Ночной всадник

Заметьте, что в душе Стрэнна злоба даже не ночевала. Но он любил борьбу, как юный Аполлон… или чистокровный бультерьер. Джерри боролся уважительно, грамотно, непринужденно и охотно использовал кулаки, ножи и револьверы ради удовольствия своих соперников. В другое время в латах, с золотой цепью и шпорами он стал бы… но зачем об этом думать. Мечи не похожи на револьверы 45-го калибра, а двадцатый век на тринадцатый. Джерри просто опоздал родиться на шестьсот лет. С детства он жаждал битв, как другие дети хотят молока. Теперь же ездил верхом и бросал нож по-мексикански обеими руками, а с короткой дистанции так стрелял из двух револьверов, что специалисты по оружию хватались за сердце.

Однако люди в «Трех „Б“, как вы догадываетесь, не отличались добротой и долготерпением. Приходится только удивляться, почему нашему молодому разрушителю позволяли действовать так долго. Существовало разумное объяснение. Выше в горах жил Мак Стрэнн, траппер-отшельник, ненавидивший в мире все, кроме своего младшего брата, красивого, дикого и веселого Джерри. И Мак Стрэнн любил брата так сильно, как ненавидел все остальное. Невозможно точнее выразить его чувства. Жители „Трех „Б“ не сразу выяснили, как Мак относится к своему брату. После знаменитой вечеринки Джерри в честь Хэллоуина в Бакскине, например, Уильямсон, Меккенни и Рис решили избавиться от беспокойного юноши. Они отправились на охоту за диким мустангом. И трое крепких мужчин поймали и окружили его. Джерри месяц пролежал в постели. Но перед самым концом месяца Мак спустился с гор, пришел в Бакскин и пригласил на площадь Уильямсона, Меккенни и Риса. А когда наступило утро, трое крепких мужчин покинули эту юдоль слез, а Мак вернулся в горы. Его даже не пытались арестовать. Парень обладал дьявольским коварством и заставлял своих жертв атаковать первыми, а затем уничтожал всех подряд, внезапно и безжалостно. После чего снова скрывался в своей норе. Подобное случалось еще раз или два, пока жители «Трех «Б“ уразумели, что лучше не устраивать заговоров против Джерри Стрэнна. Они приняли парня, как люди принимают гнев Божий.

Не следует думать, что Джерри последовал примеру брата и стал отшельником. Когда он выходил развлечься, молодежь толпилась вокруг, потому что Стрэнн платил по всем счетам и самогон перетекал в его глотку, словно вино перед приходом Бахуса. Там, где пировал Джерри, никто не скучал. Поэтому, когда Стрэнн въехал в Браунсвилл, за ним неслась кавалькада. Молва бежала далеко впереди процессии, двери запирались, окна зашторивались, и мужчины затаивались в полумраке, приготовив оружие. Поскольку Браунсвилл лежал на самом дальнем северном конце треугольника, то Джерри редко удостаивал его своим посещением. А ведь давно известно, что люди боятся незнакомого больше, чем известной беды.

Итак, Джерри возглавлял компанию гуляк, отчасти потому, что у всех хватало ума не опережать задиру, отчасти потому, что мало лошадей могло обогнать его гнедого. Словно северный ветер и сам дьявол породили этого коня. Его характер полностью соответствовал характеру Джерри, вероятно, из-за того, что они служили одному хозяину. Кавалькада неслась, грохоча копытами и вздымая облака пыли. Но посередине улицы Джерри крикнул и поднял правую руку, мягко останавливая гнедого. Клубы пыли не спеша покатились дальше. Молодежь собралась вокруг предводителя, ожидая его указаний. Тишину нарушало только ржание коней, да еще мужчины шумно вдыхали запах пота взмыленных лошадей.

— Чья это лошадь? — указал Джерри.

Он остановился напротив отеля О'Брайена, лавки, кузницы и салуна. Возле коновязи стоял черный жеребец. Существуют некоторые люди, несущие отпечаток внутренней силы на своем лице и в выражении глаз. Во времена кризисов толпы следуют за такими людьми, как солдаты за полководцем. С первого взгляда такие люди выделяются среди других. Несомненно, встречаются лошади, достойные своих хозяев. Таков был этот конь. Если бы он брал барьер на скачках, все зрители поднялись бы в едином порыве: «Что это за лошадь?»

