Страница 8 из 11
Над головой вжикнуло, позади гулко протрещала очередь, и Дёмушкин резво свалился за камни.
- Ложись! - заорал кто-то дурным голосом, и Дёмушкин рывком подтянул к себе автомат...
Если смотреть сбоку, то Саня совсем не похож на мёртвого. Просто вымотался и спит - такое ощущение. Чёрт, если бы это был только сон...
Дёмушкин вдруг почувствовал, что камень под щекой всё больше напоминает подушку, а глаза слипаются всё сильнее. Отрубиться бы сейчас хоть на полчаса, а там видно будет. Тем более, никакой драки в ближайшем времени не намечается. Чтобы это понять, надо просто знать нашего прапорщика. А я его за семь месяцев еженедельных "боевых" изучить успел. И сейчас точно могу сказать: таким грандиозным матом Виталя кроет только своих, славян. Значит, тот раздолбай, что резанул по нам очередью - из своих, с пехоты-матушки, или из родной десантной братвы...
- Дёмушкина к майору!
Он открыл глаза и, рывком поднявшись, огляделся. Саню уже унесли, не было "тяжёлых" Разуева и Клименко. Были другие: до полусотни пропотелых солдат, неспешно обустраивающихся на высотке. "Пришельцы" исподтишка зыркали на остальных, но от комментариев воздерживались. Оно и ясно - эту высотку им подарили, и лязгать сейчас языком - себе дороже. По всей видимости, понимал это и их командир - офицер в маскхалате, сидящий на камнях рядом с Дубовым. На раскинутой плащ-палатке лежали сухари, фляжка, стояла раскрытая банка с тушёнкой, но сейчас на это застолье никто не обращал внимания. Дубов и офицер глядели на широкоплечего парня, который с угрюмым упрямством пялился на свои запылённые сапожищи. Вид у офицера был задумчивый, майор же смотрел на парня с очень нехорошим любопытством.
...Не нравится мне это - не люблю, когда у нашего майора такой вот взгляд. Таким я видел его месяца два назад. Тогда мы только-только вернулись с "боевых", были усталые и злые, и тут прикатил какой-то хрен с политотдела. Этому "пылесосу" возжелалось "прочесать" местные дуканы, для чего он потребовал взвод разведки для сопровождения. Тогда-то я и заприметил такой взгляд у нашего майора... Волчий, исподлобья и вроде как с любопытством...
Короче, когда последовала команда "заводи!", откуда-то из неведомых просторов Афганистана прилетела пуля. Одна-единственная. Но задницу заезжему начальнику политотдела калибр 5,45 порвал очень даже качественно, после чего тот со своей свитой дёрнул от нас в очень быстром темпе. Снайпер Юрка потом клялся, что для акции был предложен калибр 7,62, но Дубов приказал - только 5,45. Вот так-то...
И сейчас наш майор смотрит на парня с сержантскими погонами точно так, как на того политотделовского хмыря... Жаль, парень-то с виду неплохой. И петлички десантные. Коллега, стало быть. Вмешаюсь-ка...
- Товарищ майор, младший сержант Дёмушкин по вашему приказанию прибыл! - браво, с интонацией столично-гарнизонного идиота отрапортовал Дёмушкин, и все уставились на него.
Во-во, что надо. Смотрят как на дебильного, от сержанта отвлеклись вот и славно, теперь валяйте, ставьте задачу.
Дубов некоторое время рассматривал Дёмушкина, потом вздохнул и, убирая в карман какой-то бумажник, приказал довольно дёрганым тоном:
- Значит так, Слава. Возьмёшь четверых наших, поздоровей, пойдёте с этим... Сусаниным...
- Майор... - предостерегающе подал голос офицер в маскхалате, а сержант, прекративший разглядывать сапоги, поднял голову и хрипло отчеканил:
- Моя фамилия Охрименко, если вы забыли...
- Молчать!!! - рявкнул Дубов и, скрипнув зубами, с трудом поднялся, опираясь на СВД и стараясь не тревожить забинтованную ногу.
- Разрешите выполнять? - быстро сориентировался Дёмушкин и, чётко развернувшись, поволок за собой багровеющего Охрименко, который с немым бешенством всё пялился на Дубова...
* * *
... - Долго ещё?
- С полчаса будет... - пробурчал Охрименко. - Торопишься?
