Страница 4 из 8
А еще есть выборы в президенты, поход с друзьями за пивом, приглашение девушки в кино, шашлыки, выяснение отношений с бывшем мужем, ссора с дочерью-подростком и тому подобные житейские вещи.
Приведу еще один пример из своего школьного детства..
Паренька этого звали Петькой. Сейчас, конечно, он уже не Петька, кроме того, достаточно хорошо известен многим читателям, но фамилию его называть я не буду. Итак, Петька перешел к нам в третьем классе из другой школы. С виду он был самый обыкновенный. Пацан как пацан. Не высокий, не маленький, коренастый, стриженый. Ничего особенного. И в классе его приняли обыкновенно. Ну, пришел и пришел. Его посадили за парту передо мной, и в тот же день он попросил у меня списать контрольную по математике. Естественно, я дал списать – как не помочь товарищу!
А потом оказалось, что Петька – парень со странностями. То есть, когда на уроке рисования он изобразил Белоснежку в свадебном платье, это было еще ничего. Ну, тема была такая – нарисовать иллюстрацию к сказке «Белоснежка». Я нарисовал замок. Большой такой, коричневый. Я его из учебника истории срисовал. А Петька нарисовал Белоснежку. Над ним смеялись. То есть пацаны смеялись, а девчонки сбежались и сказали, что мы все дураки. И очкастая Никандрова потребовала, чтобы Петька научил ее рисовать туфли.
А потом оказалось, что Петька вообще все время рисует каких-то то принцесс, то царевен, то теток в платьях. Платья все были длинные и подробные. Он даже на свободную тему изобразил бал у французского короля. И на переднем плане какую-то дуру в оборочках. Даже учительница удивилась. Потом этот рисунок в школьном вестибюле висел. Там все девчачьи работы висели – «Рабыня Изаура» и иже с ней. И Петькина среди них красовалась. Мы тогда чуть его до смерти не задразнили. А мой отец сказал, что он бы на месте Петькиного отца Петьку порол. И что ничего хорошего из него не вырастет. Потому что не мужское это дело – платья рисовать.
Зато после этого все девчонки Петьку полюбили. Он им рисовал принцесс. А потом у нас случился школьный конкурс платьев для Барби. Все участники были девчонки. Кроме Петьки. Мы тогда офигели всем классом. У него этих платьев было штук десять. Разных. А одну куклу он оклеил серебряной фольгой и черным оракалом, как будто такой ультрасовременный костюм. Как сказала наша учительница ИЗО, «космические мотивы». Вот с этими мотивами Петька и занял первое место.
После этого мы с пацанами обсуждали, что делать. Толька Шаров заявил, что Петька сумасшедший и надо его изолировать. А я тогда сказал, что надо Петьку побить. Чтобы он понял. И мы собрались его бить. Но нас подслушали девчонки и донесли. И поэтому ничего не получилось.
А потом мы все-таки подрались. И он выбил мне зуб. Постоянный, между прочим. А я ему подбил оба глаза. Так что нельзя с уверенностью сказать, кто кого победил. Но я тогда решил, что Петька все-таки не совсем ненормальный, раз дерется. А то Никандрова уже про него говорила, что у него тонкая душа и надо было ему родиться девочкой.
А потом я тоже перешел в другую школу и Петьку больше не видел. Прошли годы, поступил в институт. Как-то раз приехал на каникулы, и мне вдруг сказали, что Петька-то, оказывается, теперь известный модельер. То есть сначала мне рассказали, что он куда-то там пошел, где этому учат – в специальный институт, названия не помню. Я тогда подумал, что Петька все-таки чокнутый, и вряд ли кому он нужен со своими дурацкими куклами в наклейках. И забыл.
