Страница 3 из 36
-Во, Валь, махновцы появились, ничего ведь не боятся! Слышь, а у меня ведь есть велик лишний. Я его погляжу, цепь подтяну, педали смажу, и будет твой Лёха на транспорте рассекать по Каменке.
Пацаны подъехали, галдя все разом.
-Цыц! На первый-второй рассчитайсь! Вот теперь по номерам и говорите, первый пошел!
-Дед, баба Тома сказала, что с завтрева тепло пойдет, на рыбалку пойдем ?
-Дядь Вов, пойдем, а? Мы уже червей накопали, целую банку, бабе Тане три грядки перекопали заодно, -
шустрый Санька с Яблоневой улицы успевал везде.
-Ладно, завтра не, через три дня как раз суббота, и погода устоится. Пойдем, но смотрите у меня, чтоб... как в танковых войсках!
Вечером, как всегда набежали к Вале соседи, как выражался Вовка, "на огонёк - бабьи посиделки". Посидели, попили чайку, выпили калиновки, для сугреву внутренностей, а потом пошли разговоры обо всём. Поохав на Валин слегка спавший, но ещё опухший нос, пригорюнились над судьбой мальчонки.
-Вот ведь, дети с воспитательницей, а без тепла совсем. Это ж какой надо стервой быть, что его чуть ли не дурачком обозначить? - возмущалась баба Таня. - Сама вырастила семерых без отца и хоть один остался без внимания и ласки? Правильно, Валюшка, сделала, чтоб в Каменку приезжал завсегда. А мы всем миром и отогреем. Вот оно, богатство, как глаза застит, дед-то явно не из работяг, а дитям внимания совсем не уделяет! Тряпки, игрушки всякие компютЕры - это одно, а обнять и похвалить дитёнка - совсем другое. Мои Аришку грозятся привезть, она тама их достала нытьем, вот ведь, сколь их у меня внуков-то, а Аришка как истинная каменская, со скандалом и воплями уезжает на зиму, чё делать будут осенью, ведь первый класс? Ванюшка поговаривает меня в Москву забрать, с ей ходить в школу. Но я, девки, из Каменки никуда! А Людмилка в Красноярск зовет, хоть на месяц. Ну, может, зимой и соберуся на немножко. Тут вон Верный, Муська, Зорька, куда от них?
Баба Таня, несмотря на свой солидный возраст - 75 лет, держала корову, гусей, курочек.
Невысокая, шустрая, она успевала везде, а летом, когда на покос съезжались все пять сынов, она летала по Каменке, сияя как молоденькая. Сыны были как на подбор - рослые, крупные мужики, и баба Таня среди них выглядела, как мелкий подросток, но надо было видеть, с какой любовью и вниманием относились к ней сыновья.
Старшенький, Петруша, в свои пятьдесят пять лет, слушал маманю неукоснительно, дети выросли дружные, друг за друга горой.
Только младшенький, Ванюшка, смеялся на мамкины наставления и, схватив её в охапку, посадив на руки, таскал по деревне.
Она ругалась:
-Охальник, пусти! - а сама с нежностью смотрела на своих мужуков и счастливо вздыхала:
-Удалися детки! Вот бы Никифор порадовался!
-Так что, пусть детки приезжают, девчонок с Аришкой пустим гулять, а Лёху вон Томкин Матюха быстро в курс дела введет. Том, я так ли сказала?
-Баб Таня, ты у нас в Каменке большой авторитет, как скажешь, так и будет, - крупная, смешливая, никого и ничего не боящаяся Тома всегда прислушивалась к советам бабы Тани, их три дома жили одной жизнью, знали и помогали друг другу.
Вовка, посмеиваясь, звал их - "мои курочки"!
Валя, выросшая здесь с бабулей, вернувшись в Каменку после развода, как и не уезжала на двенадцать лет в Москву, хотя она наведывалась все эти годы постоянно сюда. Несмотря на недовольное бурчание мужа, её тянуло в Каменку. Даже после смерти своей бабули она неизменно бывала здесь, и никогда не забывала своих соседей - помогала, чем могла, бабе Тане, Вовке с Томой по хозяйству. Перед тем как приехать, звонила им, спрашивала, что привезти, или же они сами просили что-то купить.
Валя, рано оставшаяся без матери, жила с бабулей Ниной Ефимовной на скромные две пенсии, и соседи поддерживали их, чем могли.
