Три повести

— Приехали! — говорит ему человек в кожаном пальто. — Выходи.

Он подает руку, и Заксор, закачанный, еще не очнувшийся от сна и оглохший, спускается за ним по лесенке. Портфель зажат у него под мышкой. Затем мимо него тащат его сундучок и кожаный мешок с почтой.

Он стоит на твердой земле. Его еще качает и немного тошнит. Только что вылетели из Хабаровска, и он немного заснул. Теперь, наверное, еще два часа до полудня. До Троицкого надо плыть на пароходе целый день, а если большой встречный ветер, то и часть ночи. Они улетели из Хабаровска только два часа назад, может быть, немного больше. Он виновато улыбается, закрывает и открывает глаза. Тошнота постепенно проходит. Да, это родные места, он узнаёт. Шибко летит самолет над Амуром, так шибко никогда еще не летали птицы, и об этом тоже можно спеть песню. Теперь он берет свой сундучок и нетвердыми шагами идет к нартам. Нарты высланы из стойбища, он узнает Доли — сына Гензу Киле — и узнает даже собак.

«Бачкафу», — говорит он, и тот отвечает: «Бачкафу», — так просто, как будто он, Заксор, не прилетел по воздуху. Но Доли уже привык возить почту, которую посылают на самолетах, и привычно привязывает к нартам кожаный мешок гремящей цепью. Теперь можно ехать. Снег плотен, солнце сплавило его в лед, и нарты раскатываются на покатости дороги. Вдруг вожак делает рывок, все собаки поджимают хвосты, и Заксор едва успевает свалиться животом на нарты. Страшный рев раздается позади, точно целое стадо свиней гонится за ними. Доли Киле тормозит сани, собаки путают постромки и рвутся вперед. Теперь Заксор понимает, что это снова запущен винт птицы. Они стоят рядом возле напуганных собак, и с пригорка видно, как самолет, неуклюже спотыкаясь, бежит по полю, подлетывает и вдруг отрывается от земли и ровно и уверенно тянет в высоту.

Заксор смотрит вслед птице. Пусть Доли Киле притворяется равнодушным, потому что он зимой и летом возит почту, но все-таки он никогда не летал по воздуху. Что думает человек, когда он летит по воздуху? Доли Киле на это не может ответить. На это может ответить только он, Заксор. Человек поет, когда он летит. И он стоит и смотрит вслед птице. Доли Киле, конечно, думает, что главное дело — это возить почту. Но есть дела поважнее, о которых не знает даже Актанка. Они поправляют сбившуюся упряжку, и нарты движутся дальше.

День стал большим, и еще совсем светло, когда они подъезжают к стойбищу. В стойбище пахнет дымом, и это немного туманит голову радостью, — значит, в домах тепло, и люди отдыхают после работы. Он не был здесь целую зиму, с самой осени, и, наверное, много дел случилось за это время. Наверное, кое у кого родились мальчики и девочки, может быть, кто-нибудь из стариков умер. Он отвязывает от нарт свой сундучок и взваливает его на плечи. Теперь он идет с сундучком и новеньким портфелем под мышкой к своему дому. Из трубы дома тоже тянет дым, как из других домов. Дом наная открыт для всех сородичей, и каждый может войти в него в любое время. Наверно, Дэду, жена Киле, привела к его приезду все в доме в порядок, и огонь очага ожидает его. Но вернувшемуся нужны сейчас не огонь очага, а люди. Прежде всего надо поговорить с людьми, узнать и рассказать про все дела. Всё в доме в порядке. Все стоит на своих местах. Теплые каны ожидают его. Но первый же пароход привезет из Хабаровска кровать с блестящими шишками, и тогда Актанке тоже придется завести себе такую кровать.

Он оставляет вещи в доме и с портфелем в руке идет в правление колхоза. Актанка сидит за столом и считает на счетах.

— Бачкафу, — говорит Заксор и садится на скамейку напротив.

— Бачкафу, — отвечает Актанка и еще два раза перекидывает костяшки счетов и записывает на бумажке.

Как и сын Гензу Киле, он тоже не выражает удивления, что Заксор вернулся в стойбище. Охотники уходят и приходят, это обычно, такая жизнь у охотника. Но он тут же забывает, что надо встречать и провожать людей спокойно, и хлопает Заксора по плечу, и тот хлопает его по плечу. Теперь оба смеются, они не виделись давно, и есть что рассказать друг другу. Но Актанка замечает портфель. Это совсем новенький портфель из гладкой, сильно пахнущей кожи.

— Подарил Дементьев, — говорит Заксор коротко.

