Страница 94 из 115
У второго сына воспитателем был Рибас, муж ученый. Ребенка отдали в кадетский корпус и специально его царственное происхождение не афишировали. Но это была тайна полишинеля: все знали, откуда он взялся, и оказывали ему гораздо большее внимание, чем остальным детям в этом самом кадетском корпусе.
Следующий сын — Галактион — долго оставался во дворце, и его часто видели бегающим по комнатам царицыных апартаментов. Потом, когда он вырос, его сделали офицером и отправили в Англию для получения образования. Но образованным Галактион быть не захотел, а начал, подобно своему старшему братцу, пить и гулять и в юношеском возрасте скончался. Четвертый сын — Оспин, скромный и тихий, получивший, как мы уже вам рассказывали, свою фамилию за оспенную сыворотку, данную Павлу, был пажом, но тоже рано умер.
Неудачники и никчемники были все сыновья царицы и Орлова. Но вот дочь Наталья удалась на славу. Наталья Алексеевна Алексеева, такую фамилию она носила, подобно Наташе Ростовой, никаких притязаний тщеславных не имела, была красивой блондинкой, хорошей матерью и женой русского генерала. Считала, что жизнь ее хоть и скромна, тиха, но очень покойна и счастлива, что человеку, собственно, и надо.
Одна дочь, поговаривали, от Потемкина, у него и воспитывалась, имитируя его шестую племянницу.
Среди историков, дорогой читатель, ходила молва, что и от брата Григория Орлова, Алексея, Екатерина II тоже сына имела. Но точных данных на эту тему нет, так, одни смутные предположения. Собственно, в многообразии внебрачных детей Екатерины это существенного значения не имеет: одним больше, одним меньше, какая разница! Всех воспитают, в люди выведут, поместья и фамилию дадут.
Григорий же Орлов, на любовные утехи скорый, станет отцом еще нескольких детей от фрейлин императрицы. Известны две его незаконнорожденные дочери от фрейлин, о которых отец совершенно не заботился, так что одна из них, возмущенная таким отношением отца к своей особе, решила у самой государыни справедливости искать. Как-то подстерегла ее в саду и кинулась в ноги, жалуясь на отца, от которого в младенческом возрасте никакой ласки не знавала, а став девицей, приданого не получила и вообще едва не умирает с голоду. Екатерина Великая согласно своей доброй натуре, конечно, эту девицу, прижитую Орловым с ее фрейлиной, приданым обеспечила, но, испугавшись подобных сцен (эдак все внебрачные дети ее фаворитов начнут ее в саду подкарауливать и приданого требовать), запретила пускать в парк посторонних лиц, когда она там гуляет с собачками. Так что повезло нашей Маше Мироновой, что она до сего приказа царицу в парке подстерегла, случись это чуть позже, гнить бы ее возлюбленному Гриневу в тюремных застенках.
А Григорий Орлов прямо обнаглел в своих любовных похождениях, даже замужним женщинам покоя не давал, вечно попадая в казусные истории. Так, однажды сенатор Муромцев застал свою жену в кровати с Григорием Орловым и поднял громкий шум, требуя развода. В дело снова вынуждена была вмешаться Екатерина и заткнуть рот рогатому супругу, подарив ему прекрасное поместье в Ливонии.
Однако особенно не возмущайтесь, дорогой читатель, обилием внебрачных детей у наших цариц. Их всегда было, как кандидатов наук в эпоху социализма, у всех поголовно западных монархов. Стоит слегка полог истории приоткрыть, а там ужас что творится! Кишат эти внебрачные дети, как тараканы в московских квартирах, и такие же обихоженные. Ничего, казна от них не обеднеет! Английский король Генрих I рекорд побил: имел аж 20 внебрачных детей. Больше десятка — Генрих IV, король французский. Ричард III имел семерых внебрачных детей, Карл II — четырнадцать: по двое от каждой из семи любовниц.
И не думайте, дорогой читатель, короли очень любили этих «натуральных» детей, не хуже своих законных. Генрих III, не имеющий своих детей, очень полюбил внебрачного сынка брата своего Карла IX и даже подумывал, как бы его на трон посадить. Но напрасны были эти раздумья, министры ни за что бы не разрешили сыну непотребной девки Марии, о которой говорили: «Репа, а не баба», Францией управлять. Генрих II, английский король, против которого ополчились жена и его собственные восемь законных детей, мог опереться и старость свою утешить только с внебрачным сыном. Он перед смертью так сказал: «Ты один мой настоящий сын, остальные ублюдки»[191].