Гнедой вовсе не выглядел идеально. Некоторые критики заявили бы, что конь слишком легко и изящно сложен для длительной скачки. Но как человек несет печать своего величия на лице, так и в облике черного жеребца угадывалось что-то царственное. Когда кавалькада с грохотом спускалась вниз по улице, он повернулся с кошачьей грацией и поднял голову, чтобы взглянуть. Его морда и глаза заставили Джерри замереть не хуже нацеленной винтовки. Глядя на гордую голову коня, можно было забыть о его туловище, форма которого порадовала бы скульптора изогнутой шеей и стальными мускулами. Человек замечал лишь характер лошади. В людях подобное качество называется личностью.

После небольшой паузы, видя, что никто не спешит признавать коня своим, Джерри мягко заявил:

— Этот жеребец мой.

Толпа его спутников зашевелилась. В горах можно легко присвоить чужую жену, подобрать заблудившуюся корову, а то и две, затем уладить дело в укромном месте при помощи свинца 45-го калибра. Но лошадь — совсем другое дело, в горах она стоит вне всяких законов. Она важнее чести и дороже любви. Когда один человек отбирает лошадь у другого, мужчины собираются и охотятся за вором. Такая охота порой продолжается очень долго, но всегда доводится до конца. Настигнув вора, его убивают как собаку, оставляя труп под равнодушными звездами на поживу стервятникам. Всему этому есть объяснение, но Джерри Стрэнн все же слез с коня. Он бросил поводья на шею гнедого и с жадными глазами направился к черному жеребцу. Джерри безрассудно подошел слишком быстро. Жеребец повернулся с кошачьей грацией, и два черных копыта пролетели на волосок от плеча Стрэнна. В толпе вскрикнули, но Джерри отступил и улыбнулся, сверкнув зубами.

— Ребята, — произнес он, на самом деле обращаясь к самому себе. — Я хочу этого коня больше всего на свете. Больше всего! Я куплю его. Где хозяин?

— Не похоже, что хозяин продаст такого коня, — предположил кто-то из кавалькады, спешиваясь и вплотную подходя к Джерри.

Стрэнн расцвел одной из своих самых загадочных улыбок.

— Он продаст, — хихикнул он. — Наверняка. Может быть, он в салуне. Ребята, пройдитесь вокруг и поищите его, а я зайду внутрь.

И Джерри прошел через раскачивавшиеся двери салуна.

В это время дня клиенты не досаждали О'Брайену, так что тот сидел задрав ноги на спинку стула и потягивал пиво из высокого стакана. Когда дверь щелкнула, он мгновенно вскочил. Румянец с его щек испарился в неизвестном направлении, а веснушки на носу засверкали чернильными пятнами.

— На улице стоит черный жеребец, — сообщил Джерри. — Я хочу его купить. Где хозяин?

— Выпейте, — предложил бармен и выдавил из себя дружелюбную улыбку.

— Я пришел заниматься делом, а не пьянствовать, — отрезал Джерри.

— Потеряли вашего гнедого? — обеспокоенно спросил О'Брайен.

— Гнедой мне нравился, пока я не увидел черного. Теперь я его даже за коня не считаю. Где джентльмен, который мне нужен?

Бармен уклонялся от ответа как мог долго, но в конце концов сдался и указал пальцем:

— Вон там.

Спиной к Стрэнну за столом в углу длинного зала, сдвинув сомбреро на затылок, сидел худощавый парень. Он играл в солитер. Джерри быстро огляделся, подтянул патронташ и с ухмылкой приблизился к незнакомцу. Парень не обернулся, продолжая монотонно выкладывать карты, но при этом крайне вежливо произнес:

— Лучше стой, где стоишь, приятель, ты не нравишься моей собаке.

И Стрэнн разглядел в тени стола еще более черную тень, огромную и бесформенную. Два зеленых глаза уставились из мрака на Джерри. Он остановился, даже сделал шаг назад, но вдруг услышал сдавленный смешок бармена.

Если бы О'Брайен не развеселился столь некстати, возможно, в историю «Трех „Б“, не были бы вписаны последующие события.

Глава 8

ДАРЕНЫЙ КОНЬ

— Собака, конечно, твоя, — заметил Джерри, по-прежнему обращаясь к спине игравшего в карты незнакомца. — Но ты не дома. Присмотри за псом, иначе я справлюсь сам, и тебе уже никогда не придется за ним приглядывать!