Страница 37 из 75
Мальчик родился быстро и без всяких трудностей. Знахарка обернула его в чистый кусок материи и вынесла во двор, где собрались все домашние. Она подняла младенца вверх и, произнеся соответствующие молитвы, передала его Ишто, так как та представляла род отца ребенка и была самой старшей по возрасту. Подержав, и пару раз почмокав губами, Ишто передала внука Горному Орлу, который с женой, как это требовал обычай, прибыли к своей приемной дочери. Мужчина, гордо показывая мальчика, произнес несколько стихов и пожеланий. Зеленая Ягода, как было положено, расплакалась и, утирая слезы, прошептала молитвы о благоденствии внука, крепком здоровье его матери.
Гостей усадили за праздничный обед. По обычаю хозяйка одарила всех дорогими одеждами, и родственники отбыли домой.
Знахарка, получив богатые подарки за свой труд, не собиралась домой, едва её подвезли к центральной площади, как она со всей прытью бросилась бежать к дворцу тлатоани. Отыскав в стене, окружающей сад и многочисленные дворцовые постройки, дверь, женщина условно постучала и прошептала заветное словечко, которое служило ключом, открывающим любые двери дворца. Её впустили и со всем почтением провели в покои сестры тлатоани Шочи, которая нетерпеливо прохаживалась по комнате, изредка перебрасываясь репликами с младшей сестрой, вальяжно развалившейся на мягком ложе и жующей табак. Девушка была очень похожа на свою сестру, но подведенные брови и многочисленные надрезы кожи на лице делали ее старше. Сестры мгновенно повернули головы, едва знахарка вошла.
— Ну?.. — испытствующе посмотрела на вошедшую Шочи, совершенно не желая скрывать своё нетерпение.
— Родился мальчик, госпожа…
— Как же так, ты же говорила, что сделаешь все… Ишто призывала жреца, роженица находилась в горячке! Что это значит?
— Госпожа, вы не волнуйтесь, нельзя же чтобы люди думали обо мне, как неумехе!
— Кто тебе позволил, думать о себе, старая? Я, что мало тебе заплатила? Или тебе заплатили больше?!
— Шочи, зачем ты сердишься?! Пусть старуха нам все по порядку расскажет, потом ты решишь, предала она тебя или нет, — донесся с ложа томный голосок. Шочи отступила от знахарки, над которой несколько минут нависала грозным коршуном, стараясь запугать старуху своим величием,
— Да, госпожа, подождите сердиться…
— А, как мне не сердиться, если все пошло не так, как нужно?!
— Госпожа, на все воля богов… — робко оправдывалась знахарка.
— А ты на что, старая?!
— Госпожа, я дала травки, она положит конец вашим мучениям, но действует она медленно, а потому и незаметно.
— И сколько времени это продлится?
— Несколько месяцев. Травка такая, что жена будет испытывать отвращение к мужу, а он даже не захочет её видеть. Я окурила ей весь дом…
— Но ты обещала, что ребенок не родится! — надула губы Шочи.
— В этом, каюсь не моя сила…
— Так ты же акушерка!
— Но…
— Теперь у Амантлана будет сын и наследник, а что ждать моим детям?!
— А они у тебя разве есть, дорогая сестрица, что-то не знала… — с большим интересом сестра Шочи приподнялась с ложа и уставилась на неё.
— Нет, но ведь будут!
— Ты просто сумасшедшая: многие дети не доживают и до пяти лет, к тому же он мальчик!.. Зачем забивать себе голову странностями?!
— Да, но я хочу все предусмотреть! Так ты говоришь, что Амантлан даже не захочет видеть сына и не войдет в дом своей жены?
— Конечно, госпожа моя, конечно, даже в дом не войдет, травка и заклинания верные и сильные…
— Ага, Шочи, как же наш Храбрый Ягуар сможет войти в дом, если он в походе и не известно, когда он явится! — рассмеялась младшая сестра. Старуха испуганно заморгала и стала извиняться:
— Но я ведь не могу ничего изменить, несколько месяцев…
— Эти несколько месяцев он должен был быть здесь и со мной! Старая дура! — расстроенная Шочи опустилась рядом с сестрой и машинально взяла лист табака. Покрутив между пальцами, она не захотела его жевать и отбросила в сторону. Знахарка так и стояла, подобострастно согнувшись.