- Угадал... - Дёмушкин сейчас не был настроен трепаться. Задача была несложной и от этой простоты хотелось рычать и крыть матом всех теоретиков-штабистов, из-за которых всё полетело к чёрту. Выходит, всё было зря: Фарук со своей растерзанной женой, предрассветный бой в "зелёнке", мычащий на колу Вова-"дух" и умирающий Саня Рябцев, который так и не увидел родного сына... Задачу - любой ценой взять наёмника живьём - мы не выполнили. И судить-рядить - кто прав, кто виноват, - муторно и бесполезно.
Когда мы торчали с биноклями на скале, нам даже в голову не пришло, что кто-то может рассматривать кишлак с противоположной стороны. А там обосновалась потрёпанная десантно-штурмовая рота, которая имела задачу "зачистить" кишлак и выйти к высоте 2714. Но ротный, тот самый офицер в маскхалате, будучи грамотным мужиком, не рискнул днём лезть в кишлак, который кишмя кишел "духами". Он стал ждать ночи. По иронии судьбы он тоже обратил внимание на бурную деятельность нашего "клиента" и попытался взять его ночью, приказав десантуре тихо войти в спящий кишлак.
Но что-то не склеилось, завязался ночной бой, и в этой кутерьме "клиент" ушёл. Точнее, почти ушёл. Потеряв двух своих, Охрименко загнал-таки "клиента" на скалу, которая с трёх сторон обрывалась в пропасть. На предложение сдаться тот едва не достал Охрименко ножом - его спас "лифчик", - и, получив в ответ пулю в ногу, сам прыгнул в пропасть. Ошалевший от такого финта сержант спустился со скалы к телу, изъял бумажник и, привалив труп камнями, вернулся к своим в кишлак. Потом рота двинулась на высоту 2714, где мы и встретились, едва не перестрелявшись...
А из-за чего так взбесился на Охрименко майор, я так и не понял. То ли из-за того, что всё полетело к чёрту, то ли из-за слишком трепетного отношения сержанта к трупу наёмника. И вот теперь мы топаем следом за Охрименко к месту, где он схоронил того "друга", за которым мы тащились аж из-под Кандагара.
... - Спички есть?.. - Дёмушкин едва не налетел на Охрименко, который полуобернулся к нему с зажжённой сигаретой. - Если б не "Ангола", забил бы я на вашего майора могучий пролетарский...
Дёмушкин хмыкнул и вяло поинтересовался:
- А при чём тут Ангола?
- Ротного мы так кличем, Селькова, - пыхая сигаретой, отозвался Охрименко. - Он там ещё с 79-го воевать начинал, не то что хмыри некоторые...
Он вдруг остановился, вглядываясь в нагромождение камней, сплюнул в сердцах и, пробормотав: "Вот паскуды, а!" - резко прибавил шагу, почти побежал.
...Тут Охрименко верно подметил - действительно, паскуды, другого слова не подберёшь. Это про серых, безликих бородачей, которых лучше всего видеть сквозь прорезь прицела... Короче, мы в очередной раз опоздали, и последняя хрупкая надежда нашего майора разлетелась на мелкие осколки. Труп человека, лежащего среди торопливо раскиданных камней, опознанию и идентификации уже не подлежал. Лица у мужика не было - кто-то старательно размолотил его, превратив в кашеобразную массу, над которой деловито жужжали мухи. Не было у него и обеих кистей рук.
- Паскуды... - растерянно повторил Охрименко и стащил с головы выцветшую панаму. - Что же они своего-то так, а?..
Дёмушкин нагнулся, одёрнул на трупе задравшийся свитер:
- Чтоб не опознали... Про отпечатки пальцев и фотографии "фас-профиль" слыхал? - и, обернувшись к своим, распорядился: - Забираем его, хватит пялиться...
- Ну и что дальше? - странно спросил Охрименко, не отрывая взгляда от трупа.
- Дальше-то? - Дёмушкин забросил автомат за спину. - Дальше, браток, совсем просто. Будем вдоль "колючки" бродить, в небо палить и про Тисенгаузен орать... - перехватив недоумённый взгляд сержанта, он с невесёлой усмешкой поинтересовался: - Кстати, не знаешь, где это такое тёплое место - Тисенгаузен?
* * *
Кишлак встретил щекочущими запахами дыма и непередаваемого мясного вкуса, от чего безумно хочется есть. Оказалось, в одном из дувалов вовсю хозяйничал старшина десантной роты, которая сейчас торчала на вершине и грызла сухпай. Здесь же булькала баранинка, шкворчал лучок и присутствовала вся наша группа - усталая, но сытая и умиротворённая.