Девушки и единорог

Августа предложила мужу окончательно переселиться в Гринхолл, и тот согласился. Он увидел в этом варианте тайное преимущество: частые поездки в основное имение позволяли ему больше времени находиться вне досягаемости супруги со слишком властным характером.

Нотариус предложил Августе приобрести и Сент-Альбан, но та отказалась. Она не хотела даже слышать об острове, из-за которого ее отец лишился владения предков и потерял все состояние.

Оставшийся в одиночестве остров ждал.

После смерти сэра Джонатана белый особняк опустел. Два раза в году слуги нотариуса приезжали на остров, чтобы убрать здание, проверить крышу, залатать укусы ветра и моря, смазать замки и петли. Потом они закрывали ставни, и все уезжали, оставив молчаливый дом.

От прежней обстановки сохранился только портрет сэра Джонатана, который — вероятно, из уважения — никто не купил при распродаже мебели. Висевший на стене большого салона портрет юного сэра Джонатана, сидевшего в красном камзоле на белой лошади, замер в ожидании.

Посаженные деревья оказались на свободе; тем не менее загадочная дисциплина не позволяла им беспорядочно разрастаться. Ни один из видов не пытался заглушить соседей, ни одна из аллей не была захвачена растительностью. Рододендроны дали многочисленную поросль, занявшую все свободное пространство. Они сплошной стеной разрослись вплотную к стене, образовав завесу. В июне их усеивали цветы всех оттенков красного. Зрители, способные полюбоваться этим замечательным зрелищем, отсутствовали.

За пятнадцать лет до своей гибели сэр Джонатан решил засадить деревьями и другую сторону острова, обращенную к материку. Здесь, на просторной лужайке, он разместил несколько групп деревьев. С тех пор посадки разрослись, зеленые массивы, словно раздуваемые неисчерпаемым древесным соком, увеличились, но остались небольшими изолированными островками.

С каждым годом все более зеленый, более пышный и цветущий остров, запертый в окружающих его стенах, словно царевна в башне замка, терпеливо ждал. Его умывали бури, теплые дожди обеспечивали рост деревьев; ветер с океана проносился над ним и уносил далеко на материк запахи соленой воды и цветущих растений. Каждая весна расцвечивала его сумасшедшими красками, заставляя морских птиц менять привычные маршруты. Полы большого белого дома потрескивали, пустые комнаты шептались за ставнями. Сэр Джонатан тяжело вздыхал на своем портрете, скрипело седло на белой лошади. Иногда эхо приглушенного стона доносилось из дыры, пробитой в стене старой башни, но услышать его было некому. Камин в круглой комнате, заполненный дровами, замер в ожидании огня. Поленья, с каждым годом становившиеся все более сухими, тоже ждали.

В августе 1867 года налетевшая с сердца Атлантики буря тяжело навалилась на остров и подняла с него тучу листьев и прочего мусора. Эта туча пронеслась над Ирландией и Англией и упокоилась под Гамбургом, безжалостно потопив перед этим в Северном море несколько рыбацких лодок и одну парусную яхту. Яхта принадлежала лорду Арчибальду Барту, путешествовавшему с двумя сыновьями. Все трое погибли. Когда волны выбросили их тела на немецкое побережье, в правом ухе младшего сына Шарля, некрасивого светловолосого юноши девятнадцати лет, нашли небольшой листок каменного дуба.

Лорд Арчибальд Барт был дядей Гарриэтты, жены сэра Джона. Поскольку его прямые наследники погибли вместе с ним, значительная часть его состояния перешла к леди Гарриэтте, назначившей мужа управляющим этим имуществом.

Когда деньги лорда Барта оказались в руках сэра Джона, он почувствовал, как в его душе открылось нечто похожее на ночной цветок, внезапно распускающийся после захода солнца. Это было воспоминание об острове.

Он сразу же понял, что всегда старался глушить в себе малейшую память об острове, так как не хотел надеяться на невозможное. Но теперь невозможное стало возможным.

