Страница 9 из 16
Вырезание кровавого рисунка по всему телу, изображающего ряд расползающихся во все стороны иероглифов - это задача не из легких. И не всякий выдержит такое. Ведь, как бы ты ни старался, безболезненно этот обряд провести невозможно.
Но Роман брался за свою работу профессионально, не пытаясь даже облегчить судьбу Марии. Она страдала так, как никогда еще прежде, но впервые в жизни мужественно терпела, добровольно отдаваясь всем необходимым действиям мага. Молитвы шептать уже не было сил. Она пару раз отключалась, затем отчего-то приходила в сознание, но опять исчезала. И так прошла половина ночи.
- Знаешь ли ты, почему Древний род прозвал себя именно Волчьим? И соответственно, почему на их перстне изображена лапа, а не силуэт и не голова зверя? - задумчиво проговорил Варк.
- Это имеет какое-то значение для меня? - лениво легла на его грудь Миранда.
Сегодня ночью они остались вдвоем. Девушка не стала возвращаться в свою комнату. Она нежилась под одеялом, выслушивая рассказы Варка. Сейчас он вещал об истории печатки.
Первый основатель рода мечтал о семье. Но вынужден был целыми днями пропадать на опасной работе, чтобы хоть как-то обеспечить жену и детей. Однажды он вернулся после долго отсутствия домой, и дочь его не узнала.
Отец тяжело переживал по этому поводу. Поэтому жена посоветовала ему сходить с детьми на охоту. Мол, это должно было помочь их воссоединению. В лесу они увидели волчий след и поспешили удалиться из опасного места. Но было поздно.
Волчица, защищая своих детей, накинулась на охотника и он стрелял в нее, но они оба остались живы. Однако и мужчина, и волчица были при смерти. С тех пор у девочки навсегда остался страх перед волчьими следами, а у мальчика наоборот разросся азарт. И он стал мечтать о первом трофейном хищнике.
Отец пытался вразумить его, что это не те животные, на которых следует охотиться. Но юнцу все было нипочем.
Летели годы. Семья все больше распадалась. У детей уже росли собственные дети, но с дедом никто не знался. А он бескорыстно продолжал работать и дарить подарки тем, кто его уже не уважал и не любил. Его верная супруга скончалась рано от чахотки. Но он после нее с другими женщинами жить отказался. Хранил верность точно так же, как она берегла свою любовь в долгие годы его отсутствия.
Мужчина ласково звал ее своей волчицей, которая готова была перегрызть горло любому чужаку, посягнувшему на ее детей. Она была такой же прекрасной в гневе, как та лесная царица, которая едва не убила старика.
Но собственный сын огорчил мужчину, когда принес ему труп белоснежной самки...
Он хвастался своей силой. Демонстрировал ружье. С пеной у рта рассказывал, как выследил зверя по следу. А старик смотрел на нее и неожиданно заплакал. Сын обозвал его сентиментальным и ушел, хлопнув дверью. А мужчина похоронил бедного волка рядом со своей женой.
Предательский волчий след вывел охотника на отважную мать. И он же впервые посеял раздор внутри семейства. Мужчина, преисполненный грустными мыслями, заперся в мастерской и полностью отдался своему хобби, создавая последний подарок потомкам.
Он как будто чувствовал свою скорую кончину. И успел раздать всем детям и внукам по кольцу с разноцветными печатками в форме волчьей лапы. Этот рисунок должен был сказать им о многом: пристыдить сына, сделать дочку смелой, научить их детей ценить семью, помнить о смерти.
Однако ничего благородного не вышло. Охотники зарабатывали неплохо, поэтому деньги их быстро испортили. Каждое новое поколение становилось богаче предыдущего, а смысл печаток кардинально изменился. Кольца стали признаком знатного рода.
Один из членов семьи познал магию природы, дав начало первым волхвам. Но внутри династии пошел раздор. Жадность овладела родственниками, после чего они стали соперничать и истреблять друг друга. Так волхвам пришлось рассеяться по стране, убегая вместе с основателем от его же родни.