— Ступай, старая! Мне больше ничего от тебя не нужно! Шочи подождала, когда знахарка исчезла из комнаты и обратилась к сестре, которая с насмешкой смотрела на неё:
— Нужно обратиться к Коатлантонан. Нашей Змеиной Матери, принести ей хорошую жертву и попросить…
— Неужели эту несчастную чужеземку, которую никто никогда не видел, нужно обязательно убивать? К чему тебе ее смерть, дорогая?
— Амантлан должен принадлежать только мне!
— Я это уже поняла, но тогда лучше обратись к Масатеотль — оленьей богине, принеси ей жертву, и пусть она благословит твое распутство! Но, дорогая сестра, осторожно, наш племянник Тлакаелель свято чтит закон!
— Я люблю этого мужчину! Как ты можешь?
— Пожалуйста, люби, кто тебе запрещает, но к чему убивать его жену? 3ачем затрачивать столько сил, отвлекать богов?! Кто тебе мешает?
— Она — его жена!
— Абсолютно она тебе не мешает. У неё ребенок, Амантлан будет и так искать другую женщину, он ведь мужчина, что же может помешать тебе, зная его так хорошо, снова привернуть к себе?.. Ведь ты сумела убедить нашего уважаемого тлатоани, чтобы он не выдавал тебя пока замуж…
— Значит, обратиться к оленьей богине… — А ты сама пойдешь со мною к ней?
— Что ты, что ты, Шочи, мне-то зачем, это тебе нужно — испуганно взмахнув руками, младшая сестра ловко соскочила с места, где сидела, и попыталась выскользнуть из комнаты, но Шочи проворно её догнала и, прижав к стене, прошептала очень убедительно:
— Только попробуй со мною не пойти, так я скажу брату, чем ты изволишь заниматься с его телохранителями!
— Ой-ой-ой! Можно подумать, что это его удивит, или у него будет время заниматься моим перевоспитанием, пусть лучше смотрит за своими женами!
Немного набив себе цену, выторговав за свое сопровождение драгоценное ожерелье из сверкающих белых камней, привезенных откуда-то очень далеко, сестрица Шочи, прозванная Милой Лисицей, полностью оправдала свое прозвище. Девушка скрыла от Шочи, что сама желала посетить храм оленьей богини, а, умело повернув дело, заработала драгоценность и, в случае неожиданного наказания, могла с чистой совестью обвинить старшую сестру, как организатора затеи.
Храм Масатеотль располагался несколько на отшибе, вдали от Великого теокалли. Праздники, когда к нему стекались многочисленные толпы граждан, были редки. Это позволяло женщинам, ведущим свободный образ жизни, пробираться к храму свободно и вымаливать у богини покровительства. Иногда из храма доносились громкие крики и смех. Но стража, патрулирующая центральную часть Теночтитлана, сразу стремилась отойти подальше, чтобы не навлечь на себя гнев своенравных жриц.
Милая Лисица согласилась посетить храм Масатеотль на днях, и даже дала согласие принять участие в служении богине, получив подтверждение, что Шочи оплатит за них двоих…
Долгожданный вечер наступил, отправив прислуживающих рабынь пораньше спать, сестры укутались в длинные плащи и направились по темным многочисленным коридорам и комнатам к выходу из дворца. Им удалось спокойно и без происшествий пересечь площадь Великого теокалли. Когда они подошли к нужному храму, там уже слышалась тоскливая музыка, и горели призывно факелы у входа. Перед ними в храм проскользнула еще одна тень. В помещении оказалось больше двух десятков таких же, как Шочи, страждущих и желающих утрясти свои любовные проблемы. Женщиной, опередившей их, оказалась одна из жен тлатоани. Три царственных особы испуганно уставились друг на друга, но Милая Лисица, несколько раз хлопнув глазами, пролепетала невинным голоском, развеяв напряжение:
— Дорога невестка, ты правильно сделала, что решила обратиться к оленьей богине, только она сможет подарить тебе надолго любовь нашего брата. Ты не волнуйся, мы никому не расскажем об этом, а отныне станем добрыми подругами! — Белый Цветок, испуганная неожиданной встречей, не знала, что ей делать. Предложение Милой Лисицы не могло ее обрадовать, но желание привлечь внимание мужа, предпочитающего других жен и обходящего её стороной, заставили женщину вымучить улыбку и с благодарностью принять предложение. Во дворце все знали злой язык Милой Лисицы.