Роботы божьи

- Ты расстроился? - осторожно спросила Наташа. - Я понимаю, что это для тебя значит. У другглов тоже такое бывает: некоторым выделен меньший объем памяти. Но мы считаем это особенностью, а не поводом для дискриминации.

Егор молчал. Его душа разрывалась на части. Он был готов разрыдаться, как ребенок, что получил на день рождения торт, вскрыл коробку и увидел, что половина съедена. Он лихорадочно думал, что делать, хотя думать было особенно не о чем: ситуация, в которой он находился, относилась к таким, которые можно только принять, но не изменить.

Егор быстро перебрал в памяти своих знакомых, лишенных чипов. Их всего двое, Сурмилов и Авдеев. Если первый не вызывал ничего, кроме неприязни, то второй был во всех отношениях приятным человеком. Егор не воспринимал священника как инвалида. Когда Авдеев произносил свои вдохновенные проповеди, Егор начисто забывал о его дефекте. "При определенных обстоятельствах... если отбросить все современные профессии и не думать о положении в обществе, тогда в принципе мы могли бы..."

- Черт, я же люблю ее! - воскликнул Егор, стерев кулаком предательскую слезу. - Ну почему это случилось с ней?!

Наташа сочувственно молчала. Она всего лишь программа, но для него она всегда была большим, чем набор битов в Среде Гулл. Программы не умеют сопереживать, однако Егор непостижимым образом ощущал ее заботу. Она сказала, и в ее голосе была печаль:

- Прости, что не могу исправить для тебя реальность.

Егор всхлипнул и попытался успокоиться. За миг в его сознании пролетели картины гипотетического будущего, их совместной жизни с Ниной. Союзы между нормальными людьми и инвалидами были редкостью, на гулловских роботах женились чаще. Егор не знал ни одной такой пары и не слышал о них среди знакомых. Разве что Авдеев, но он разведен. Говорили, что жена давно бросила его.

"Но ведь необязательно же, - размышлял Егор, - она утащит меня на дно и мы превратимся в деклассированных парий, отвергнутых и нормальными людьми, и отморозками, и инвалидами. Она может заниматься... какими-нибудь народными ремеслами. Да, ремеслами! А я буду писать тексты роботам. Хорошая жизнь, не хуже других".

- Ты забегаешь вперед, - мягко сказала Наташа. - Сначала познакомься, а потом будешь планировать вашу совместную жизнь.

- Но как? Если у нее нет друггла...

- Отправь ей письмо. Она оставила адрес электронной почты.

"Какая архаика! Но, похоже, она умеет читать и писать". Редкая способность в нынешние дни. Редкая и экстравагантная. Из всех знакомых Егора читать и писать умели лишь двое: Мишка и священник, что лишь подчеркивало маргинальность экзотического навыка. Мишка писал латиницей, так как родился уже после языковой реформы, искоренившей англицизмы и сменившей алфавит на латинский. Как и Авдеев, но тот изучил кириллицу самостоятельно. Егор благодаря деду знал оба русских алфавита, но предпочитал кириллицу, она казалась ему более стильной.

- Хорошо, - покорно согласился Егор. - Только не знаю, что писать. Я малость не в настроении.

- Давай я напишу, - предложила Наташа.

- Ты?

- Она не догадается. Я подберу нужные слова, мне известна твоя лексика. Посмотрим, что она ответит, а тогда уже решишь, что делать дальше.

Немного подумав, Егор сказал:

- А, давай! Черт с ним.

- Фото твое приложить? - деловито осведомилась Наташа.

- Нет. Я же говорю, я не уверен в ее отношении ко мне. Просто напиши ей... что-нибудь.

- Сделано.

- Что, уже?! Я хотел добавить...

- Письмо ушло, - насмешливо сказала она. - В этой архаике есть элемент... необратимости. Надо ли объяснять тебе, что это такое?

Егор прыснул. Нет, с этим другглом определенно не соскучишься.

- А сейчас собирайся на встречу с Марком. Приедь пораньше, чтобы у тебя было время подумать над моей внешностью. Только посмей изводить меня потом сожалениями об ошибке, как ты умеешь!

- Слушаюсь, моя госпожа.

