Френдзона

Я фыркаю под его негодующим взглядом.

- О, прошу. Я не голая там внизу...

- От этого не легче, - говорит он мрачно.

- Я пытаюсь сочувствовать тебе, ты - балда. Потому что мой зуд был еще той мукой, когда волосы начали отрастать. Но он даже и близко не стоял к боли от депиляции воском. Я была уверена, что та злая женщина оторвала мои дамские губки.

- Дамские губки? О, Христос, - его веселый смех эхом раздается по стадиону.

- Это не так уж весело, - протестую я, ударяя ладонями о бедра, пока пресс Грея сжимается от смеха – аррр, как сексуально. - Это была самая худшая боль в моей жизни. А я ломала руку в двух местах.

Хрипя от смеха, Грей вытирает слезы с глаз и пытается угомонить свое веселье. В последний раз фыркая, он хватает меня за запястье и тянет на свои колени. Я приземляюсь с криком, пока он оборачивает вокруг меня свои руки, а затем крепко и сочно целует в щеку.

- Ты всегда помогаешь мне почувствовать себя лучше, Мак.

Игнорируя счастье в его глазах и то, как трепещет место поцелуя на моей щеке, я отклоняюсь от Грея и морщу нос.

- Великолепно. Рада, что мои прошлые травмы могут тебя развеселить.

- Думаю, мой мозг может быть травмирован твоими "дамскими губками", - отвечает Грей, хихикая, но выражение его лица остается довольным, а взгляд не отрывается он меня, словно весь мой вид дарит ему счастье. Эта мысль кажется сумасшествием, но довольно трудно иначе интерпретировать его реакцию. Не тогда, когда его взгляд путешествует по моему лицу, а губы складываются в нежную улыбку.

И я осознаю, что сижу прямо у него на коленях, на его крепких бедрах, которые напрягаются и изгибаются под моей попкой. Моя ладонь лежит поверх его плеча, его кожа гладкая, теплая и шелковистая. И мне так хочется ее погладить, провести пальцами вниз по плоской груди, возможно, обвести кружок вокруг впадины пупка.

Но в итоге я роняю руку на свои колени и откашливаюсь.

- "Дамские губки" скоро станут тусклым воспоминанием.

- Нет, - говорит он, хватая меня за бедро. - Это выжжено в моей голове.

- Тогда моя работа здесь окончена. А сейчас иди и прими душ, мистер Вонючка, а то замерзнешь до смерти, - но на самом деле покрытое потом тело Грея не кажется мне вонючим. Нет, скорее даже наоборот. Меня истязает огромное безумное желание уткнуться лицом в изгиб его шеи и вдохнуть этот запах Грея. Желание невыносимо сильное.

Он снова смеется, не отпуская меня, а наоборот притягивая ближе к своей груди. Иисусе, его тело так офигенно близко. Такое крепкое и твердое, что я хочу прижаться к нему изо всех сил, постараться облегчить эту резкую боль в груди. Его голос приятно грохочет возле моего уха.

- Прямо сейчас я вне угрозы замерзания, Специальный Соус. Поверь мне.

Даже не знаю, как это интерпретировать. Или что его слова делают со мной.

- Границы, Грей, - медленно отодвигаюсь назад, потому что сейчас я под угрозой сотворить что-то глупое, типа пустить слюни по этому парню. - Потные, жирные границы.

- Ага, ага, - говорит он, ослабляя объятия. - Я пойду. Только сперва кое-что сделаю.

В его глазах появляется блеск, и в зимнем освещении они светятся будто лазурит.

- Что же? - спрашиваю я, испытывая легкое головокружение от этого блеска.

- Это нарушает границы? - спрашивает он с ложной невинностью прямо перед тем, как затолкнуть мою голову под свою потную подмышку.

Я все еще улыбаюсь, когда выхожу из душа в раздевалку. Крики ужаса Мак были очаровательными. Она отлично боролась, но в конце концов ее лицо было влажным от моего пота. Что по сути отвратительно, но одновременно с тем доставляет мне странное удовольствие, на каком-то примитивном уровне. Я мог бы почувствовать себя плохо из-за этого, если бы не тот факт, что почти все время нашего сражения Мак смеялась. И ей удалось нанести мне пару хороших ударов.

