Страница 4 из 14
Все графы, лежащие за надписью "Президент" Сивцов оставил пустыми, хотя само слово не убрал.
Начало расследования получилось не очень обнадеживающим. В чем вообще смысл этого преступления? Пока не будет найден ответ, никакой ясности не появится.
Анатолий опять погрузился в размышления. "А что значит Ленин для меня?" — подумал он.
От этих дум дохнуло холодной пустотой. У него не было особых претензий к вождю, которого он только один раз видел в Мавзолее, отстояв вместе с классом семь часов в длиннющей очереди на Красной площади. Никаких чувств при взгляде на светящуюся "человеколампу", как он назвал тогда мумию, у него не возникло. Но и от высказываний воздержался: язык уже дважды подводил его, когда дело касалось "большой" политики. С первого раза его не приняли в пионеры: шутливо репетируя торжественную клятву, он вставил в нее обещания "пить водку и жрать селедку". Другие кандидаты в юные ленинцы тут же заложили его учительнице, и купленный заранее алый галстук пришлось убрать в шкаф на целых полгода. Хотя этот предмет "красного" гардероба все же пришлось применить, правда не по назначению: обиженный Толик полдня утирал им слезы.
История повторилась еще дважды: в комсомол — ленинский! — удалось вступить тоже только со второго захода: в райкоме на собеседовании одному из секретарей не понравилось, что Толик пришел туда в джинсах, хотя было видно, что забугорная вражеская одежда вызвала зависть у сурового функционера: тот, будь такое позволено, с удовольствием содрал бы с юного товарища добротные голубые штаны.
И с партией коммунистов вышли нелады. Почти год ходил Анатолий в кандидатах — так тогда было положено, — но как раз в конце срока случилась семейная история — от него ушла жена. Событие при всей драматичности весьма по тем временам банальное, но коммунисты завода, где он работал юрисконсультом, со всей серьезностью отнеслись к "моральной чистоте" рядов. На суд, где рассматривалось дело о разводе, послали специального уполномоченного, и тот с открытым ртом выслушав все перипетии крушения семьи, вынес вердикт: виновен. По иронии судьбы фамилия партийного эксперта по семейным делам была Шлагбаум — он и перекрыл Сивцову путь в компартию.
Когда Анатолий думал о Ленине, его мучили два вопроса — дурацкий и серьезный. Он не понимал, почему маленького и кудрявого Володю наказали за то, что он съел кожуру от яблок — об этом повествовала одна из "рассказок" о детстве Ильича? В семье Толика все произошло бы наоборот: задумай он чистить плоды, сразу получил бы нагоняй за транжирство.
Второй вопрос возник позднее — во время учебы в университете. Толик никак не мог взять в толк, зачем Ленину понадобилось лезть в философские дебри, если он собирался стать революционером. Неужели думал, что рабочим, которым он хотел отдать власть, будут понятны и жизненно важны все эти неоплатонизмы, эмпириокритицизмы, материализмы?..
Последнее слово вернуло его в реальность. Он вспомнил газетную заметку, где сообщалось, что некие американские предприниматели готовы выкупить тело Ленина и затем устроить ему "турне" по всему миру, показывая за деньги, как мумию Тутанхамона. Сивцов добавил в таблицу еще одну строку, В первой колонке написал "Бизнес", мотивы преступления определил как прибыль, пропустил две графы и в последней напечатал: "Сколько стоит Ленин?"
8
Давно уже Георгий Алексеевич Лиганов не чувствовал себя таким молодым. Хоть и не был он волшебник, но по его, лидера компартии, воле осенняя Россия расцвела майским алым кумачом.
Уже на следующий день после исчезновения из Мавзолея Ленина во всех более или менее крупных городах страны в одно и то же время — в 11 часов утра — начались митинги. Главный лозунг, с которым вышли миллионы людей, — "Верните Ленина России!" — не был таким простым, каким казался при первом прочтении. Смысл его заключался не только в том, чтобы возвратить тело вождя в гранитную усыпальницу. Коммунисты смотрели дальше: ленинизм вновь должен восторжествовать в государстве рабочих и крестьян, смести нуворишей-олигархов и вернуть справедливый порядок распределения общественных богатств. В конце концов, чем плох принцип: от каждого по способностям — каждому по труду?!
