Забытый скакун

Не ожидали этого и свердловские старожилы. Прошло сравнительно не так уж много времени, как Рощин расстался со Свердловском, ему казалось, что он хорошо знает местных лошадей и может твердо рассчитывать на успех. А получилось… Уральские лошади обставили всех его рысаков, он не выиграл ни одного приза. Расстроенный Рощин сел на другой день в самолет, отказавшись от дальнейшего участия в бегах, и улетел обратно в Москву, оставив в Свердловске всех своих лошадей.

История занятная. Караваев и Соколов, оба воспринимают ее как еще одно свидетельство качественного роста уральского коннозаводства.

После они берут лошадь и едут на пастбище, где пасется молодняк и матки с подсосными жеребятами. Выпасы разбросаны среди леса вокруг усадьбы, завода. На больших полянах, со всех сторон укрытых стеной соснового бора, бродят кобылы и подрастающие жеребята; их много. Маленькие жеребята тянут за сосцы матерей. На опушке ходят оседланные кони табунщиков. Табунщики – молодые ребята. Ветер пробегает по вершинам деревьев; слышен хруст травы на зубах лошадей.

Внезапно все лошади настораживаются, словно по команде подняв головы и перестав щипать траву, – в лесу раздался посторонний звук, – и в следующую секунду срываются с места и плотной массой несутся вскачь прочь. Табунщики вскакивают на своих верховых и мчатся следом. Только гул идет по земле…

Было время, когда благосостояние целых народов определялось количеством имевшихся у них табунов. Разведение коней поощрялось государством, для охраны его издавались законы, конь считался полезнейшим и даже священным животным. Коня дарили в знак дружбы, конь мог послужить и причиной раздора между народами. И потому в законодательстве некоторых народов древности мы видим специальные статьи, запрещающие разводить лошадей. Это делалось для того, чтобы умерить воинственный пыл соседей и не дать подвода вспыхнуть ссоре. Без лошади не было бы многих войн; без лошади и распределение населения земного шара, вероятно, выглядело бы совсем по-другому.

Конь – он издавна идет по земле рядом с человеком обнаруживая редкий для животного ум и необыкновенную привязанность. Конь воспет в сказаниях и легендах, ему посвящены многочисленные полотна великих мастеров живописи. Нет другого животного в мире, который столь же часто служил бы темой для вдохновения художника, скульптора.

Советский Союз – сокровищница многих богатств – обладатель и лучшего в мире конского стада. Слава буденновской конницы пройдет через века. Советские кони пили воду из Дуная и Вислы, купались в Шпрее, Эльбе и Одере, они переходили Карпаты и Рудные горы, пыль всех дорог Европы лежит на их копытах.

На многочисленных конских заводах Советской страны, на колхозных фермах ежегодно вырастают сотни тысяч молодых коней это большое подспорье в народном хозяйстве, неоценимое богатство. Частицу этой силы, этого богатства растит и 118-й завод. Соколов проезжал и видел – конюхи чистят конюшни, выбрасывая из денников горы еще теплого, остро пахнущего навоза; девушки в серых халатах обмахивали маленьких жеребят, фуражные рабочие везли с лесных покосов сено для зимовки; на беговой дорожке старый тренер Орест Абрамович Белун выезжал молодых лошадей. Текла нормальная жизнь завода.

В заключение Караваев показывает Соколову восемь недавно прибывших на завод тавдинок – некрупных, но крепких саврасых лошадок с темным «ремнем» по спине, – местное уральское отродье, – они еще ждут, чтобы кто-нибудь по-настоящему занялся их разведением. Караваев, за их способность долгое время обходиться одной грубой пищей, называл их «безовсовыми лошадьми».

С тех пор как кончилась война и страна приступила к осуществлению нового пятилетнего плана, завод значительно изменил свое лицо. У бывших свинарников подняты стены, сделаны тамбуры (это, правда, частью было сделано еще и в годы войны), все помещения заново переоборудованы внутри. В помещениях для кобыл к зиме настилают полы – теплее ей, тяжелой, лежать и теплее новорожденному жеребенку. Перед зимой все конюшни белятся изнутри и снаружи, трамбуются полы. Завод обзавелся ветеринарным лазаретом, были оборудованы левады для выгула животных, капитально отремонтированы жилые дома для сотрудников, контора, сараи, овощесклад, для семей работников оборудованы детские ясли, столовая. Устроена беговая дорожка длиной 1600 метров.

