Страница 2 из 25
Мовшович передохнул, показал жене Ксении свой коллекционный член и спросил на иврите: "Видала?.." Та изумленно покачала головой.
И призрел Господь на Ксению, как сказал, и сделал Господь Ксении, как говорил.
Зачала Ксения и родила Мовшовичу сына в старости его во время, о котором говорил ему Бог. И нарек Мовшович имя сыну своему, родившемуся от него, которого родила ему Ксения, Исаак, сокращенно Костик...
А потом Мовшович по наущению Господа изгнал из дома в пустыню рабыню свою Агарь с сыном своим Измаилом, сокращенно Вова, от которого потом пошли арабы.
Мы полагаем, что именно вследствие этого события арабы и возненавидели евреев. Хотя, на наш взгляд, все свои претензии они должны предъявлять Богу, ибо именно Бог, а не Мовшович, виноват в том, чтоб арабы много тысячелетий вынуждены были шастать по пустыне. Ибо сказано: ни один волос не упадет с головы человека без воли Божьей. И не в воле человека сделать черный волос белым, а белый - черным. Так то, ребята из Хамаза, все - к Богу, который, как вам должно быть известно, един и для евреев, и для арабов.
Но это так... размышления по поводу. К повествованию Мовшовича они не имеют никакого отношения.
А с Мовшовичем до поры до времени все было нормально. Пас стада, растил сына Исаака, сокращенно Костика, вспоминал сына Измаила, сокращенно Вову. И все было хорошо, пока Бог не стал искушать Мовшовича. То есть потребовал доказательств мовшовической любви к Богу.
- Значит, так, - сказал Бог Мовшовичу, - возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака...
- Сокращенно Костика, - вставил Мовшович.
- Сокращенно Костика, - согласился Бог, - и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе.
Мовшовичу сильно похужело, но как богопослушный еврей, он в компании оседланного осла, двух отроков, сына Исаака, сокращенно Костика, дров для всесожжения потащился в землю Мориа.
Палило солнце, Мовшович постегивал осла, осел взбрыкивал и елозил под связкой дров, отроки лениво обсуждали сексуальные достоинства осла, Исаак, сокращенно Костик, думал... А черт его знает, о чем думал Исаак, сокращенно Костик. Мовшович нам об этом не рассказывал. Очевидно, потому, что не мог проникнуть в мысли сына. В конце концов, он, Мовшович, не Бог, и мысли других людей, в том числе и его сына, ему недоступны. Во всяком случае, Исаак сокращенно Костик, шел рядом с отцом, сосредоточенно глядя под ноги, чтобы невзначай не раздавить твердой пяткой какую-либо легкомысленную ящерицу.
Наконец Мовшович с кодлой прибыли в землю Мориа.
- Господи! - возопил Мовшович. Где эта гора, где я должен замочить Исаака, сокращенно Костика, тебе в жертву?
В словах отца Исааку, сокращенно Костику, почудилась некоторая угроза, и он попытался ускользнуть. Но Мовшович удержал его железной отцовской рукой и опять возопил к Господу на предмет указания нужной горы. И опять Бог промолчал, и опять Исаак попытался слинять. И опять Мовшович удержал Исаака, и в третий раз нетерпеливо воззвал к Господу с тем же вопросом. Наверху послышалась какая-то возня.
- Кто это? - позевывая, спросил Бог.
- Это я, Мовшович, Господи, - ответил Мовшович, потом откашлялся и заорал дурным голосом:
- Куды идти-то скажешь, хозяин?.. На какой горе Константином, то ись Костиком, то ись Исааком, жертвовать?
- А, это ты, Мовшович, извини, я задумался. Ты придешь или нет?..
- Дык! - всплеснул руками Мовшович. - Как же мы могем не приттить-то? Чать вы приказали, Господи. А мы уж вас так любим, так любим, что всякий ваш приказ готовы выполнить беспрекословно точно и в срок. - И Мовшович неискренне щелкнул пятками.
- Любой приказ?.. - переспросил Бог.
- Любой! - готовно подтвердил Мовшович, подпрыгнул в воздух и звонко щелкнул пятками уже в воздухе.
- А если приказ преступный? - поинтересовался Бог.
- Что значит "преступный"? - изумился Мовшович. - Мы люди темные, мы не могем знать, какой приказ преступный, а какой нет. Это ты нам уж пропиши сначала. Не укради там, не убий, не трахни кого постороннего. Тогда мы с превеликим удовольствием все в лучшем виде и изобразим. Правильно я говорю, Костик?
