Выбери меня

— Если не горит, то какого черта ты меня сорвал с концерта? — рассердилась Александра. — Ты думаешь, я туда развлекаться поехала?

— Во-первых, я не знал, что ты при исполнении, — ответил Андрей. — Я вообще не знал, где ты, потому что ты мне не сказала. А во-вторых, это теперь я понимаю, что дело не горит. А когда я тебя «срывал» с концерта, я этого еще не знал. В некоторых случаях промедление в оперативно-розыскных мероприятиях грозит обернуться глухарьком.

— Зануда, — проворчала Саша. — Вот и отправляйся теперь в дом имени Коллонтай. А потом — к Полуянову. Проявляй оперативность.

Мелешко демонстративно посмотрел на часы и скептически — на Сашу.

— А что… и то верно… Трамваи еще ходят…

— А у служебной машины опять колеса отвалились, — усмехнулась девушка.

— Не угадала — карбюратор полетел, — радостно сообщил он.

Саша вздохнула.

— Ладно, все равно вечер пропал — поехали, подвезу.

— Ты серьезно, Сашка? — испугался Мелешко. — Одиннадцатый час на дворе. Не лучшее время для опроса граждан. Да и тебе-то это за каким ляхом? Сюжет будешь стряпать?

— Не знаю, — ответила она. — Но если я не ошиблась и это действительно тот человек, с которым я вчера встречалась, то сюжет может быть интересным… Его правда нашли в «мерседесе»?

— А какой смысл мне тебе врать? — вежливо поинтересовался Андрей.

— И документов при нем никаких не было? — уточнила она.

— Кроме этой странной записной книжки, вообще ничего в карманах, — подтвердил Мелешко. — Даже носового платка. Стал бы я тебя тревожить, если б документы были!..

— Чушь какая… — пробормотала она. — Или прав твой классический Лев Гурыч Синичкин…

— В чем?

— Может быть, этот Юрий и вправду артист? Или я что-то перестала понимать в этой жизни? Понимаешь, вчерашний Юрий никак не был похож на человека, который водит шестисотый «мерс».

— Два года назад, — наставительным тоном произнес Мелешко, — одна девочка с косичками тоже не была похожа на человека, который гоняет на дряхлой «Ниве» по городу со скоростью сто тридцать километров в час.

— Сто тридцать она не вытягивала, — потупясь, сказала Саша. — Глохла…

— Хе… — сказал Мелешко, спародировав главного героя киноленты «Белое солнце пустыни».

— Так мы едем или нет? — сердито спросила ведущая «Криминальных хроник». — Где этот Коллонтай находится?

— Коллонтай — это она, — сказал Мелешко и почесал в затылке. — Знаешь, возле гостиницы «Москва» будки телефонные стоят. В них справочники вроде бы не тырят…

— О господи! — простонала Александра. — Ваши допотопные методы оперативной работы могут еще на многие лета гарантировать преступникам спокойную и безмятежную жизнь. По телефону со справочной нельзя связаться? Или с дежурным вашим?

— Ну… — смутился Мелешко. — Я вчера свой мобильник в компот окунул… Но если ты позволишь воспользоваться твоим… я ведь потому про гостиницу, чтоб деньги твои не тратить… Гостиница-то — вот она…

— В компот? — с подозрением спросила Саша.

— Честное слово, в компот. — Мелешко ударил себя кулаком в грудь. — Если б в водку — с ним бы не было ничего. А компот — сладкий, слиплось все…

— О господи! — с отчаянием повторила она и достала трубку из сумочки.

«Элитное общежитие для малосемейных петербуржцев имени Коллонтай» — вот как называлось заведение, которое они разыскивали. Непонятно, кому и по какому поводу пришло в голову назвать его именем посла Советского Союза и подруги всех революционных матросов. Возможно, имя осталось от прежнего заведения, которое в достопамятные времена действительно было домом инвалидов, как объяснила Саше и Андрею доброжелательная и словоохотливая вахтерша. Она, Екатерина Семеновна, и тогда здесь работала. Но сейчас — совсем другое дело. И облик здания, и интерьер, и обслуживание — все изменилось в лучшую сторону. Да вы сами посмотрите. Разве это похоже на приют для убогих?

