Страница 6 из 145
Над человечеством нависла кошмарная угроза ядерного уничтожения, но нас уже приучили «спокойно» говорить о том, что дико по своей природе.
Однажды передавали интервью с американским ученым, создавшим нейтронную бомбу. Дома, на уютной кухне, где жена ученого готовила кофе корреспонденту, он мило рассуждал:
— На высоте одного километра я взрываю свою бомбу. Взрывная волна не разрушает здания и другие материальные ценности, а все живое гибнет от воздействия нейтронного потока. Многие не согласны с моим утверждением о гуманности такого ведения войны. Но я всегда отвечаю на это: «ведь гибнут наши враги».
«Враги» — для людоеда этого достаточно. Но кто и кому враг? Какой народ считает врагом людей соседней страны? Разве это понятие не внушают нам политики?
Чувство стыда тоже дается нам от рождения, но оно атрофируется у тех, кто внушает людям необходимость гонки вооружений. Уже не имеет значения, прибавится ли ракет на планете. Давно возможно уничтожить все человечество, и новый Герострат может появиться в любой момент. И, тем не менее, в вождях не просыпается чувство стыда за дикость своих поступков. Как в каменном веке они оттачивают камень, чтобы ударить понадежнее. Кого и за что? Мирный народ другой страны, желающий жить в мире и спокойствии.
Но если даже в современном побоище будет одержана победа, разве она принесет славу победителю? Скорее, вечное презрение, как в случае с бомбежками Хиросимы и Нагасаки. К черному списку людоедов — Тамерлану и Чингиз-Хану, Македонскому и Цезарю, Наполеону и Гитлеру — прибавится еще чье-то имя. Ситуация, в которой мир сидит на пороховой бочке, легко может породить его. Он уже не будет свободен, не сможет поступить, как разумный человек. Он обязательно нажмет кнопку.
Каким же будет это двуногое существо? Этот придаток научно-технического прогресса? Его имя возьмет на себя миллионы жертв, море слез, руины городов, невозвратимые потери великих произведений искусства, испорченную наследственность оставшихся в живых… Ад, по сравнению с тем, что произойдет по вине этого негодяя, — детская сказочка. Если человечество сумеет выбраться из сегодняшнего тупика, это будет первый и самый разумный в истории шаг. Подобного пока не случалось. Если накапливали оружие, оно, в конце концов, выстреливало. Но это будет уже не ружейный выстрел… Это все понимают, но цивилизация несется в этот страшный тупик.
Где тормозной рычаг? Или тормоза сорваны?
Сотни мирных конференций, миллионы разумных слов, тысячи манифестаций — и все за мир! Но какие-то неведомые силы, на которые никак не удается набросить удила, несут нас к гибели.
Кто виноват? Военно-промышленный комплекс? Американский конгресс? Президиум Верховного Совета? Генералы? Дипломаты?
Любой ответ оказывается недостаточным. Все вместе и еще что-то.
А может, пронесет? Как-нибудь рассосется? Может быть, у последней черты люди поумнеют?
11 августа 1983 г.
Размышления перед Новым Годом
«Если бы мы были молодыми и веселыми, вокруг нас шумела бы молодежь», — с грустью говорит жена. Увы, время делает свое дело.
Стареть интересно потому, что можно наблюдать за процессом старения, то есть узнавать то, что недоступно молодым. Но шуметь и безумно резвиться уже не хочется, не получается как-то. Почему? Молодым, чтобы понимать друг друга, достаточно говорить о любви. У взрослых же тысяча проблем. Проблемы эти в каждой семье свои. Никто никому в их решении по-настоящему помочь не может, каждый сражается в одиночку. Поэтому часто дружеские отношения соскальзывают на приятельские. Так легче. Если взрослому удается сохранить к кому-то из прежних друзей привязанность — это великое счастье. Поэтому встречи превращаются в застолья, беседы — в болтовню. Всем больше хочется рассказать о себе, чем услышать.
Помнится, мне в детстве было стыдно слушать застольные разговоры взрослых. Уже тогда они казались мне никчемными, а смачное чавканье — стыдным. Водка была для меня всегда чем-то позорным, недостойным человека. Я никак не мог понять, почему люди, считающиеся умными, курят и пьют. Даже само слово «водка» представлялось вульгарным. Мне казалось, что кто-то испортил и опошлил прекрасное слово «вода», вставив в него лишнюю букву. Собственно, это чувство сохранилось и по сей день. Хочется, чтобы люди собирались не для пресловутого «расслабления» и пустого веселья, а для обмена самым важным, для внимания и помощи друг другу душевным советом.