Власти, хотя и опасались народных волнений, никак не ожидали, что те примут такой масштаб. На улицы и площади вышли не только активисты пенсионного возраста, — к ним присоединились целые рабочие коллективы, студенты, безработные.
Все газеты мира обошел снимок, сделанный с вертолета. На нем было видно, что площадь на всем пространстве между Кремлевской стеной и ГУМом, собором Василия Блаженного и Историческим музеем действительно стала красной. Особо выделялся поясок, вытянувшийся полукругом вдоль Мавзолея, — здесь коммунисты установили круглосуточную охрану, облачив специально отобранных крепких дружинников в алые береты. По замыслу организаторов такой караул не дал бы возможности властям замести следы преступления. Они стояли лицом к лицу — добровольцы и милиционеры из кордона, выставленного с той же целью: чтобы ни одна живая душа не смогла проникнуть в некрополь мертвого вождя.
Конечно, самым подходящим местом для трибуны, как считал Лиганов, стал бы сам Мавзолей — как в старые добрые времена. Но это было преждевременно — по крайней мере, пока в нем отсутствовал сам "хозяин". Поэтому со стороны ГУМа оборудовали помост, задрапировав его красным полотнищем. Легко, по-юношески, Георгий Алексеевич взлетел по сборным металлическим ступенькам на возвышение, подхватил переданный ему микрофон и на одном дыхании прокричал:
— Нельзя отнять Ленина у людей, которые доверили ему свои сердца!
Толпа взорвалась, скандируя: "Ле-нин! Ле-нин!"
— У нашего народа нагло украли все: страну, которой мы гордились и уважал весь мир, похитили заводы, фабрики, землю, природные богатства! Из нас сделали бездумных исполнителей воли мирового капитализма. Но дело Ленина живет, и, я уверен, будет побеждать! Без детища Ильича — Союза Советских Социалистических Республик — мир не был бы таким, как сейчас. С оглядкой на нашу страну империалисты и у себя пошли на уступки трудящимся, бросив им крохи со своих ломящихся столов. Нашим доморощенным капиталистам бояться уже некого. Они сорят миллионами, устроив пир во время чумы. Ленин еще сто лет назад дал им беспощадную характеристику, написав, что нет такого преступления, на которое не пошел бы капиталист, если есть возможность получить сверхприбыль! Олигархи, распоясавшись, бросили народ в пучину нищеты, бесправия, беспросветности. А теперь совершили еще одно чудовищное преступление, похитив тело дорогого нам Ильича из Мавзолея. Этим они хотят вытравить из сознания людей само понятие ленинизма, чтобы ничто не мешало им творить свои черные дела! Не дадим отнять у нас Ленина! Верните Ленина России!
Казалось, что возвратились недавние доперестроечные времена. Один за другим на трибуну поднимались люди с горящими глазами и лицами, которые еще больше расцвечивались разлитым вокруг огнем кумача.
— Россия — не дойная корова для новоиспеченных богатеев, — пронзительно закричала в микрофон скромно одетая пожилая женщина, скорее всего, из подмосковной деревни. — Мы, люди труда, хотим опять жить и работать по-ленински, чувствовать себя нужными, а не так, как сейчас, когда все спиваются, дерутся и убивают друг дружку. Если бы Ленин был жив, а еще лучше — вместе со Сталиным, он бы показал, как издеваться над простым народом! Но даже мертвый он мешал этим елегархам. Зачем они украли нашего вождя? Мы хотим, чтобы он опять лежал здесь, в центре Москвы, нашей столицы, чтобы мы могли его видеть и вспоминать, как хорошо мы жили! Отдайте Ильича, без него мы совсем пропадем!
Вытирая слезы, ораторша отдала микрофон, пошла по помосту в другую от лестницы сторону и чуть не упала с высоты. Ее успел схватить за локоть Лиганов и оставил на трибуне, крепко взяв за руку.