Страница 37 из 38
— Они знали! — завопил Скрудж. — Они знали уже в тысяча девятьсот семьдесят втором году! Почему же они ничего не сделали, когда еще было время? — От возбуждения он ухватил духа за майку и стал его трясти. Но на часах уже было двенадцать, и дух начинает исчезать на глазах Скруджа.
Он превращался во что-то сухое и чешуйчатое, пока не стал гигантским тараканом.
— Я дух Дня Земли будущего, — сказал он скрипучим голосом.
Скрудж отпрянул. Он ненавидел насекомых.
— А не можешь ли ты приять облик человека? — спросил он.
— Это зависит от того, какое будущее имеется в виду, — ответил таракан. — В не очень отдаленном будущем человечество вымрет, и я вряд ли смогу принять вид биоформы, которой больше не существует.
— А как насчет более близкого времени? — поинтересовался Скрудж.
— Хорошо, будь по-твоему, — произнес таракан и принял другую форму: пред Скруджем стоял тридцатипятилетний человек с горящими глазами, в темном костюме, с серьгой в ухе и элегантным кейсом в руке. — Ну как? — спросил он. — Теперь я — будущий трейдер. Какое из своих будущих ты хочешь посетить?
— А что, у меня их много? — удивился Скрудж.
— В будущем всегда есть доля вероятности, — продолжил дух. — Количество будущих бесконечно, как нас уверяют писатели-фантасты. Например, в одном будущем тебе могут подправить гены и ты будешь жить до ста пятидесяти лет, а в другом тебя через неделю переедет автобус.
— Тогда мне лучше в первое, — быстро сказал Скрудж.
— Оно вполне пристойное, — сказал дух. — В нем ты захочешь, чтобы тебя похоронили естественным способом, поэтому у тебя появится возможность возродиться в виде дерева. Итак, с какой новости начать: с плохой или хорошей?
— Начни с хорошей, — ответил Скрудж, который был оптимистом по отношению к себе, оставаясь мизантропом по отношению ко всем остальным.
Дух потряс своим кейсом, и Скрудж оказался в небольшом городе, на улицах которого царило веселье. Все люди были одеты в платье из натуральных тканей, ездили на велосипедах или пневмоавтомобилях, используя энергию волновых генераторов и солнечных батарей, расположенных на крышах и стенах домов. Никто из них не употреблял в пищу вредные продукты, но зато ел много фруктов и овощей, которые росли на ближайших экологических плантациях или на лужайках перед входом в дома, где поверхностный слой почвы восстанавливался с помощью очень сложной программы мульчирования и компостирования, причем, отнюдь не случайно, этот процесс одновременно уменьшал содержание двуокиси углерода в воздухе. Ни один из жителей не страдал излишним весом, во всех высоких зданиях во время перелета птиц выключался свет, варварские методы лова рыбы были запрещены, для воздушных путешествий использовались суда с гелиевыми двигателями, а пластиковые пакеты были изъяты из всех магазинов.
Все религиозные лидеры поняли, что их мандат включает оказание помощи по сохранению Божественного дара, то есть Земли, а поэтому смирились с планированием семьи; исчезли из обихода шумные, работающие на бензине пневматические устройства для сметания листьев и газонокосилки; удалось справиться с глобальным потеплением, для чего было созвано международное совещание на высшем уровне, на котором мировые лидеры отказались от подозрительности, зависти, соперничества, стремления к власти, алчности и споров, кто из них первый должен начать снижение выбросов углерода в атмосферу, а потом закатали рукава и приступили к работе.
А вот и сам Скрудж. Он прекрасно выглядит в льняном костюме. А чем он занят? Он подписывает чеки на огромные суммы в пользу природоохранных организаций: защита тропических лесов, создание подводных морских парков и птичьих заповедников.
— В будущем, — сказал дух, — альбатросов удастся спасти, причем, должен признаться, благодаря твоим усилиям. Да вообще множество этих чудесных превращений произошло, во-первых, благодаря облигациям займа «Виктория», с помощью которых население предоставляло своим правительствам средства на восстановление окружающей среды и на развитие микроэкономики, как это сейчас в Бангладеш делает Грамин-банк, кредитующий небольшими суммами под скромные проценты беднейшее население, чтобы оно могло начать небольшой бизнес, а во-вторых, в результате добровольного и массового списания долгов богатейшими странами, как это делали в древние времена израильтяне, которые объявляли каждый пятидесятый год юбилейным и погашали все долги.
