Страница 7 из 55
[22]Дарес долгонько ждал ответа, Он всех троянцев застращал. Любой что ни на есть отпетый Головорез — и тот молчал. «Сробели, увальни, старухи? Махну — и сгинете, как мухи. Побойтесь духу моего!» — Кричал Дарес. Его нахальство, Его бесстыжее бахвальство Претило всем до одного. [23]Абсест, неистовый троянец,{34} Вскипел и задал стрекача. Давай, расталкивая пьяниц, Искать Энтелла-силача.{35} А тот был из такого теста, Что мог порадовать Абсеста, Надолго сбить с Дареса спесь: Мужик на диво смелый, дюжий, Плечистый, рослый, неуклюжий, — К Энтеллу без нужды не лезь! [24]Троянцы, храп услышав зычный, Нашли беднягу наконец. Под тыном лёжа, горемычный, С похмелья дрыхнул удалец. «Проснись!» — ему кричали в ухо Пинали в спину и под брюхо. Он буркнул: «Не мешайте спать! С чего вы? Что за чертовщина!» Глазами поморгал детина И тут же захрапел опять. [25]«Вставай, — сказал Абсест Энтеллу, — Довольно спать, голубчик сват! Встань, сделай милость! Мы — по делу». Тот проворчал: «Возьми вас кат!» Но рассердился не на шутку, Абсеста выслушав погудку; Решил бахвала проучить. Вскочил, встряхнулся: «Стойте, наши! Даресу наварю я каши, Лишь дайте глотку промочить». [26]Он полным котелком горелки Немедля горло сполоснул И после доброй опохмелки Скривился, сморщился, зевнул. Сказал: «Теперь пойдемте, братцы, С Даресом-прощелыгой драться! Пускай попомнит мой кулак. Ему я ребра перемечу И как собаку изувечу! Я хвастуна сотру в табак». [27]Вплотную подступив к Даресу, Невеже говорит Энтелл: «Эхма, ступай-ка лучше к бесу! Проваливай, покуда цел. Я раздавлю тебя, как жабу. Насяду, как мороз на бабу! Вовек зубов не разомкнешь. Тебя сам черт узнать не сможет И сатана с костями сгложет. Ты от меня не улизнешь!» [28]Энтелл сердито шапку скинул, И рукава он засучил, Сжал кулаки и брови сдвинул, К Даресу ближе подскочил, Заскрежетал зубами злобно, Затопотал ногами дробно. Дарес попятился назад. Теперь попал он в передрягу И проклинал свою отвагу, Был удали своей не рад. [29]В ту пору олимпийцы-боги Сошлись к Зевесу на обед И пировали без тревоги, Людских не замечая бед. Был у Зевеса стол отличный: Закуски, ягоды, пшеничный Печеный хлеб, коржи, кныши. Каких там только блюд не ели! И гости вскоре охмелели, Понадувались, как ерши. [30]Откуда ни возьмись Меркурий Влетел, запыхавшись, к богам, Как рыжий кот, глаза прижмуря, В кладовку, к сырным пирогам. «Эге! сивухи натянулись, От всех на свете отмахнулись. У вас, я вижу, нет стыда! В Сицилии раздор великий. Там небывалый шум и крики, Как будто у ворот Орда».{36} [31]Богам едва служили ноги. Из неба высунув носы, Уставились на схватку боги, Как жабы летом из росы. Энтелл разделся до рубахи, Противника держал он в страхе, Махал пудовым кулаком. Глядел Энтелл опасной птицей! Дарес боялся с ним сразиться, Как с черноморским казаком.{37} [32]Венеру за виски схватило. Бойцов увидела с небес, И стало ей житье немило. Взмолилась: «Батюшка Зевес! Дай силы моему Даресу, Прибавь ему побольше весу, Чтоб он Энтелла одолел. Энтелл сердит, коли не шутит. Того и жди, что хвост накрутит. Вели, чтоб милый уцелел!» [33]Венеру тут отборной бранью Стал Бахус пьяный осыпать,{38} Честить ее сквернавкой, дрянью, К ней с кулаками подступать. «Поди к чертям, — кричал он, — шлюха Негодница и потаскуха! Чтоб он загинул, твой Дарес! Дай мне сивухи нализаться И за Энтелла в бой ввязаться, Так не поможет и Зевес! [34]Ты знаешь, он какой парнище? На свете равных не найти. Как брагу, хлещет он винище. Такие у меня в чести! Люблю казацкую натуру. Уж сала он зальет за шкуру, Натешится, наверно, всласть. С твоим Даресом распрощайся! Как он теперь ни защищайся, Наверняка ему пропасть!» [35]Зевес, раздувшись от горелки, Ворочал языком едва; С трудом таращил он гляделки, Вникая в Бахуса слова. Вспылив, об стол ударил чашей: «Молчать, пока не выгнал взашей! Не смейте забегать вперед! В кулачный бой вы не мешайтесь, Конца спокойно дожидайтесь. Увидим сами — чья берет». [36]Тогда, несолоно хлебавши, Роняя слезки из очей И, как собака, хвост поджавши, Венера стала у дверей. Платком утерла глазки, щечки И вместе с Марсом в уголочке{39} Глумилась над своим отцом. А Бахус пил, кряхтя, сивуху, Трудился, сколь хватало духу, Над Ганимеда погребцом.{40} [37]Великое творилось диво В стране Сицилии как раз, Когда на небесах сварливо Бранились боги с пьяных глаз. Дарес бодрился, горячился И супостату изловчился Цибулю дать под самый нос. Энтелл от оплеухи знатной Перевернулся пятикратно. Едва сдержался он от слез. [38]Со злости изо рта Энтелла Бежала пена. Дайте срок! Энтелл, изладившись умело, Хватил обидчика в висок. Сердешный памяти лишился. Осоловел и повалился, Лежал и носом землю рыл; Шмелей, как говорится, слушал, Стенаньем тишину нарушил И, посрамленный, жалок был. вернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернуться