Генерал Зима

Кастрюлю картошки наварили – она возле дома росла; стало быть, какие-то бомжи сажали ее весной. От них только пятна крови на стенах остались. Это, стало быть, доблестные виджилянты постарались, очистили прекрасный новый мир от никому не нужных зверолюдей. (Виджилянты косят под «комитеты бдительных» [4] с американского Дикого Запада, но это скорее «хашар» времен монгольского нашествия. Хитроумные завоеватели тогда использовали толпу из местных жителей. Хочешь жить – убивай своих. Хашар привыкал делать фарш из своих и уже находил в этом удовольствие.)

Бригадир ночевал в соседней комнате со своей дульсинеей, но, видно, от нее было толку мало – девятый месяц беременности. В полночь бригадир вышел на крыльцо – сердито, судя по топоту кирзачей. Слышно было, как с трудом заводится движок антикварного ЗИЛа. Добрый молодец Магометыч поехал искать любовь и ласку на трассе. А дульсинея еще через часок потихоньку разбудила меня и предложила разделить ложе.

– Ты, Сеня, не такой беспокойный, как Иван, – пояснила она. – Он вообще зверюга в постели. Закусит удила и фиг угомонится.

– Ты чего, Маринка, ерундой заставляешь заниматься, у тебе девятый же месяц.

– Десятый уже. Мне рожать пора, через неделю сынок его такой здоровый будет, сущие бес на семь кило – меня разорвёт, когда вылезать будет.

– Раз такое дело, пособить можно. Стой, а от Ивана неприятностей не будет?

– Он раньше восьми не заявится. До той стервы, к которой он катается – два часа езды в одну сторону, зато денег не берёт.

Вообще-то Маринку в бригаду привел я. Она на черном рынке своим худосочным телом торговала. В смысле, предлагала зачинать естественным путем, in vivo, и в матке ее выращивать эмбрионов – тех самых, трехнедельных, чьи клетки используются для лечения старых пердунов. Но тоща и грязна была Марина настолько, что все ею брезговали. Включая меня. Я тогда еще рассчитывал к своей супруге вернуться, морально чистым, так сказать. Когда я Маринку привел, то Магометович чуть нас обоих не побил, но потом все-таки взял её на вакантную позицию поварихи. Там она покрылась жирком, из тощей и шершавой стала гладкой, тугой и пошла на повышение – прямо в объятия командора…

Отдохнул я с Маринкой, повыгонял «беса» наружу. А она такая налитая, сисястая. Я даже пожалел, что не сошелся с ней десять месяцев назад – мог бы уловить перспективу. По сути, уже тогда не было никаких шансов вернуться к супружнице «со щитом», то есть при деньгах; каждый месяц только удалял меня от семьи, и фигурально, и буквально. Стадо парнокопытных, к которому относился и я, в поисках корма откочевывала все дальше, к северо-востоку, где было меньше смертоносной конкуренции – в оттаивающие заполярные края, которые сейчас активно застраивались. Скайвеи, наноплантовые башни, супермаркеты-геодезики из алмазоидной пленки – эти конструкции пронзали опорами размякшую тундру, скрывая под собой обломки советских поселений.

Оказались мы, в итоге, в «Свободном государстве Jugra», привольно раскинувшемся от северного Урала к побережьям свинцового Баренцева и зеленоватого Карского моря. Здесь во времена оные служил полковником ПВО мой дед, который в 1956 завалил американский бомбардировщик – из тех, что повадились летать в район Свердловска. Как-то прочитал на обрывке съедобной «чьюинг-пэйпер», что вдова сбитого пилота ищет убийцу своего мужа или его прямого потомка, чтобы вчинить ему многомиллионный иск. Но, а пока что, моя жена прислала мне письмецо, дескать, нашла другого. Он – бизнесмен, настоящий средний класс, занимается «обесфекаливанием» туалетных кабинок… И насос для «обесфекаливания» у него собственный. Так что, по совести, я мог только порадоваться за свою супружницу и за своего сынка, который обзавелся таким крутым папой…

Оторвавшись от Маринки, я вернулся в гостиную, чтобы не повстречаться на заре со зверем-бригадиром. Покемарил пару часиков – во сне этом я почему-то сидел у Маринки в животе, в тепле, в уюте – а потом некто кинул камешек в окно. От этого звяка один я проснулся, у меня сон никакой, чуткий. Вышел во двор с кочергой для самообороны и увидал не какого-то хулигана, а господина софтверного инженера Кривицкого. Его Хонда-Бужумбура смотрелась каким-то неестественно выпуклым сиреневым пятном на фоне серой и будто бы плоской хрущевки.