— Насколько вероятно такое будущее? — спросил Скрудж.
— Увы, эта вероятность не очень велика, — признался дух. — Или пока еще не очень. Однако многие твои современники готовы на все, чтобы оно наступило. К сожалению, еще больше людей противятся любому усилию очистить глобальную помойку — им слишком выгодно сохранение нынешней ситуации. А вот и другой вариант будущего. — Дух помахал рукой с кейсом.
Поначалу Скрудж с трудом узнал себя в этом будущем. Он был худ, без меры возбужден и толкал перед собой целую тележку денег в слабой надежде поменять их на банку собачьих консервов.
— Дух, что происходит? — спросил Скрудж. — Это же кошмар.
— Ты стал свидетелем гиперинфляции, — ответил дух. — Так происходило не раз в истории денег. Когда люди теряют веру в ценность своей валюты, для покупки чего-нибудь нужно все больше и больше денег. Те, кто владеет реальными ценностями, например продуктами питания или топливом, не хотят их продавать, ибо боятся, что деньги на следующий же день упадут в цене. По сути, деньги тают вместе с иллюзиями, которыми они всегда и являлись. В конце концов, деньги — это всего лишь символ, придуманный людьми. И если однажды ты не можешь поменять деньги на что-нибудь реальное, то это означает, что они превратились в нечто совершенно бесполезное.
— Но если я не смогу ничего купить, — закричал Скрудж, — я же буду голодать!
— Вполне вероятно, — произнес дух. — Быть богатым в обычном смысле совершенно бесполезно, если ничего нельзя купить. Царь Мидас хотел, чтобы все, к чему он прикоснется, превращалось в золото, и его мечта исполнилась. Но он скончался от голода, потому что еда, к которой он прикасался, тут же превращалась в золото. Если в мире все превращается в деньги, то нечего будет есть. Однако давай посмотрим на происходящее с птичьего полета.
Увиденное напомнило Скруджу Европу во времена чумы: хаос, массовая гибель людей, конец гражданской власти. Все пять миссис Скрудж предлагают себя на улице в обмен на банку сардин, причем это у них не всегда получается. Они не слишком хорошо выглядят, превратившись в тощих моделей без особых на то стараний. Дух обратил внимание Скруджа на троих мужчин, которые дрались из-за дохлой кошки: они намеревались ее съесть. Одним из троих был сам Скрудж. Но кошка ему не досталась, потому что он слишком ослабел от голода. Двое других избили его, оставили на обочине дороги, а сами отправились поедать трофей.
— Это ужасно! — Скрудж захныкал. — С меня довольно!
— Мельницы богов мелют медленно, но зато очень мелко, — произнес дух. — С появлением первых технологий, с изобретением лука и стрел человечество заключило фаустианскую сделку. Вместо того чтобы ограничить рождаемость и сохранять численность населения в гармонии с имеющимися ресурсами, люди стали бесконтрольно размножаться. Они увеличили производство продуктов питания, используя все ресурсы, чтобы поддержать рост населения. Для этого они стали изобретать все более сложные технологии. В результате мы имеем самую сложную в техническом отношении систему. Эта система превратилась в мельницу, которая перемалывает все, что вы пожелаете, но никто не знает, как ее выключить.
Конечным результатом сверхэффективной технологической эксплуатации Природы станет бесплодная пустыня: весь природный капитал будет израсходован, его пожрет безумно разросшееся производство. В итоге долг перед Природой окажется бесконечным. Но еще задолго до этого человечеству придется платить по своим долгам.
Хотя Скрудж был смертельно напуган, он не переставал делать вычисления. Если хорошее будущее реально, то ему стоит инвестировать в альтернативные источники энергии и опреснительные установки, и тогда он озолотится. Если же реально плохое будущее, то ему следует стать главным на рынке собачьих кормов и построить себе укрепленный подземный бункер со своим запасом кислорода. Тогда он сумеет подчинить себе весь мир или хотя бы то, что от него останется.