Я понимаю, что это невозможно, особенно, если собирается много людей. Напротив, их объединяет лишь желание отвлечься от проблем, всколыхнуть сексуальные начала, взбодриться хоть на миг, поплясать. Как тут без водки?
А потом пусто и противно на душе. «О чем говорили? Чему радовались? Не помню…»
Завтра Новый Год. И хочется, и не хочется встречать его в компании. Хочется потому, что давно не был среди людей, а не хочется потому, что все наперед известно: никто не удивит, не раскроется, не обнаружит тоски по прекрасному. Будет только шашлык и телевизор, банальные поздравления и нелепая надежда на «новое счастье», словно это возможно. Люди будут охотно обманываться — самозабвенно и радостно. И придется участвовать в этой комедии, где все насквозь — детская сказка, которую в этот день рассказывают друг другу взрослые.
Мрачно пишу. Надо бы повеселей, но тогда это будет фальшиво.
Радуюсь тому, когда вижу раскрытые на мир глаза, поиск, заинтересованность. Жена говорит: «Надо быть снисходительным, все люди разные».
Я понимаю. Не всем по силам напряженность души. Не всем нужна твоя правда, особенно, если пишешь о себе. Мы живем среди людей, нужно уметь принимать всех. Если этого не делать, превратишься в отшельника.
В одиночестве люди становятся мнительными, перестают понимать ход общественных связей. Значит, делать реверансы в жизни необходимо. Но как же это бывает трудно…
И все-таки впереди Новый год. Впереди жизнь, разные события. «Надо жить», — говорят старушки. «Надо жить с радостью», — добавляет жена. Я с нею согласен, но почти не умею. Однако надо учиться. Без этого жизнь с каждым годом становится все труднее, а дела — менее интересными. Пахнет духовной смертью.
Рановато. И просто глупо, наконец.
Итак, будем жить! Всех — с Новым Годом!
31 декабря 1982 г.
О переменах грядущих
Перемены накапливаются незаметно. За год как будто ничего не изменилось, а через десять лет вдруг видишь, что все вокруг иное.
А перемены нас ждут великие, в этом нет сомнения. Во всех сферах жизни царит огромное напряжение. Политическая ситуация, экономическая сфера, общественное мнение — это натянутые струны великого инструмента — времени. Струны дрожат от напряжения, они готовы лопнуть. Даже фига в кармане советского интеллигента напружинилась.
Мы выросли, балансируя на канате. Мир или война, жизнь или всеобщее уничтожение — вот символ нашего времени. Надежды и разочарования не личного порядка, а общие для всех воспитали не одно поколение.
Жить или не жить? Рожать или не рожать? Что впереди?
От страшных вопросов люди прячутся, отмахиваются, затыкают уши и души. Радио и газеты жужжат не безобидной мухой. Гул бомбардировщиков нет-нет да и достигает наших отупевших чувств. А что если завтра не во Вьетнаме, не в Палестине, а у нас? На головы наших детей обрушится напрягшееся кровью небо… Как выжить? Мне, моему народу… А другим народам?
И оказывается, что лично я сделать ничего не могу, что я пешка, пушечное мясо. Я не желаю войны, не хочу вооружаться, и никто не желает, но чья-то злая воля заставляет меня штамповать детали для смертоносной машины. И это воля уже не отдельного человека. Это какой-то гигантский маховик, набравший скорость и несущийся на нас, чтобы раздавить. И нет от него спасения нашим детям и внукам… Как жить с такой перспективой?
Человек не выдерживает таких напряжений. Он прячется в бездумье, в бесчувствие, в развлечения, наркотики и пьянство. Пока еще молодые любят друг друга, и дети родятся, и музыка гремит на дискотеках, и рестораны полны. Но все уже несется по инерции. Муравейник продолжает шевелиться, выполняя заведенный цикл, но матки в нем давно нет. Эта матка — Надежда. Нет главного — перспективы, надежды на покой, на жизнь, защищенную от посягательств извне.