Другой юнец профинансировал строительство тюрем и психбольниц. И быстро упек туда часть своих дядей и теть. А кое-кто стал первым вербовщиком, развлекая ненасытных родителей, жаждущих крови и потехи. Да, лес-арена изначально создавался ради веселья. И чтобы этот беспощадный театр не распался, его нужно постоянно разбавлять новой кровью. И вербовщики взяли на себя эту функцию, отбирая актеров по самому простому принципу из всех: простреливая ноги.
И так, спустя годы, Древний Волчий род испортился до безобразия. Он заслуживал презрения, но беспредел уже не остановить. Слишком глубокие корни пустило это семейство в почву своей страны.
Мария очнулась в знакомой комнате, укрытая одеялом до самого подбородка. Все тело ныло от прошедшего дня и вечера. В голове слабо ползли мысли, плелись обрывки воспоминаний. Девушка даже не ручалась за то, что уже обед.
Ей было так плохо, как будто она пила алкоголь сутками напролет. А шевелить руками бедняге и вовсе не хотелось. Любой жест, каждое движение и даже поворот головы приносил гулкую противную боль. Но впервые в жизни Мария почувствовала к своему удивлению какое-то очищение.
Девушке казалось, что все это было не зря, что она поступила так, как надо. И теперь душа ее была спокойна как водная гладь в безветренную погоду. Марию ничего не волновало, и она не хотела вспоминать о своей прошлой жизни. Также из головы вытиснились и все плохие воспоминания.
Дверь открылась и девушка, нет, не увидела, а почувствовала, что вошел именно Роман. Она беззвучно улыбнулась этому ощущению и с обожествлением встретила глазами своего спасителя. Он был сегодня не улыбчив, но все также мягок и слегка насмешлив. А Марии и этого было достаточно для того, чтобы оправиться от мук окончательно.
- Здравствуйте, - с трудом выговорила она, - как вы?
Девушка знала и прекрасно видела, что ему пришлось в ту ночь перенести то же самое, что и ей, а может быть и хуже. Связывание кровью - это очень сложный ритуал для обоих его участников. Но Роман был привычен к боли, в отличие от хрупкой монахини. Он вяло ответил ей улыбкой и решил ничего не говорить.
На столе появились тазик с водой и тряпки. Откуда-то из своей комнаты мужчина достал новые бинты и приказал Марии повернуться на бок. Девушка честно попыталась это сделать, но не пересилила свой слабый организм. Каждая частика ее тела ныла как один большой синяк. Роман взглянул на нее с укоризной, и бедолага с виноватым извиняющимся лицом повторила свои попытки. В этот раз ей удалось пересилить себя.
С непривычки чуть слезы не полились из глаз, но гордость возвращалась к Марии еще быстрее. Она сдержалась и снова почувствовала эмоцию удовлетворения со стороны Романа. Перед ней открывается новый мир. Пускай не такой прекрасный, как она представляла себе царство божие, но теперь девушка чувствовала что жива.
Она смирилась с тем, что стала магом крови, ведь прошлое погибло на ее глазах. Поэтому бедняга не жалела о содеянном даже в тот момент, когда мужчина промывал ей порезы. Она корчилась от боли и закусывала губы, чтобы не издать ни единого звука. Мария не хотела его расстраивать.
Через час на полу валялись ее окровавленные старые бинты, и жрец принялся теперь за себя. Девушка уже сидела, ощутив, что может наконец-то приподняться на руках. После этих лечебных процедур она почувствовала себя заметно лучше и теперь помогала Роману промывать его собственные раны.
Только ходить ей пока не удавалось, но учитель этого от нее и не требовал. И Мария все так и сидела на одном месте, свесив вниз с кровати длинные ноги, созерцая в зеркало на противоположной стене свое новое тело. Отчего-то она казалась себе сейчас еще красивее, чем раньше. Болезненно-бледное лицо и туго перетянутые бинтами конечности были ей милее всего на свете.
"Неужели это я? Настоящая", - удивленно вопрошала Мария и сладостно закрывала глаза, привыкая к отголоскам уходящей боли. Ей предстояло научиться любить это неприятное чувство, либо хотя бы не бояться его. Иначе, какой из нее получится маг крови?