А потом я узнал, что Петька женился на однокурснице, и они вместе проектируют коллекции одежды. И что папа этой однокурсницы – какая-то крупная шишка, и вложил в них деньги. И вообще у Петьки большое будущее, и про него уже в журнале писали. А потом я сам про него статью видел. В глянцевом таком журнале, то ли «Гламур», то ли «Космополитэн», я в них не разбираюсь – мне жена показала. И там было написано, что Петька с супругой со своими коллекциями участвуют в Парижской неделе моды. Уже второй год подряд. И фото – манекенщицы идут в красивых костюмах, а рядом стоит сам Петька – веселый такой. И жена его – красивая, а я-то, дурак, раньше думал, она страшненькая какая-нибудь. А она красивая: рыжая, волосы длинные. И улыбается. И дочка у них недавно родилась. И Петька говорит: вот, мы купили квартиру в Париже, вот, открыли свой бутик…
И я ему позвонил как-то, узнал телефон через знакомых. Напомнил о себе, так сказать. Встретились мы, посидели, выпили, вспомнили школьные годы, посмеялись. А потом Петька заявил, что ему, в общем-то, плевать было на наши глупости. Да и папино мнение его тоже не сильно волновало. Он всегда знал, что хочет выдумывать и шить одежду. И говорил себе: «Вот в следующем месяце я смогу победить на конкурсе», «А через десять лет мои платья и костюмы будут носить тысячи женщин и мужчин». И ведь так и случилось.
Наша жизнь – как уникальная игровая площадка, где мы вольны не подчиняться правилам, а воспользоваться своими. На самом деле, речь идет о том, что любое знание, вплоть до Священного Писания – это не свод правил, а сборник рекомендаций, которые можно интерпретировать согласно своим жизненным установкам и принципам. Первое, что приходит в голову – это «возлюби ближнего своего, как самого себя». И что же? Это правило какое-то? Противоречие? Искушение?
Всего лишь памятка. В духе той, что было у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке»: «Грузите апельсины бочками. Братья Карамазовы».
Значит, второй закон игровой реальности: не принимай стереотипные установки как руководство к действию.
Наша жизнь – театр
Итак, стереотипы для нас больше не помеха. Они, конечно, играют важную психологическую роль: помогают нам не напрягаться постоянно, не изобретать велосипед, не решать каждый раз одну и ту же задачу с нуля. В 99% случаев это облегчает нам жизнь. Но вот в одном проценте требуется нестандартное, свежее решение, но мы по привычке обходимся стереотипом и лишаем себя возможности выиграть!
Что же делать? Отказаться от стереотипов. Я бы еще добавил: видоизменять установки под свои возможности. Прием простейший. Мальчик-с-пальчик, например, ездил на крысе и всюду успевал. То есть не надо карабкаться на коня, если вы нормально везде успеете на крысе.
Чувствую, что сейчас эстеты начнут ворчать – мол, какая крыса, конь – это красиво и прочее. Отвечаю – чтобы добиться цели, не нужно пользоваться битой большого размера, нужно применять ту, которая, ударив по мячу, загонит его в цель.
А скептики? Скептики торжествуют, потому что сейчас я рассуждаю о вещах, которые основываются на анализе многовекового человеческого опыта. Анализе, а не на постулатах. Интерпретации основных тенденций в религии, философии, литературе, даже искусстве. К примеру, театр.
Игра.
Костюм.
Актер.
Роль.
Режиссер.
Кукла?
Маска?
Все эти слова мы знаем с детства, не так ли? Мы едва успеваем научиться огрызаться, когда нас ругают, как вдруг нам в лицо бросают: «Клоун!». Если мы влюбляемся безответно и с ревом рассказываем друзьям, что нас не любят в ответ, а расстаться нет сил, друзья говорят: «Ты – марионетка, одумайся!». А сколько раз мы слышали: «Не играй со мной!», или: «Какую роль я играю в твоей жизни?», или: «Кто режиссер этой гнусной пьесы про измену и ложь?», или: «Я что, твоя кукла?».
Получается, что вся наша жизнь – действительно пьеса, где нам суждено воплотить отведенную нам роль, и, если мы знаем сценарий, то озвучиваем ее правильно, а если ошибаемся, то молчаливый оракул-режиссер заставляет нас уступить место другим в его пьесе?
Возможно, что и так. Именно на это делает упор восточная философия. И кто—то может возмутиться и воскликнуть, что мы не марионетки, чтобы дергать нас за ниточки тем, кто может себе это позволить. В какой-то мере это справедливо, но мы ведь все во что-то верим. Кто-то в бога, кто—то в астрологию, кто-то в буддизм, кто-то в карму, кто-то в то, что наша планета лежит на спинах трех слонов, ну и так далее. То есть принципиальное сходство у всех людей одно – та ценность, которая заставит цепляться за жизнь, и за ее, так скажем, рекомендации.