Своей земли у завода – 14 тысяч гектаров, в том числе пахотной – более тысячи га. Сено, травы, посевы хлебов – все свое. В 1947 году завод получил урожай вики – при плане 1,8 тонны с гектара – три тонны с га. С увеличением поголовья животных будет развиваться травосеяние, интенсификация всего хозяйства.

Зоотехния, агрономия, механизация – вот те три кита, на которых должен развиваться завод. Весной 1947 года рядом с центральной усадьбой посадили 400 яблонь на площади в полтора гектара; огородили их тыном.

Все яблони принялись. С новой весны начнет развиваться пчеловодство: 25 семей. В юбилейный год, когда вся страна готовилась отмечать 30-летие Великого Октября, здесь, в Талом Ключе, закончили электрификацию всего завода. Высоковольтную линию подтянули с Егоршина.

У завода свой большой производственный и хозяйственный план. На берегу реки Ирбитки будут строиться домики для рабочих— вырастет новый поселок. Уже с осени сорок седьмого года сделали разбивку на двадцать восемь домиков; При каждой усадьбе сорок соток земли (0,4 га), в каждом домике – столовая, спальня, передняя, кухня. Для поселка отвели лучшее место, на пригорке, – на другом берегу реки. За пятилетие завод должен развиться в большое хозяйство и окончательно утвердить свое лицо завода русско-верховых лошадей.

Рабочий день в заводе начинается рано: в шесть часов утра. Впрочем, точнее будет сказать, что это непрерывно действующее предприятие, так как наблюдение за животными не прекращается и ночью. В течение суток денники чистятся два раза – утром, до обеда, и вечером. Лошадь стоит всегда в чистом помещении, получает свежий корм и свежую воду.

Горячая пора – весна: март – апрель – май. В эти месяцы особенно тщательно наблюдают за молодыми кобылицами дежурные. Ночью, чаще под утро, появляется на свет новое существо. Оно маленькое и беспомощное. Мать заботливо обнюхивает его, ревниво оберегая от посторонних глаз. Через час-полтора новорожденный жеребенок уже пробует встать на свои еще не окрепшие ножки: они подгибаются под ним, но он все-таки встает; потоптался на месте, потыкался мордочкой в брюхо матери – и вот уже припал к соску. Слышится сладкое причмокивание; малыш тянет долго и вкусно, все ещё пошатываясь на слабых ножках, а кобыла тянется к нему, завернув голову и боясь пошевелиться, чтобы нечаянно не уронить маленького. Она все еще сторожится кого-то, все еще оберегает его от неведомой опасности; потом успокаивается и принимается хрустеть свежим сеном.

Желательно, чтобы жеребенок был ранний, – чтобы он вышел на траву. Под матерью, он находится шесть месяцев, до трех – питается только молоком. С трех месяцев начинается, подкормка концентратами: отруби пшеничные, плющеный овес и для усиления прочности костяка – мел. За месяц до отъема дают морковь (витамин «А» для роста). На случай, если почему-либо не хватает материнского молока, и вообще для усиления питания в заводе специально содержится несколько молочных коров.

С шести месяцев жеребенок отлучается от матери и переходит на самостоятельное содержание. Его передают самым ласковым конюхам. В сентябре его отняли, а на следующий год в сентябре он и его сверстники поступают в заездку под седло. Зиму они проводят как трен-молодняк; весной (в мае) уходят на ипподром, на скаковые испытания. Возвращаются только осенью. Лучшие жеребята оставляются в заводе на трехлетние скаковые испытания, остальные – жеребчики – продаются колхозам как улучшатели и идут под седло командного состава Советской Армии, кобылки поступают в производственный состав, в так называемый саморемонт. По пятилетнему плану завод должен дать три ставки таких жеребят.

Еще недавно это были малыши, и вот уже на спину ему положили седло, и вы сели на него. «Когда садишься, чувствуешь, что он ногами земли не касается! Сколько темперамента! Какой пыл! И в то же время какая мягкость хода! Испытываешь подлинное наслаждение, когда сидишь на настоящей чистокровной верховой лошади!» – так обычно говорил Караваев, когда разговор заходил о русском верховом коне. И в самом деле, это наслаждение для каждого кавалериста – ехать на таком коне, ощущать плавный и стремительный ритм скачки. Но гляди в оба! Хорошему коню нужен и хороший ездок. Недолго и «закопать репку» – вылететь из седла, если конь захочет показать свой нрав.