– У вас все в порядке? – спросил я, потихоньку превратив кочергу в неопознанный летающий объект. – Как крошка Николь?

– У нас в порядке, – преодолев некоторое замешательство, сказал господин инженер. – Никки еще раз отлично поела вечером. Мы просто счастливы… Извините, а у вас все в порядке?

– Елки, да лучше не бывает. Приятно хоть раз в десять лет сделать что-нибудь осмысленное. Вдобавок наелся до отвала, нашел рулон туалетной бумаги и даже побывал на приеме у мадам. Переключите ракурс, господин инженер, для нашего пространстве у меня житуха – хай-фай.

– А как с пространством общечеловеческим?

– Мистер дорогой, давайте не будем о грустном, в мире общечеловеческом я не присутствую, также как жуки, червяки и прочие сапрофиты. В порядке самоутешения я мысленно говорю себе, что жуки, червяки – это, в сущности, падшие ангелы, которые несли во Вселенной великий и могучий код ДНК задолго до этих высочек питекантропов.

– Я о другом, – сказал Кривицкий тоном очень занятого профессионала, – вы когда-то работали в ай-ти-сфере?

– Работал, – с законной гордостью отозвался я. – Только по сравнению с нынешней работой я бы назвал это активным отдыхом. Помнится, весь день проводишь на мягком стуле, на тебя дружески смотрит экран компьютера, ты культурно играешь в «Цивилизацию», а это вам не какая-нибудь стрелялка для спрямления извилин. В комнате тепло, светло, сухо, вокруг все умытые, с чистыми ногтями, у секретарши – кофе в кофейничке и сахара бери, сколько хочешь. То есть, вы меня не слушайте, воспоминания – сладки, если в наличии нет других сладостей.

Кривицкий поморщился, видимо инструктора по фитнессу запретили ему есть сладкое.

– А хотели бы снова вернуться в профессию?

– Да, я много чего хочу. И в самых сладких снах мои мечты сбываются.

– Размер примитивного типа long в языке Java? – спросил он.

– 64 бита.

– Метод equals сравнивает объекты или ссылки на объект?

– Если его не переопределить, то объекты, ваше технопревосходительство.

– Что необходимо сделать, чтобы две функции не мешали друг другу при доступе к объекту.

– Использовать модификатор synchronized для метода доступа.

– Как создать сортируемый набор объектов?

– Применить какую-нибудь реализацию интерфейса set, например HashSet.

– Ладно, садитесь в машину.

Тут я понял, что Фортуна дает мне шанс, хотя, как женщина, не будет особенно заботится о том, чтобы я его использовал.

– Простите, я не одет, – смущенно залепетал я, всё еще не решаясь выйти из привычного русла.

– Садитесь, садитесь, – проявил настойчивость инженер Кривицкий. – Мы едем к работодателю. Моя жена подобрала для вас необходимые вещи, лет пять назад я был в той же комплекции, что и вы.

Что ж, «свет не клином сошелся на одном корабле, дай, хозяин, расчет».

У Кривицкого в машине и одноразовая бритва нашлась (типа стикера, прилепил – отодрал щетину), и ножнички, выгрызающие сотнями лезвий многолетнюю грязь из-под ногтей, и могучий дезодорант, который бы кучу фекалий заставил благоухать, как розовый куст. И кофейник тут, и тостер – просто жизненное пространство на колесах. А еще у него в машине голографический телевизор, дикторша будто в соседнем кресле сидит, на Кривицкого ласково смотрит, да еще и по имени его называет. Понятно, что это бортовой компьютер свои усовершенствования в передачу вносит, но всё равно впечатляет. А потом дикторша ко мне полуобернулась и тоже по имени назвала. Нежно так, хотя и с иностранным акцентом: «Саймон Иваноувич». Я аж подпрыгнул, но потом сообразил, что борт-компьютер мой ID-чип просканировал.

4

vigilance commitee