Страница 28 из 115
Тогда от них не кислой капустой несет, а приятным березовым веником, потому как что бы там ни разглагольствовали о скудном употреблении русскими мыла и воды — баня всегда была и остается их стихией.
Баня! Перефразируя нашего классика, можем сказать: «И какой же русский не любит хорошей бани!» Бани, называемые раньше «мыльнями», были повсеместно распространены и в городе, и в деревне. Бедняки топили баню «по-черному», то есть из-за отсутствия трубы дым не уходил в воздух, а расползался по деревянным стенам. Но были бани и «по-белому», с трубой. Помните, как в свое время Владимир Высоцкий пел: «Затопи ты мне баньку по-белому, я от белого света отвык». До самой эпохи Екатерины Великой в банях мужики и бабы мылись совместно, и только великая государыня этот варварский обычай, на растление и разврат толкающий, уничтожила. Запретила специальным указом. Но до самого конца нашего двадцатого века этот запрет будет нарушаться, уж больно соблазнительно мужикам и бабам свои голые телеса рассматривать и жесткой мочалкой спины тереть. Наш Григорий Распутин водил в бани всех своих аристократических «барынь» — заставляя их там омывать свои телеса, дабы, как сам выражался, «унизить их гордость». Мы не знаем, как унизил гордость баб один из современных высокопоставленных лиц России, когда око камеры ухватило этот пикантный момент совместного мытья и всему миру о том поведало, но вот свою — непременно. Скатился не в прорубь или там речку какую холодную из этой бани, а прямехонько со своего поста.
Но вообще-то надо вам сказать, дорогой читатель, что обычай совместного мытья в бане мужчин и женщин к очень ранним временам восходит, а особенно был распространен в XIII и XIV веках во всем мире. В Древнем Риме паровые бани были во всех богатых домах и имели сложное инженерное устройство. Вот как писатель Александр Дюма описывает впечатления чуть не задохнувшейся в такой бане любовницы Нерона Акты: «В небольшой круглой зале, возвышающейся амфитеатром, с низкими нишами, находились сиденья. Посередине стоял огромный котел с кипящей водой, наполняя паром все помещение. Трубы снаружи оплетали избу, как плющ, растущий по стенам. Акта, когда вошла, не могла выдержать, вздохнуть, дыхание остановилось. Одна из рабынь потянула за цепь и отодвинула золотую заслонку в потолке, впуская струю свежего воздуха»[53].
Подумаешь! Золотая заслонка! Удивила! Наших «новых русских» никакими заслонками не удивишь! Вы посмотрите только (если, конечно, телохранитель собаку не науськает), какие у них там за высокими кирпичными стенами банные хоромы прячутся! Тут вам и черный мрамор, и бронзовые канделябры, и печи из дорогого камня, и даже вода свое минеральное шипение выдает. Парься — не хочу! Но естественно — это для избранных! Неизбранные будут вынуждены в своих сарайчиках на клочке землицы, гордо именуемом дачным участком, из нагретой от солнца в ржавой бочке водой поливаться.
Но тоже здорово! Ибо баня так же неизменна и неуничтожаема в русском народе, как и его дух. И прав был итальянец Паоло Мантечацца, рассказывая о русской бане: «Во-первых, это лекарство от всех болезней. Коль скоро русский почувствует себя нездоровым, тотчас выпьет водки с чесноком или перцем, закусит луком и идет в баню париться»[54].
