Радуга Над Теокалли

— Он не трус! Амантлан говорит правду! Если не хотите верить ацтеку, то его слова подтверждаю я! — донесся голос Иш-Чель, которой удалось таки сесть и опереться спиной о дерево. Она внимательно наблюдала за происходящим и не могла допустить, чтобы Кинич-Ахава взял верх.

— Нужно спросить женщину, пусть она скажет правду! — проявил неповиновение один из воинов. Кинич-Ахава выхватил нож и угрожающе занес его над ним, преграждая дорогу.

— Отойди, ахав, мы много лет знаем друг друга. Я не предаю тебя, а лишь не даю совершить глупость… — не дрогнул воин, спокойно отстраняя своего вождя и направляясь к Иш-Чель. Он развязал веревки на ней и Маленьком Ягуаре и помог подняться обоим. Втроем они подошли к отряду, который все это время не шевельнулся и стоял молча в ожидании.

— Говори, женщина!

— Амантлан сказал вам правду. Майя и ацтеки заключили мир, который вы можете сейчас разрушить. Я и Маленький Ягуар — члены семьи Амантлана, и мы хотим вернуться домой.

Воины стояли молча, потом тот, который развязал Иш-Чель, подошел к ней, взял за руку и подвел к Амантлану:

— Забирай свою женщину и сына, вождь! Мы не нарушим мир!

Кинич-Ахава попытался сделать шаг, но воины, стоящие рядом, удержали его. Маленький Ягуар, не спеша, как-то совсем по взрослому, взял мать за руку и пошел к отцу. Когда Амантлан, пропускал их на лесную тропу вперед себя, мальчик все же кинул прощальный взгляд на вождя майя. Кинич-Ахава, не отрываясь, смотрел вслед уходящему от него навсегда прошлому.

ЭПИЛОГ

— Почему ты?! Почему именно тебя отправляют на эти Цветочные войны?! — металась по комнате Иш-Чель год спустя. Она была готова разбить все, что бьется и разорвать на клочки, разметать все, что попадалось ей на пути, только бы выпустить из себя этот гнев. Ее всю трясло, липкий страх за мужа сковывал мысли, не давал воздуха. Вот, снова, опять, как всегда члену ее семьи грозит гибель, а она, сколько бы не молила богов, не может вымолить у них пощады. Почему они так суровы к ней? Почему она живет в постоянной тревоге за себя и близких?! Почему богиня Радуги оставила ей только дар предчувствия? А она сейчас, как никогда прежде, ощущала угрозу жизни Амантлана.

За этот счастливый год, что они прожили, у них почти не было споров, на удивление Амантлан чаще находился в поместье, а не в походе. Проблему создал Маленький Ягуар. Пора было определяться с его образованием. Мальчик гордо заявил, что хочет стать воином-ягуаром. Это желание смутило и расстроило Иш-Чель. Она попыталась найти поддержку у мужа, но Амантлан довольно улыбнулся и гордо произнес:

— Ты будешь моей достойной сменой, сын!

— Никогда. Никогда ты, Маленький Ягуар, не будешь воином. Ты станешь ученым, но оружие в твоих руках будет только тогда, когда нужно будет защитить свой дом или семью!

— Но, мама, я хочу быть воином! Ты же имя мне дала не Кроличьи Уши, не Кусок Томата! Я — Маленький Ягуар, у меня имя воина! Какой из меня тлакуил?! — развел руками огорченный мальчик, потом взглянул на Амантлана, ища поддержки у него.

— Я не допущу этого! — решительно воспротивилась Иш-Чель, — Маленький Ягуар, в тебе течет кровь великого народа, ты — майя по крови. Сейчас мир, но нет ничего постоянного, я не могу допустить, чтобы ты хоть когда-нибудь поднял оружие против своего народа! Амантлан, неужели ты допустишь это?!

Амантлан посмотрел на жену, сына, вздохнул и принял сторону Иш-Чель:

— Знаешь, а твоя мать права, совсем не обязательно размахивать дубинкой, чтобы прославиться. Куда важнее слово и знания, Маленький Ягуар, они сильнее ножа, дубинки, стрелы. Я решил доверить тебе одну тайну, сын, о ней известно всего троим людям: мне, твоей матери, твоему дяде Кремниевый Нож и вот теперь тебе. Ты станешь хранителем ее, твой сын передаст эту тайну своему сыну, тот своему и так далее. Вы будете беречь то, что удалось нам спасти и передадите ее народу, когда изменится ситуация в нашей стране. Ты понял меня, сын?