Костик, он же Исаак, согласно кивнул головой.
- Вот видишь, Господи, так где та гора, на которой я должен замочить сынишку, кровиночку мою единственную! - и Мовшович стал рвать на себе волосы.
- Не юродствуй, Мовшович, - строго приказал Бог и вдруг, неожиданно азартно выкрикнул: Слушай мою команду! Отроков и осла оставь в укрытии, а сам вместе с Исааком, применяясь к складкам местности, выдвигайся к высоте 411.
- Слушаюсь! - выкрикнул Мовшович, сделал кульбит, трижды шлепнув пятками, и скомандовал Исааку, приземляясь:
- Равняйсь! Смирно! Бегом шагом марш! - и вместе с Исааком, применяясь к складкам местности, короткими перебежками двинулись к высоте 411.
Когда они добрались до вершины, обнаружилось, что они забыли дрова. Исаак поплелся за дровами. А Мовшович обратился к Богу!
- Во! Видишь, Господи, как я тебя люблю!
- Увижу, когда ты принесешь в жертву мне сына своего Исаака!
- Да принесу, принесу! - вздохнул Мовшович. Но ведь это еб твою мать! Мой любимый сын, Господи...
- Прежде всего, Мовшович, не упоминай моей матери. У меня ее никогда не было. И я об этом постоянно грущу. А во-вторых, какой смысл в жертве, которая тебе безразлична?
- Это так, - поник головой Мовшович, - хотел бы я посмотреть, как бы ты отдал в жертву своего любимого сына...
Бог тяжело вздохнул!
- Ты, Мовшович, этого не увидишь. Но это произойдет. Не скоро, но произойдет. На страшные муки обреку я сына своего. Дабы он, смертию смерть поправ, открыл вам путь в мое царствие.
- А какой путь откроет своей смертью мой сын Исаак, сокращенно Костик? - ударил словом Мовшович.
После некоторого молчания Бог произнес загадочные слова:
- Ты куда меня ведешь, такую молодую? Я в кусты тебя веду, иди не разговаривай... Не разговаривай, Мовшович, не разговаривай...
В это время подошел Исаак с дровами для собственного всесожжения. Мовшович уложил Исаака на спину, подмигнул, левой рукой схватил за курчавые волосы и откинул его голову назад. Кадык Исаака нервно дергался, тускнеющие глаза пытались найти глаза отца.
- Не боись, Костик, - шепнул Мовшович и стал шарить в складках хламиды в поисках ножа.
- Ах ты Господи, но-то мы дома забыли! Прости нас, Господи, неразумных, беспамятных... Пропили память-то, вот но-то и позабыли!..
И тут в протянутой к Богу правой руке появился острый сверкающий нож. Лицемерно-покаянные крики Мовшовича застряли в глотке.
- Вот тебе нож, Мовшович, - проникновенно произнес Бог, - не надо накалывать Господа твоего...
Глаза Мовшовича потухли. Он посмотрел в глаза сына, потом поднял глаза вверх.
- Прости меня, Господи, - безнадежно сказал Мовшович. - Прости и ты меня, Костик...
И Мовшович взмахнул ножом. И когда сверкающий нож уже почти впился в горло Исаака, рука Мовшовича помимо его воли разжалась, и нож опустился на землю рядом с головой Исаака. А через секунду и совсем исчез. Мовшович проглотил всхлип, унял трясущиеся руки и поднял голову к небу.
- Милостив ты, Господи... - выдохнул он в голубое-голубое небо.
- Нет, Мовшович, - выдохнул из голубого-голубого неба Господь, - я суров. Я очень суров. Но ты уже доказал мне свою любовь.
- Чем же, Господи? - размазывая по щекам слезы и сопли, вопросил Мовшович Господа.
Бог помолчал с секунду, а потом ответил жестко!
- В одно из мгновений, Мовшович, ты в мыслях своих уже убил Исаака. Этого достаточно.
Мовшович опустил голову и прошептал пустым голосом:
- Я люблю тебя, Господи...
- Я тоже люблю тебя, Мовшович, - так же пусто ответил Бог, возвращайся к своим шатрам. Возвращайся к племени своему и жене своей Ксении. Верни сына ей, единственного ее сына, ее возлюбленного. Ибо, кроме него, у нее ничего не осталось.