Ох, эти обычаи, ох, эта мода! Какая же великая сила из вас прет! И как же неподвластна она, как и любовь, никакому рассудку! И вот чтобы абсурдность этой моды как-то сгладить, ввели спасительные афоризмы: о вкусах, дескать, не спорят и что-то там о свином хрящике, несовместимом с арбузом. И тогда начали не только свиные хрящи, но и целые слоновьи кости запихивать во все части тела, вовсе для этой цели не предназначенные: и в уши, и в губы, и в носовые перегородки, а в последнее время даже в з… пардон, в ягодицы. Не верите? А вы откройте наши современные газеты. Там все по-научному вам объяснят, что новое — это давно забытое старое, и не мешало бы об этом помнить, а посему одним из увлечений современной молодежи является пирсинг — от английского «прокалывать», который с незапамятных времен знали наши предки и все индийские и африканские племена, носящие по деревянному блюдцу в нижней губе и по колышку в ноздре. И что обычай этот — украшение себя различными предметами — очень древний, еще древнее периода ношения одежды, и в природе едва ли найдется такое вещество, которое не применялось бы для украшения человеческого тела. Клыки кабанов, зубы летучих мышей, кружки из яичной скорлупы, кости змеи, раковины улиток, птичьи клювы — все годилось для разукрашивания себя. Наша талантливая молодежь, на новаторство скорая, мелочиться не стала и, не довольствуясь колечками в носу, на языке, на груди и в пупке, наложила себе золотые кольца еще и на попку. А какие преимущества такой новаторской моды? Самые что ни на есть замечательные — парни гурьбой на такую девицу внимание обращают, а на бесколечную ее подружку даже и не взглянут. Такой моднице ни одна соперница не страшна. А значит, девушки, давайте бегите-ка в такой-то кабинет и прокалывайте в попках еще по две дырочки.
Цветет и процветает этот бизнес, а на улицах всех городов мира все чаще появляются юноши и девушки, «проколотые» в самых неуместных местах своего лица и тела. Мировой ли рекорд, рекорд ли Гиннесса, этой мягкосердечной институции, которая все немыслимые чудачества за подвиги почитает, установила некая португалка Давидсон, явившаяся на публичное обозрение в 1998 году с 305 проколами на лице! Там живого места не найти: брови, веки, губы, зубы, язык, щеки, подбородок — все усеяно и испещрено золотыми кольцами и бляшками. А Давидсон еще грозится, что малость поднапрягется и найдет на своем лице «живое место», чтобы украсить его 500 проколами! И не страшны ей боли, ибо процедура прокалывания неболезненна, так как сопровождается хорошо действующими обезболивающими уколами!
Трепещите и завидуйте, девчонки прошлых веков! Вам-то уж приходилось испытывать дикие муки, страшную боль, когда вы, модницы эдакие, подкладывали свои передние зубки на деревянные плахи и вам выбивали их без всякого наркоза железным долотом.
Но мы, может, несколько эмоциональны, дадим слово бесстрастному ученому: «Операция производится следующим образом: пациент ложится на спину и крепко прикусывает передними зубами деревянный валик. Зубной мастер накладывает на зуб маленькое железное долото, берет кусок дерева в качестве молотка и отпиливает от края мелкие кусочки. Боль бывает довольно значительна. Чем объясняли этот африканский обычай: „Мы меняем форму своих зубов, так как благодаря этому мы можем более искусно плевать“[55].
Словом, плевать, мол, нам на боль, ради моды — плевать. Жители племени нуэр ради этой моды заставляли терпеть своих шести-семилетних детей, которым выламывали нижние, появившиеся „на постоянное место жительства“ резцы. Вот к какому спартанскому терпению приучали своих детей, хотя, конечно, и слыхом не слышали о том спартанском мальчике, укравшем лисицу и молча переносившем боль, когда та, спрятанная у него за пазухой, поедала его внутренности.
Вот рассказ человека западноафриканского племени: „Три девушки отправились подпилить свои зубы. Зубы были подпилены. Одна девушка вырвала себе два зуба, а шесть подпилила, но красивее всего были заострены зубы третьей. Все три сказали: „Посмотрим, у кого из нас лучше вытащены и подпилены зубы“. Та, у которой зубы были подпилены лучше всего, могла плевать гораздо дальше, чем две другие. Последние возревновали и бросили эту девушку в воду, где она утонула“[56].
Ну что мы можем сказать о бедной утонувшей девушке? „Не переплевывай других! Жизни можешь лишиться!“ Но мода на „переплевывание“ не исчезла из обихода нашей современной жизни. Вечно кто-то кого-то переплевывает: соседа ли по даче лучшими помидорами, более дорогим лимузином по сравнению с „БМВ“ шефа. Словом, по пословице: „У одного суп жидок, у другого жемчуг мелок“, а в результате все от зависти жестоко страдают.
53
А. Дюма. «Нерон». Быдгош. 1991 г., стр. 67.
54
П. Мантечацца. «Физиология любви». СПб. 1888 г., стр. 99.
55
Ю. Липе. «Происхождение вещей». М. 1954 г., стр. 70.
56
Там же, стр. 70.