- Что за самодовольное выражение, Грей-Грей? - спрашивает Декс, пока я натягиваю боксеры. Большой центральный нападающий слишком проницателен, а я не готов оказаться под прицелом микроскопа.

- Да ничего.

Уже и Джонсон смотрит на меня.

- Угу. Сделаешь что-нибудь с тем засосом у тебя на груди? - он качает головой, отчего его длинные светлые волосы разлетаются вокруг плеч. - Черт, парень, только ты мог трахаться с девушкой на стадионе прямо после тренировки.

Я опускаю взгляд на свою грудь, замечая новый маленький синяк возле моего соска. Моя усмешка становится шире, и я тру это место.

- Это не то, что ты думаешь, мужик. Мак ущипнула меня, - ужасно болит, но это того стоило. - Мы просто тусовались вместе.

Все ребята замирают и смотрят на меня с различными вариациями неверия на их лицах.

- Вот как вы, детки, называете это в наши дни? - спрашивает Декс.

- Ага, она типа рассердилась, что я дал ей щелбан, - я застегиваю джинсы.

- Мак? - Диаз, обычно молчаливый огромный лайнмен родом из Пуэрто-Рико натягивает свои кроссовки. - Та высокая темноволосая конфетка, что наблюдала за нашей тренировкой? Ну та, что похожа на Строберри Филдс из Кванта Милосердия?

- Джемма Артентон, - подсказывает Джонс. - Милая такая.

Думаю, в некотором род Мак похожа на нее. Особенно с этой прической. Вот только Мак привлекательнее.

- Ага. О, эй, - я окидываю взглядом всех парней. - Палмеры устраивают Ночь Восьмидесятых. Я сказал Мак, что мы пойдем, - я уже написал об этом Дрю. Он хочет познакомиться с Айви. Это его шанс.

В ответ следует тишина, и я удивленно поднимаю голову, понимая, что мои парни играют в игру "Грей, мы тебя не узнаем".

- Мы идем, - говорю я им уверенно. - Так что перестаньте дуться из-за тренировки и отвлекитесь, - парням нужно расслабиться, и по правде, нам нужно сблизиться или что-то в этом роде. Нам реально это нужно.

- Ладно, - бормочет Декс. - Но только потому, что ты повстречал девушку, которая стала твоим "корешем". Уверен, это можно считать это одним из семи признаков апокалипсиса.

- Точняк, - соглашается Диаз, фыркая.

- Она невероятна, - я натягиваю футболку, а затем смотрю на Роландо, который втирает лосьон в свой локоть так, словно пробуется на роль в фильме "Молчание ягнят". - Ты тоже идешь с нами, Ло.

Я не спрашиваю, однако он реагирует на мои слова, как на вопрос.

- Неа. Я сегодня не могу.

- Чепуха. Ты идешь.

Он не отвечает.

- Роландо Джамал Смит, не заставляй меня тащить твой зад.

Его глаза прищуриваются, но парень явно старается не засмеяться.

- Ты подражаешь моей маме, Джи?

- Черт, нет, - конечно, нет. - У меня нет ни малейшего желания ее оскорбить. Эта женщина печет пироги с бататом, как богиня.

Лондо усмехается.

- Чертовски верно.

- Кстати говоря, когда она передаст нам очередной пирог? Скажи ей, что я ее люблю, ладно?

- Маленький подлиза, - он бросает лосьон в сумку и вздыхает. - Ладно. Я пойду.

Усмехаясь, я даю ему щелбан, за что получаю шлепок по руке. Роландо бесцельно расхаживает кругами, все еще ворча что-то о грязных засранцах и белых мальчиках, но его шаг стал легче.

И только когда все ребята выходят на улицу, оставляя меня одеваться, я замечаю, как из душа выходит Кэл Альдер, наш новый квотербек. Он пробыл там все это время, и сейчас его движения замедленные, и я знаю почему. У меня бывали дерьмовые игры, после которых я сидел под струями душа, словно зомби, надеясь, что вода смоет позор поражения. Но это никогда не срабатывало.

А бедному ублюдку приходится сильно постараться, чтобы оправдать ожидания окружающих. Он второкурсник, которого вынудили играть в большую игру с командой, любящей своего старого квотербека. Чаще всего Дрю молчал во время игры, он просто знал без слов, куда бросить мяч или сделать пас, а мы знали, где его ловить. Чертовски странно, но такова правда. Мы были синхронны. С Кэлом все не так.