Глаза мальчика зажег азарт. Тайна, известная всего лишь нескольким взрослым и вот ему… Это было куда важнее, чем игры мальчиков; опаснее, чем ходить на ночную охоту! И он кивнул, давая согласие принять этот дар взрослых, понимая, что военная слава воина-ягуара скрылась безвозвратно за горизонтом, и он вынужден теперь будет изучать звезды, математику, литературу и многие другие науки. Новый путь был ему неизвестен, но в нем, пожалуй, было намного больше тайн и опасностей, чем на пути простого воина, а потому и под силу ему, как сыну наихрабрейшего военачальника Анауака.

— Я не обману твоего доверия, отец!..

И вот только удалось убедить Маленького Ягуара выбрать путь ученого, а не воина, как новая напасть! Цветочные воины! Идея, долго вынашиваемая Тлакаелелем, была воплощена в жизнь несколько месяцев назад. Теперь не было нужды отправлять армии в поход для захвата пленников, чтобы, принеся их в жертву на теокалли в Теночтитлане, накормить богов. Теперь крупные города ацтекской империи договаривались между собой, соблюдая очередность, и выставляли воинов. Битва между ними приравнивалась к акту жертвоприношения, все погибшие отправлялись в сады Уициллопочтли, считались мужественными и храбрейшими воинами. Но главное — боги были сыты, и миру на земле не угрожала катастрофа и гибель.

Настала очередь Теночтитлана выставить своих воинов, вести их должен был Амантлан. Иш-Чель раньше мужа ощутила тревогу, ей было видение, и она сделала слабую попытку отвести беду, уговаривая мужа сказаться больным. Но в ответ лишь слышала ласковые слова Амантлана, который пытался разубедить ее:

— Ну-ну, дорогая, не сердись! Это же великая честь, это почетный бой ради наших богов, а я один из лучших воинов своей страны!

— Я так люблю тебя, Амантлан, что не могу представить даже, что будет, если ты однажды не вернешься… Я… не смогу без тебя жить, вернее, жизнь мне будет не нужна без тебя, слышишь?!

— Иш-Чель, моя Радуга, мое Золотое Перышко Колибри. Твоя любовь так сильна, что хранит меня в бою! Иш-Чель, да я не могу не вернуться!

— Зачем же ты показал Маленькому Ягуару спрятанные Кодексы? Он ведь еще мал, чтобы хранить такую опасную тайну. Зачем ты отдал распоряжения о своем имуществе? — терзала его вопросами Иш-Чель, показывая, что не верит его словам, что он сам предчувствует беду, неосознанно давая распоряжения.

— Тебе известно, что все храбрые воины-ацтеки, погибнув в бою, возвращаются через четыре года на землю в образе колибри? Так вот, я вернусь к тебе, дорогая, я буду всегда с тобой!.. — Амантлан, одной рукой обнял жену за плечи, а другой вытряхнул из кожаного мешочка, висевшего на его поясе, разные мелочи. Среди зерен чоколатля он нашел маленькое перышко, поднес его к губам, дунул. Отведя руку, он поймал солнечные лучи, проникающие через окошко, и перышко засияло:

— Смотри, я нашел это золотое перышко колибри очень давно… Оно со мною уже несколько лет, я смотрю на него и ощущаю, что ты рядом. Когда ветерок шевелит его, я представляю, как ветер запутался в твоих волосах. Если солнечные лучи играют с ним, я знаю, что у моей жены все хорошо — облака несчастий далеко и не затеняют небо над ее головой. Ты всегда рядом со мною, дорогая, я слишком люблю тебя, чтобы позволить хоть одной слезинке упасть с твоих ресниц… Я всегда буду рядом с тобою, Золотое Перышко Колибри!

— Амантлан, я, как никогда, предчувствую беду, не уходи на эти войны!

— Мы не в силах изменить решение богов, я не могу остаться… Не плачь!

Через три дня, в день, объявленный благоприятным для Цветочных войн, отряды встретились. Народ обоих городов с ликованием следил за ходом боя, жрецы возносили молитвы.

Семья Иш-Чель стояла на возвышенности там, где расположились пилли. Временами женщина закрывала глаза и возносила молитву своей богине. Воинам Теночтитлана удалось окружить противника, осталась всего лишь небольшая горстка, когда сзади Амантлана, пересиливая боль, поднялся окровавленный воин и из последних сил обрушил палицу на предводителя ягуаров. Амантлан упал, палица раскроила ему череп. Он умер тут же.