проповедник Монк, бродя со своей паствой по улицам поселка. Он врывался в дома, пугая жителей пришествием Гранулы, призывая к покаянию и очищающему огню. Разъезжали по улицам и охранники Намцевича с автоматами, но в происходящие события пока не вмешивались. Они словно бы выжидали чего-то. Возможно, всеобщей паники, которая вот-вот могла начаться. Вся Полынья была наэлектризована, и все считали, что эти убийства — дело рук маньяка, сына Зинаиды. Была даже предпринята попытка поджечь ее дом, и лишь тот же Ермольник сумел остановить беду, уговорив собравшихся поджигателей разойтись. Но если бы сейчас продавщица появилась где-либо, то обезумевшая толпа неминуемо растерзала бы ее. Поселковый староста Горемыжный также не показывал носа, а местный милиционер Громыхайлов был бессилен что-нибудь предпринять. Он бегал то в особняк к Намцевичу, то к нам, испрашивая советов, а после сделал самое простое в этой ситуации: махнул на все рукой, напился до бесчувствия и свалился во дворе собственного дома. А в церкви в это время началась панихида по усопшим, на которую никто из нас не пошел. Мне лично тяжело было видеть тетушку Краб в гробу, и я намеревался лишь завтра отправиться на похороны.

Мы слышали нервные выкрики Ксении и молчали. Все были потрясены случившимся. И только Марков, сохранявший самообладание, хладнокровно процедил сквозь зубы:

— Хватит кудахтать, курица! Сядь и угомонись…

Ксения повернулась к нему, хотела что-то сказать, но покорно уселась на стул.

— Приходил Раструбов, — произнес в неловкой тишине Барсуков. — Завтра он сможет вывести кого-то из нас через болото. Первый рейс, так сказать.

— Не «кого-то», а меня, — раздраженно отозвалась Ксения. Мы так договаривались. Потом я вернусь из Москвы с деньгами.

— Лучше бы со следственной бригадой и ОМОНом, — заметил Марков. — Мы-то, может быть, и выберемся из Полыньи, а остальные жители? Здесь надо всех эвакуировать.

— Что же ты, сыщик, ничего не можешь сделать? — спросила Маша. — Неужели так трудно найти убийцу?

— Сама попробуй, — буркнул Егор.

— А может быть, — усмехнулся Комочков, — этот убийца — среди нас? А что? Как только мы приехали, так и пошли трупы. Мне кажется, это Сеня орудует.

— Сволочь, — прошипел Барсуков. — Надо было сначала тебя удавить…

— Вот-вот, — продолжил Комочков. — Видите, как он запел? Он на меня давно зуб точит. Не знаю, правда, за что.

— Скоро узнаешь, — пообещал Барсуков.

— Прекратите, — вмешалась Милена. — Как малые дети, право. А ты, Ксюша, на мою долю денег не бери. Я здесь останусь.

Мы все посмотрели на нее с недоумением. Особенно я.