Мы уж не говорим здесь об Октавии, второй жене Марка Антония. Она после трагической смерти мужа своего и его горячей любовницы, королевы Египта Клеопатры, взяла на воспитание, кроме девочки от первой жены мужа, и всех троих прижитых Клеопатрой детишек — девочку и двух мальчиков. Воспитывалась эта четверка вместе с ее двумя детьми в такой любви и нежности, какими собственная мать их никогда не одаривала. Все дети получили хорошее образование, должности и поместья.
Своим внебрачным детям короли дворцы специальные строили, лучших учителей и бонн нанимали, редко какой королевский внебрачный отпрыск в крестьянской семье воспитывался инкогнито. Все больше открыто, всей Европе напоказ. Жены королей хотя и морщились, но обязаны были своего недовольства не высказывать. Когда привели любимого сына короля Людовика XIV и госпожи Монтеспан к королеве Марии-Терезе, она его по головке погладила, шоколадку сунула и еще к себе приходить позволила. Полусиротой ведь ребенок растет. Мать точно ошалела от постоянных беременностей, на своих детей смотреть не хочет и где-то в глубине души даже смерти им желает, ибо не нравится ей, что она красавица, а вечно с брюхом. У другой любовницы короля, Лавальер, четырех детишек отняли тут же, при рождении, не дав ей насладиться их видом более трех часов. А она, наоборот, в отличие от Монтеспан, очень страдала от ущемленного материнства. Но фаворитка служит любовным утехам короля, а это как-то не согласуется с материнской любовью.
В своем деспотизме над материнским чувством Людовик XIV зайдет так далеко, что заставит ту же Лавальер стать крестной матерью девочки, рожденной от маркизы Монтеспан, а через несколько лет сделает женщину — воспитательницу своих внебрачных детей — не только любовницей, несмотря на ее возраст — около семидесяти лет, но и своей тайной женой, нелегально женившись на ней.
Так что внебрачные дети королей росли вдалеке от матери, но не от отца. Генрих IV своих законных и незаконных детей собрал и поместил всех вместе в прекрасном замке недалеко от Парижа, и это стало исключением из общего правила. Генрих IV, имея своих шестерых законных от Марии Медичи детей и 14 незаконнорожденных, окружил их замечательными учителями, боннами и строгой наставницей с розгой в руках. Дети росли на свежем воздухе, занимались спортом, учением, языками, чтением, ездой верхом, танцами, играми. В их ребяческих играх принимал участие сам отец-король, и хотя рвала и метала громы и молнии по поводу такого равенства между законными и незаконнорожденными детьми жена Мария Медичи, король не уступил. Мудрый Генрих IV рассудил: эмоциональная привязанность детей друг к другу поможет в будущем избежать многих бед, политических интриг и взаимных притязаний на престол. А чтобы всем все было ясно, выделял своего сына Людовика XIII. Мальчик с презрением говорил своим братьям и сестрам: «Вы не настоящие, вы не из животика моей мамочки».
Ну и «отблагодарил» впоследствии, когда вырос и королем стал, Людовик XIII свою «мамочку». Он ее выгнал из дома, то бишь с французского престола. Ну, и блуждала она, бедная, по различным монаршим дворам нищей, изгнанной королевой, пока не приткнулась где-то в Италии в доме Рубенса, которого 64 года тому назад заставляла фресками со своим изображением дворец расписывать.
Отношения с Орловым у Екатерины были очень сложные. И абсолютная правда, как утверждает историк Г. Гельбиг, что дальше чувственных физических удовольствий они не шли. Он пишет: «Отношения Орлова с Екатериной имели характер обыкновенной связи, лишенной всяких нравственных начал и заключающейся только для плотского наслаждения»[192]. На самом же деле тщеславие Григория Орлова было беспредельно. Возведя совместно со своим братом Алексеем Екатерину на русский престол, он почему-то возомнил, что должен не только согревать ее постель, но и помогать управлять Россией. Да не просто как фаворит, наделенный многими правами и полномочиями, а как ее законный супруг. Он дошел уже до того, что однажды публично, во время придворного обеда заявил Екатерине, что если бы он захотел, то мог бы в какой-нибудь месяц свергнуть ее с престола. Всеобщее молчание нарушил гетман Кирилл Разумовский, который, беря солонку, спокойно заметил: «Быть может, быть может, но, друг мой, не дожидаясь месяца, мы через две недели повесили бы тебя».
191
Ч. Карлтон. «Королевские фавориты в Англии». Варшава. 1992 г., стр. 11.
192
Г. Гельбиг. «Русские избранники». Берлин. 1900 г., стр. 297.