С каждым днем образ зеленого острова становился все более отчетливым. Этот образ заполнял пространство вокруг сэра Джона, и он осязал тугой западный ветер, несущий пропахший солью туман. Он видел, как розовеют белые стены в лучах встающего солнца, видел себя, окруженного книгами в круглом кабинете, где будет находиться его библиотека. Он поставит письменный стол между двумя окнами, и ему достаточно будет поднять голову, чтобы увидеть деревья и море. Нужно будет снести несколько перегородок, чтобы хватило места для книг и бумаг. Он сможет заниматься научными исследованиями вдали от шума, вдали от мира, и никто никогда не помешает ему работать. Он, наконец, сможет полностью посвятить себя науке.

Однажды вечером он сообщил жене, что самым выгодным помещением капитала будет приобретение острова, чтобы обосноваться на нем. А дом в Лондоне можно продать, опять же, весьма выгодно. На следующее утро он уехал в Ирландию, не подозревая, какой эффект произвело его решение на леди Гарриэтту. Бедная женщина была потрясена и испытывала отчаяние.

Пока муж вел переговоры с нотариусом, занимался проектами перестройки помещений, приобретал обстановку и нанимал слуг, у нее было время убедить себя в его правоте. Конечно, слуги в Ирландии обойдутся дешевле. На острове очень здоровый климат. Девочкам будет так полезно дышать морским воздухом. Но Боже! Ведь это на краю света!.. Она изнемогала, теряла остатки мужества. Дикая страна!.. Но Джон выглядел таким счастливым. Она давно не видела, чтобы его лицо так лучилось радостью. Как будто он превратился в ребенка.

Леди Гарриэтте в голову не пришло противиться решению мужа. Она любила и уважала его. За все время замужества он ни разу не обидел ее. Возможно, не было у нее и особых радостей, но она даже не представляла, что такое бывает. Она вела себя с мужем так, как должна вести любая жена, и не испытывала при этом ничего неприятного. Она родила мужу детей, вела домашнее хозяйство и старалась, насколько это было в ее силах, облегчить ему жизнь. При этом она все делала с удовольствием. Только вот Ирландия. О Боже!.. И она принялась составлять список всего самого необходимого, что должна была взять с собой. На ее больших светлых глазах то и дело появлялись слезы; создавалось впечатление, что на нее внезапно обрушились все беды мира. Но она тут же одергивала себя. Ей не следовало ожидать ничего плохого. Вообще, есть же люди, которые проводят всю жизнь в Ирландии.

Вернувшийся сэр Джон сообщил, что все в порядке. Он нанял секретаря, чтобы привести в порядок и упаковать книги и рукописи. На эту работу ушло несколько месяцев. И хотя все остальное возлагалось на леди Гарриэтту, она закончила приготовления к переезду раньше мужа. В декабре 1870 года она сообщила мужу о своей очередной беременности. Он был рад, решив, что теперь у него будет мальчик. Ребенок родится на острове, как его отец, и он назовет его Джонатаном, как деда. Климат на острове будет для него самым подходящим.

К маю 1871 года работа с книгами и бумагами была еще не закончена. У леди Гарриэтты заканчивался восьмой месяц беременности. Сэр Джон перепугался. Все, что не было разобрано, в беспорядке распихали по ящикам. Всего таких ящиков оказалось сто пятьдесят два, из них двадцать три ненумерованных и без описей. 10 июня они выехали из Лондона дублинским поездом.

Черная рука с растопыренными пальцами вынырнула из завихрений пара и прилипла к стеклу. Элис дико завопила и прижалась к гувернантке. Наверное, это глаз дьявола, пытавшегося разглядеть, что они делали в купе. Конечно, он походил на руку, но вполне может быть, что у глаза дьявола вместо ресниц пальцы. Может быть, он проголодался, поэтому из его пасти валил пар, словно из кипящего чайника.

Поезд мчался со скоростью не менее тридцати километров в час. Дверь распахнулась, и в купе вошел дьявол, окутанный дымом, пахнущий углем и пыхтящий, словно дракон, тащивший поезд по рельсам. Элис и Китти попытались слиться со своей гувернанткой.