Хорошая плохая девчонка

Сегодня я поймала себя на мысли, что очень скучаю по своему надзирателю Харрисону.

В мире, где человеческие эмоции бьют через край, очень сложно сохранить равновесие. Думаю, это всегда было одной из моих проблем. Я имею в виду, пытаться сохранить равновесие, когда все вокруг ненавидят тебя, любят тебя, хотят заниматься с тобой сексом, делают тебе больно или умоляют тебя сделать им больно.

На мой взгляд, люди просто должны расслабиться и начать наслаждаться жизнью. Совсем не обязательно тратить столько эмоций, ведь жизнь не будет длиться вечно.

А то получается, что сегодня следователь из отдела убийств говорит тебе комплименты насчет твоих волос и уверяет тебя, что у тебя отличное алиби, и даже предлагает помочь с анализом прецедентного права для апелляции моего дела в суде и так далее, а завтра я обнаруживаю, что мой старый друг профессор Александр стоит около моей камеры посреди глубокой ночи, и, бог знает, как он туда попал. Рядом даже не было никого из охранников.

Он просто пришел, когда ему того захотелось, и все тут.

— Т-т-т-ы-ы. С-с-с ч-ч-ч-к-к-к.

Люди вроде профессора Александра могут быть такими утомительными. Они не понимают слова «нет». И они сваливают на тебя вину за все, что с ними произошло.

Как будто бы слово «да» могло бы их спасти.

Но даже если бы я сказала «да» профессору Александру и сделала все, о чем он меня просит, то это бы ничего не изменило. Он так бы и остался бедным, несчастным профессором Александром. Он бы пошел после этого домой, и ничего бы не изменилось.

— Т-т-т-ы-ы. Д-д-р-р-й-й-н-н.

Профессор Александр выглядит даже хуже, чем в прошлый раз, мне кажется, что у него либо нарушена психика, либо развился рак. На голове у него все тот же аппарат, к горлу прикреплен маленький микрофон, и челюсть поддерживается все теми же специальными проводами. Однако я заметила, что с левой руки ему сняли гипс. Теперь на нем осталась только поддерживающая повязка от запястья до локтя.

— Й-а-а. Н-н-в-в-ж-ж. Т-т-е-б-б-й-а.

Чтобы оправиться от пережитых потрясений, душа должна быть всецело занята своим собственным исцелением и сохранением внутреннего единства. Злые души не могут излечиться по-настоящему, потому что они все время разрушают себя большим количеством негативных потрясений. Думаю, что причина, по которой я так редко болела в своей жизни, заключалась в том, что я никогда не позволяла себе дурных мыслей по отношению к другим людям. Дело в том, что если ты будешь думать плохо о других людях, то эти мысли вернуться к тебе бумерангом и причинят тебе зло.

— Т-т-т-ы-ы. П-р-р-к-л-л-т-т-й-й-а. Ш-ш-л-л-х-х.

Не понимаю, как его пустили сюда и почему никто не прогоняет его отсюда? Может, это потому, что он так называемый эксперт, я заметила, что все вокруг побаиваются экспертов. Если посмотреть правде в глаза, то получается, что все мы находимся не на своих местах, а на тех, куда нас определили эти самые эксперты. Эксперты занимаются анализом обстоятельств, делают умозаключения по поводу того, кто мы такие и какие учебные заведения нам следует посещать, и даже наказывают нас за преступления, в которых нас обвиняют другие эксперты. Возможно, охранники думают, что если не предоставить экспертам свободу действий, то может статься, они и охранников посадят за решетку.

Между заключенным и охранником весьма тонкая грань. Экспертам бы сошло это с рук. Поверьте мне.

— Т-т-т-ы-ы. П-р-р-к-л-л-т-т-й-й-а. Ш-ш-л-л-х-х. Т-т-т-ы-ы. Д-д-а-а-ш-ш. М-м-н-е. Э-э-т-т.

Профессор Александр думает, что все эмоции в мире делятся на две части — когда ты контролируешь себя и когда не контролируешь. Мне кажется, что такой подход сильно обедняет человеческие чувства, особенно в отношении секса. Однако мое отсутствие сексуального интереса к профессору Александру не имеет ничего общего с потерей контроля. Или с тем, как он ко мне относится — хорошо или плохо, может он или не может спасти меня от смертной казни. Это даже не имеет отношения ни к его лицу, ни к телу, ни к размеру его сексуального аппарата. Все просто — существуют мужчины, которые меня возбуждают, а также те, с которыми я ни за что не лягу в постель.