Они посмотрели. Нет, это не было похоже на приют. Просторный вестибюль являл собой пример достатка и вкуса: стильная мебель, мягкое освещение, дорогие шторы, декоративные растения в кадках, картины на стенах, лакированный паркет с инкрустацией. Параллельно с лестницей, устланной ковровой дорожкой, — пандус для инвалидов-колясочников. Ничего вызывающего, но и ничего такого, что бы позволяло назвать это «домом призрения», как выразился Юрий в разговоре с Сашей.

— Но все-таки дом этот предназначен для инвалидов? — решил уточнить Мелешко.

— Не только для инвалидов, — охотно сообщила вахтерша. — Тут разные люди живут. Конечно, не молоденькие, у каждого какая-нибудь болячка имеется. Но как же старикам — и без болячек?

— Значит, инвалиды и старики? — спросил Андрей.

— Ну а здоровым и молодым что здесь делать? — резонно ответила Екатерина Семеновна. — Они сами за собой ухаживать могут.

— И много людей здесь живет? — вступила в разговор Саша.

Вахтерша задумалась.

— Да не так чтобы очень много… Раньше-то больше двухсот человек теснилось. А теперь… Ну, человек семьдесят, может, восемьдесят…

— Нам бы про одного человечка узнать, — просительно улыбнулся Мелешко. — Вы, Екатерина Семеновна, наверное, всех тут жильцов знаете?

— Всех — не всех… — ответила старушка. — А кто нужен-то?

— Правда, он не старик и, скорее всего, не инвалид, — осторожно проговорил Андрей.

— Таких нету, — уверенно сказала Екатерина Семеновна.

— И все-таки… Его зовут Юрий.

Вахтерша наморщила лоб и надолго замолчала. Потом слегка развела руками:

— Егор есть, Георгий то есть… Юрий и Георгий это ведь одно и то же имя. Но он моего возраста, за семьдесят ему, наверное… Юрьев есть Николай, с афганской войны инвалид, без обеих рук… Юриев нету вроде бы, если только кто из новоприбывших… Вчера троих поселили, а я только сегодня заступила, не познакомилась еще… А фамилия его как?

— Костенко, — ответил Андрей. — Юрий Николаевич Костенко.

Екатерина Семеновна подняла седую головку и уставилась на Андрея с укоризной — как будто он только что не имя назвал, а матом выругался.

— Что-нибудь не так? — насторожился Андрей.

— Ты сюда голову пришел мне морочить? — вдруг закричала она. — Какой тебе Юрий Николаевич жилец?

«И на самом деле не жилец уже», — пронеслось в голове у Мелешко.

— А кто он? — спросил Андрей вслух.

— Юрий Николаевич, — с глубоким возмущением проговорила вахтерша, — директор! — И подняла указательный палец. — Только сейчас он в отпуске. По болезни.

Пришла очередь удивляться Саше с Андреем.

— Директор, значит, — пробормотал Мелешко.

А Саша ничего не сказала, только подумала, что если Юрий Николаевич Костенко — директор, то это другой человек. Тот Юрий, с которым она разговаривала вчера утром и который так испугался собаку Кляксу, никак не может быть директором чего бы то ни было. «Что-то здесь не то, — с сомнением подумала она. — Наверное, я просто ошиблась в морге. Лицо похожее. Хотя… с какой стати у покойника в записной книжке мое имя? И что означает странный символ напротив моего имени? Может быть, так он шифровал телефоны. Но мне он не звонил, а выслеживал на улице. Чепуха какая-то…»

Видя, что непрошеные гости растерялись, Екатерина Семеновна немного смягчилась:

— А по какой надобности он вам нужен-то, Юрий Николаевич? По служебной или пристроить кого сюда хотите? Если так, то учтите: с местами у нас туго…

— Можно и так сказать, — неопределенно ответил Андрей. — Вы сказали — заболел он?

— Да, захворал… — кивнула Екатерина Семеновна. — Говорят, язва у него открылась. Немудрено — такое горе свалилось… Язва, она всегда на нервной почве открывается…

— Горе? Какое горе? — спросил Мелешко.

— Так… — вахтерша запнулась. — Так это… Пусть уж лучше он сам вам расскажет… Если захочет… А я, что ж… Его это дело, сугубо личное…

Мелешко поколебался с полминуты. Потом наклонился к уху старушки и проникновенно произнес:

— Екатерина Семеновна, мы здесь по надобности служебной, а не личной. Вы же видели наши документы. И нам необходимо узнать о вашем директоре как можно больше. Дело в том, что на него было совершено покушение. Вы, наверное, понимаете, что рассказывать об этом никому не следует. Пока не следует. Вам ясно?