Ее слова волшебным образом подействовали на него. Забыв о слезах, он вскочил с дивана и пошел переодеваться. Дело было важным, даже торжественным, поэтому он выбрал костюм. Брюки ромбиком с четырьмя стрелками и прозрачный пиджак с десятком карманов на боках, именуемый акульим за сходство карманов с жабрами, сидели идеально. Егор покрасовался перед котом, спрашивая: "Мне идет?", пока Наташа не потеряла терпение и не закричала на него:

- Иди уже, жених!

Давясь от смеха, Егор зашел в лифт. Через пять минут он сидел в таксоботе, насвистывая навязчивую мелодию, последний хит Лолы Фомм.

8.

Мраморная стойка во всю стену блестела в лучах исходящего от потолка молочного сияния. На стене позади стойки растянулся огромный трехмерный логотип с изображением андрогинного человеческого лица, разделенного на две половины. Левая часть была нормальной, а правая, без кожи, принадлежала роботу со зловеще горящим угольком в глазу. Вырезанное из бежевого мрамора и покрытое чувствительным к воздействию тока лаком, огромное лицо едва заметно вибрировало, отчего выглядело пугающе живыми. Логотип помимо воли притягивал взгляды посетителей. Когда они смотрели на лицо, чипы в их головах озвучали название компании: "Пигмалион Андройд Системз".

Во всем зале, как еще в прошлый раз заметил Егор, не было ни единого элемента виртуальной реальности. Все казалось настоящим. Если виртуальные элементы и присутствовали, то были выполнены настолько хорошо, что полностью растворялись в окружающей обстановке. Стиль отделки, называемый дизайнерами "старый твердый мир", обходился довольно дорого; обычно к нему прибегали, чтобы подчеркнуть богатство организации.

Дизайн не тронул равнодушного к материальным вещам Егора. Его взгляд приковала сидящая за стойкой секретарь. Роскошная брюнетка лет тридцати поразила его еще в прошлый визит. И сейчас, хотя он ожидал увидеть ее, она вновь произвела на него неизгладимое впечатление. Девушка подняла глаза и увидела Егора. Улыбнувшись, она встала и обошла стойку, чтобы лично поприветствовать его.

У него перехватило дыхание. Одетая в облегающий брючный костюм секретарь была стройной, ростом чуть ниже его. Она двигалась мягко, как кошка. Ее бедра ритмично покачивались при ходьбе; блестящие волосы, прямые и длинные, развевались в такт шагам. Егор невольно напряг слух, стараясь уловить жужжание сервоприводов, столь заметное у предыдущей, семнадцатой модели. Он не услышал ничего, кроме приглушенного ковром звука ее легких шагов. GHR18 приводились в движение бесшумными мышцами из нанотрубок, сжимающимися при пропускании тока.

Подойдя почти вплотную, девушка быстрым движением поправила закрывшую лицо прядь и, глядя ему в глаза, улыбнулась. Ее взгляд, живой и искрящийся, сиял изнутри теплым светом, озаряя точеное лицо и делая его еще прекраснее. Все казалось настоящим. Все и было настоящим: нежная бледная кожа, очаровательная ямка на изящном подбородке, тонкий прямой нос с трепещущими от дыхания ноздрями, две родинки на гладкой щеке. Когда она остановилась прямо перед Егором, он ощутил запах ее волос, теплой кожи и дорогих духов. Она живая, в этом невозможно усомниться. И вместе с тем, Егор знал совершенно точно: она - гулловский адроид, демонстрационный образец человекоподобной серии "Гулл-хьюман-робот" в последнем, восемнадцатом поколении.

- Здравствуйте, господин Лисицын, - с улыбкой произнесла она голосом, от которого у Егора возникло щекочущее чувство внизу живота. - Рада снова видеть вас в "Пигмалионе"!

Ее голос был бархатистым и нежным, как у Наташи. Низкий, с легкой хрипотцой, он напомнил Егору о чем-то давно забытом. Таким голосом, должно быть, говорила с ним мать, когда он, маленький и беспомощный, лежал в манеже; склонившись над ним, она ворковала, трогая его носом и губами, а ее распущенные длинные волосы - в точности как у девушки, только каштановые, а не черные - ласкали и гладили его, точно нежные теплые струи.