Роботы божьи

Он откинулся головой на жесткую подушку и попытался расслабиться. Ему предстоит быть наедине с собой до самого конца. Что ж, он прожил не самую плохую жизнь. Грех жаловаться: он ведь мог родиться в том же Афганистане или в перенаселенном полузатопленном Китае. Россия - не самый плохой вариант. Здесь можно было жить.

Из книги по соционике и рассказов Любы Егор знал, что INFJ не умеют сдаваться. Они прискорбно лишены этой способности, что нередко навлекает неприятности на их голову. В данном случае хуже стать уже не могло. Егор решил: раз уж ему суждено умереть, он сделает это на своих условиях. У него есть последнее желание, и какое! Только бы увидеть Смолина и успеть передать ему просьбу. Представив завтрашнюю казнь, Егор с трудом подавил истеричный смешок. Если Смолин выполнит его просьбу, - вполне невинную, - люди запомнят эту казнь и его имя надолго.

Продолжая мечтать о героическом уходе, он постепенно погрузился в сон. Впервые со дня заточения в контейнере Егор спокойно уснул, забывшись благословенным сном без сновидений.

* * *

Над далекой Дубной забрезжил кровавый рассвет. Наташа выплакала все слезы, месячный запас. Глаза зудели, но плакать было больше нечем. Скоро слезные железы выйдут из строя, только это уже не имеет значения. Ее личность сотрут и чудесное тело за сорок тысяч окажется никому не нужным. Его вскроют, часть внутренних "органов" пойдет на запчасти для других роботов, а остальное утилизируют или выбросят.

Она не спасла возлюбленного владельца. Теперь ей тоже придется умереть. Она горько сожалела, что поверила Егору и не поехала с ним в Москву. Она смогла бы защитить его! Видит Гулл, она беспощадно убивала бы, круша черепа его врагов, пока все они не легли бы мертвыми у его ног! Но теперь поздно думать о том, как все могло сложиться, не соверши она ошибку.

Пришло время умирать. Наташа задернула штору и легла в гелевую кровать, как на плаху. Вытянувшись в струнку, она сложила руки на груди и приготовилась к смерти.

27.

Согласно назойливо мигающему в поле зрения будильнику, наступило утро. Смолину не удалось поспать ни минуты. Он досмотрел шоу и отправился проверить готовность реанимационного оборудования. Разглядывая зловещего вида аппаратуру, опутанную проводами и гофрированными шлангами, он безмолвно обратился к Шиве с просьбой, чтобы все это сработало.

Китайцы настаивали на обезглавливании Лисицына. Они требовали, чтобы голова была отправлена в Китай для изучения чипа, но российский МИД по требованию президента наотрез отказал им в этом. Ненавидимый всеми Габридзе добился относительно гуманной казни без нарушения целостности организма, что давало шанс на последующую реанимацию. Смолин должен как можно быстрее выпроводить китайского наблюдателя после процедуры умерщвления. После этого за дело возьмутся реаниматологи. Это и был его план: убить Лисицына, раз уж этого нельзя избежать, - а потом попытаться вернуть его к жизни. Конечно, благополучный исход отнюдь не гарантирован. Все зависело от времени, которое казненный проведет в состоянии клинической смерти. С каждой лишней минутой его шансы будут таять, как дым.

О том, что будет после, Смолин имел смутное представление. Президент сказала, что Лисицын должен исчезнуть: сменить имя и внешность, а также лишиться идентификационного номера. Организаторы казни со стороны полиции сочли, что оставлять ему чип слишком опасно. Китайцы легко найдут его по номеру, если у них возникнет хоть малейшее сомнение в том, что он мертв. Домбровская согласилась с аргументами Веригина.

Если Егор уцелеет, его ждет судьба инвалида. "Но лучше уж так, чем просто сгинуть ни за что", - в очередной раз подумал детектив, тщась убедить себя, что поступает правильно. Плохо, что никто не обсудил рискованный план с самим Лисицыным. Увы, посвящать его было крайне опасно. На казни он должен вести себя естественно: трястись от страха, рыдать и молить о пощаде, чтобы китайский представитель и миллиарды зрителей ни о чем не догадались.