Вовка же, бывший на десять лет старше малявки, дружил и заступался за неё с детства. Поначалу находились желающие обозвать скромную тихую девочку с огромными карими глазами безотцовщиной, а то и похуже. Но пара разбитых носов и фингалы, поставленные Вовкой, быстро утихомирили желающих сказать гадости.
Вовка же и привел её в секцию борьбы в деревенском клубе, бурча, что надо уметь за себя ответить и постоять. Там же занималась и Тома, жившая в соседней деревушке - Аксёново, вот и дружили они крепко, почти тридцать лет.
Надо сказать, что все трое не одобрили в свое время выбор Валин - мужа. Валерий не понравился никому, но ослепленная, влюбленная, девятнадцатилетняя Валя не видела и не слышала никого.
Вовка, поплевашись, сказал тогда своим бабам, Томе и бабе Тане:
-Свои синяки и шишки пока не набьет, бесполезно.
Молодые жили в Медведково, в однокомнатной хрущёбе, Валя училась, муж делал карьеру, и когда Валя забеременела, настоял на аборте.
Тогда уже что-то сломалось внутри у Вали, она долго болела и восстанавливалась, зачастила в деревню, где соседи приглядывали за их домиком.
После третьего курса, Валю отправили в Израиль на три месяца, по договору об обмене студентами между вузами двух стран. Английский и, как ни странно, иврит, давались ей без труда. Вот и отобрали её в пятерку счастливцев.
Встречавший их в аэропорту средних лет мужчина как-то изумленно вылупился на Валю, было такое ощущение, что он увидел что-то из разряда невероятного.
Повез их в студенческое общежитие, показал где что, и распрощался до завтра, велев быть готовыми к восьми утра.
Утром же, когда их привели к куратору их практики, Валю ждало потрясение - рядом с куратором сидела женщина лет шестидесяти... абсолютная копия Вали, только совсем седая...
Обе в изумлении уставились друг на друга, затем старшая, отмерев, сказала:
-Натан Борисович, я на сегодня заберу студентку э-э-э...
-Михееву, - сказала Валя.
- Да, Сара Львовна, пожалуйста!
-Сара Львовна чуть ли не бегом привела Валю в огромный кабинет с невероятно красивой панорамой города.
-Потом, девочка, - видя, что Валя застыла от восторга на пороге, как-то нервно сказала седая дама. Несмотря на сходство в лице, ростом она была повыше и похудее
-Скажи мне, кто твои родители?
-Мама, Наталья Сергеевна Михеева, а отец... знаю только, что его звали Илья. Знаю со слов бабули, что у них была любовь в институте, должны были пожениться, но какая-то подруга сказала маме, что беременна от него, и мама уехала сразу после получения диплома. Потом оказалось, что и мама беременна, но напоминать о себе не стала. Когда мне было пять лет, она умерла, я не помню, но бабуля говорила, что она так и не оправилась после предательства, болела долго.
-А бабуля?
-Бабуля год как ушла.
-Так ты одна?
-Муж есть!
- А почему ты Михеева? -
-Я оставила свою фамилию.
-Так, - дама постучала наманикюренными ногтями по столу. - Сейчас мы поедем в одно место, не волнуйся, это недолго.
Сидя на переднем сиденье, Валя только головой крутила, глядя на проносившиеся за окном улицы Тель- Авива. Сара Львовна, ловко маневрируя в потоке машин, подъехала к входу в небольшое здание, почти бегом, ухватив Валю за руку, влетела в здание и, крикнув охраннику на иврите:
-Я к Абельману, он должен был предупредить! - полетела дальше.
Наконец, на третьем этаже возле двери с табличкой "Абельман Э.Н.", как-то судорожно вздохнула и, постучав, толкнула дверь.
Из-за стола выкатился круглый человечек, его лысину по кругу смешно обрамляли рыжие кудряшки, казалось, что у него венец на голове.
-Сара, девочка моя, таки зря волнуешься. Это ж я, Абельман, тебе говорю, таки видно, что порода Веккеровская передо мною! - он как-то хитренько подмигнул ничего не понимающей Вале.
-Садись, деточка, сейчас дядя Абельман тебе будет сделать бо-бо! Сара, не кипиши, я шутю!
Произнося всё это с так узнаваемым одесским говорком, он шустро усадил Валю в кресло, велел открыть рот, мазнул ватной палочкой по внутренней стороне щеки и, тут же положив её в пробирку, извинившись, убежал.