Он открывает портфель и показывает его отделения и ключ, висящий на ремешке. Актанка мысленно сравнивает этот портфель со своим брезентовым портфелем. Но портфель — это дело второе, первое дело — созвать правление колхоза, пусть все слушают отчет. Это не простой охотник вернулся с охоты, он много может рассказать о своих трудах, есть что послушать. Кроме того, он прилетел из Хабаровска на самолете; не многие нанаи летали по воздуху.

Весть о приезде Заксора облетает стойбище, и скоро приходят Гензу Киле, и маленький вертлявый Ваоли Гейкер, и Пойа Оненка…

— Сначала будем слушать Заксора. Пусть скажет, — говорит Актанка. — Колхоз послал его, пускай даст отчет.

Все сидят вокруг и курят трубочки. Заксор начинает рассказ. Прежде всего о Дементьеве.

— Дементьеву колхоз говорит спасибо, — перебивает Актанка. — Учебники и тетради для школы получили. Что обещал, то сделал. Все правильно.

Теперь надо рассказать, как ходят поезда от Имана.

— Я ездил на поезде. Был в Ольгохте, — говорит коротко Оненка.

Скоро, может быть, проведут железную дорогу мимо стойбищ, и тогда все нанаи будут ездить в поезде. Все возможно. Есть тайга — совсем другая, чем тайга на Уссури или Амуре. В земле там лед, который никогда не тает. Ничто не может расти. Деревья вырастают немного и валятся набок. Там в земле всегда зима. Вот как искал нанай воду в этой земле. И Заксор рассказывает все, как было, как ушел один ключ и как нанай нашел другой ключ.

— Воды много? — спрашивает Актанка деловито.

Он уже наслышан об этом деле, и ему незачем переспрашивать подробности.

— Воды много, — отвечает Заксор.

— Это тоже можно считать достижением колхоза, раз наш человек нашел, — говорит Актанка.

Но это еще не все. Можно показать сберегательную книжку, портфель и нож с тридцатью двумя лезвиями. Все рассматривают нож и портфель.

— Теперь покажем ему постановление, — произносит Актанка немного торжественно. И он достает из стола бумагу. — Вот эта бумага, можно читать. За перевыполнение плана по сдаче рыбы колхоз премируется племенным быком и двумя свиноматками. Что это значит? Эта бумага значит, что в колхозе будут хорошие телята и свиньи. Теперь скажем про другие достижения. Скажем о пушнине, сколько был план и сколько заготовили. — Актанка открывает тетрадку, в которой все записано. — На охоту вышло восемь бригад. Вместо него, Заксора, бригадиром был Пойа Оненка. Ореха уродилось много, и белка хорошо шла на кедры. Белки набили много. Бригада Ваоли Гейкера набила пятьсот десять белок, бригада Пассара — триста девяносто четыре. Белка вся синяя, первый сорт. Кроме того, убили одиннадцать штук кабарги, восемь свиней, не считая трех чушек, которых взяли живыми. Отдельно надо сказать о соболе. Соболь ушел далеко, все-таки взяли пять-шесть соболей… Скоро опять на несколько лет запретят охоту на соболя. Соболя стало мало, бить нельзя.

Он читает весь список.

— Вот как работает колхоз. Хорошо, посмотрим теперь план. По пушнине колхоз выполнил план в этом году на сто двенадцать процентов. — Тут Актанка отрывается от чтения. — Сто двенадцать! — повторяет он. — А что было два года назад? Было выполнено тридцать два процента плана, вот что было. Разве не оказались среди охотников такие, которые говорили — нельзя этот план выполнить? Все равно ничего не получишь. Обещать легко можно, а ничего не дать еще легче можно. Тогда только три охотника выполнили задание. Потом они получили столько и пороха и дроби, что всем другим целую весну, и лето, и осень надо было ждать, пока они смогут догнать их. А на второй год уже две бригады охотников шли впереди всех, и надо было остальным торопиться, чтобы не отстать. Теперь легко говорить об этом, а еще недавно мы говорили инструктору колхоза, что такой план по сдаче рыбы колхозу не выполнить, было такое дело. Посмотрим теперь план строительства. Общественная баня — это раз. Женщина раньше совсем не ходила в баню, теперь ходит. Есть женская секция, которая наблюдает. Руководит Дуся Пассар. Теперь школа. В будущем году начнут строить новую школу. Старая стала тесна. Сейчас учатся в две смены, в новой НСШ будут учиться в одну смену, и это будет не четырехлетка, а семилетка. Старший пионервожатый может рассказать о работе среди пионеров. Шестьдесят два пионера в двух отрядах — колхозном и школьном — разве мало? Пусть Киле расскажет теперь, как работает промартель.