Я ведь именно такая девушка, не так ли?

Именно такая.

— И-а-а. П-п-м-м-г-г. Т-т-б-б-е. Т-т-л-л-к-к. Д-д-а-й. М-н-н. Э-э-т-т.

Единственный способ избавиться от профессора Александра — это закрыть глаза. Я лежу на своем матрасе, закрыв глаза, и думаю о синеве океана в Малибу или представляю себе лицо моей малышки и ее смех. Они могут забрать ее у меня, но они не могут заставить меня не любить ее. Эта мысль меня всегда поддерживает, как только жизнь снова поворачивается ко мне спиной.

Профессор Реджинальд называет это позитивным мышлением.

— Й-а-а. П-п-м-м-г-г. Т-т-б-б-е. Т-т-ы. Д-д-д-ш-ш. М-м-н-н. Э-э-т-т?

Не могу сказать, что я законченная эгоистка или зациклена целиком на себе. Просто некоторые вещи в жизни являются более важными, чем мы сами, а некоторые гораздо менее важными.

И профессор Александр, однозначно, относится к категории менее важных вещей.

— Т-т-т-ы. С-с-д-д-л-л-а-ш-ш. Э-э-т-т-о?

Что я должна сделать для него? Что он должен для меня сделать? Что мы вообще делаем по отношению друг к другу? Почему мы причиняем друг другу боль? Почему мы помогаем кому-то, и заботимся о ком-то, и плачем из-за кого-то? Есть ли разница между любовью и ненавистью к кому-то? Любим ли мы тех, кто хорошо к нам относится, или тех, кто относится к нам плохо? Любим ли мы тех, кто принижает нас или превозносит нас? Существуют ли ответы на все эти вопросы?

Наверное, нет.

Я не испытываю ненависти к профессору Александру. Я просто хочу, чтобы он ушел.

— Й-й-а. У-б-б-й-у. Т-т-е-б-б-а. С-с-ч-ч-к-к. С-с-ч-ч-к-к.

Но профессор Александр никуда не уходит. Он не уходит.

Тогда я ухожу вместо него.

Сегодня меня в камере навестил профессор Реджинальд. Я была очень рада увидеть его вместо профессора Александра.

Снаружи камеры стоял один из охранников, что как-то мешало проведению нашего сеанса терапии. В любом случае это была не та терапия, которая мне была нужна.

— Я ни за кого не молился с самого детства, Ла, но за тебя я молюсь каждую ночь. Я хочу, чтобы Бог существовал только потому, чтобы Он мог услышать мои молитвы о тебе. Мне абсолютно безразлично, что это за бог — католический, протестантский, епископальный или сатанистский. Я приму всех и вся в качестве высшей силы, если только она управляет нашей Вселенной исходя из того, что ты в ней присутствуешь как один из элементов, Ла. Бог, который сделает все, что нужно для того, чтобы мы могли быть вместе.

Мы держимся за руки через решетку. Удивительно, как часто тебе попадаются никчемные мужчины на пути, и ты уже отчаиваешься, а потом вдруг откуда ни возьмись появляется твой идеал.

(Вы будете удивлены, но это происходит довольно часто.)

И один из них, мой прекрасный профессор Реджинальд, вызволит меня отсюда.

Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу, не хочу, не хочу, не хочу, не хочу, о пожалуйста, я стану хорошей, я всегда пыталась стать хорошей, я не хочу идти туда, не заставляйте меня идти туда, о пожалуйста, о пожалуйста, не заставляйте меня идти туда, я не хочу идти туда, я просто хочу…

Порой ты добираешься до точки, когда понимаешь, что все будет в порядке. И чтобы ты ни сделала, ничто не может помешать этому.

Надеюсь, что мне удастся добраться до этой точки.

Мне не удалось поговорить сегодня с Джошуа Бирнбаумом, а только лишь с его помощницей Андреа. Мне кажется, что я не очень-то ей нравлюсь, но ведь, в конце концов, она лишь выполняет свою работу.