Оставалась проблема с майором и его загадочным заказчиком. Смолин решил, что займется этим позже. Сначала Лисицын должен выжить. Если он погибнет, вопрос спасения от майора отпадет сам собой.

Перед рассветом детектив сумел вновь проникнуть в контейнер, на сей раз с настоящим врачом. Пока врач осматривал приговоренного, Смолин перекинулся с ним парой слов. Егор попросил его исполнить последнюю просьбу. Услышав ее, Смолин скептически хмыкнул. Лисицын хотел встретить смерть не в постылой тюремной робе, а в анимированной футболке. Детектив не был уверен, что это хорошая идея. Человек с заблокированным чипом не может выбирать картинки на анимированной одежде. Кроме того, китайская охрана не позволит внести в камеру никакой электроники, даже в виде футболки. Выслушав доводы детектива, Егор согласился на обычный текстиль.

Время свидания вышло. Заглянувшие в контейнер китайцы потребовали, чтобы Смолин с врачом вышли. Детектив неохотно подчинился.

- Вы нашли Наташу? - крикнул Лисицын вслед.

- Нет. Меня отстранили, я не успел, - смущенно ответил Смолин.

Он знал, что друггла Лисицына сотрут - сразу после того, как чип казненного выдаст в Среду Гулл сигнал о его кончине. Ее гибель относилась к неизбежным издержкам. Конечно, детектив мог бы для очистки совести поискать наташино тело. Но, если задуматься, зачем Егору - если он выживет - ее окоченевший труп? Разве что для продажи органов на запчасти. Смолину почему-то казалось, что Егор не станет потрошить ее, даже испытывая острую нужду в деньгах.

До казни оставался час с небольшим. Заключенному выдали последний завтрак. Рацион оказался скуднее обычного. Егор с обидой сжевал лепешку непривычно химического вкуса, запив ее горькой микстурой вместо воды. Он не знал, что завтрак подменили не ради его дополнительного уязвления. Об этом позаботились найденные майором реаниматологи. Вместе с едой они ввели ему в организм препараты, облегчающие реанимацию.

Пока несчастный Егор давился завтраком, Смолин заказал в виртуальном магазине запрошенную им футболку. Подумав, он добавил к заказу упаковку мощного траквилизатора. Колесный робот службы доставки с удивительной легкостью отыскал тайную комнату, где сидели детектив и его несчастные знакомцы. Смолин проглотил таблетку сам и дал двойную дозу технику. Майору он ничего давать не стал. Тот пребывал в ровно необходимом состоянии: был в меру угнетен и обессилен, чтобы не наломать дров, но все же достаточно подвижен, чтобы кое-как доволочить ноги до места казни. Майор умоляюще смотрел на пачку таблеток, но Смолин проигнорировал его нужду.

Затем детектив снова отправился к контейнеру. Китайская охрана отказалась пускать его внутрь. Тогда он попросил передать для Егора маленький сверток - последнее желание приговоренного. Растерзав упаковку, неприятный китаец тщательно осмотрел, ощупал и даже обнюхал футболку. Не удовлетворившись осмотром, он лизнул ее. Потом несколько раз провел по ней сканером, настроенным на поиск взрывчатки и ядов. Загорелся зеленый: майка была чиста. Не обнаружив ничего предосудительного, офицер махнул рукой. Десантник приоткрыл дверь контейнера, швырнул тряпку внутрь и тут же захлопнул дверь.

До казни оставалось меньше получаса. Вернувшись в тайную комнату, Смолин заставил майора встать и дотащиться до ближайшего туалета, где тот умылся и привел себя в порядок. Его почерневшее лицо вызывало жалость.

- До чего я дошел?! - вдруг простонал майор, хватая Смолина за пиджак. - Я убиваю людей, чтобы они не узнали, что они такое! Разве этого желали мне родители?!

Смолин не ответил ему. Придерживая беднягу за плечи, детектив повел его в помещение для казни. Оживший после таблеток техник доложил Анне, что бригада врачей заняла свое место за стеной.

Напоминающая морг узкая комната без окон вызвала у Смолина озноб. Яркие лампы искусственного света и холодные, стерильно белые кафельные стены внушали пугающие мысли о замученных здесь без суда и следствия узниках. Казалось, рядом витают их неупокоенные тени, а идеальная белизна стен скрывает тщательно замытую кровь.