Страница 3 из 4
3.
«… с Югры новгородцы приехаша с бурундуком. Дети боярские и люди молоды воеводы, Александр Обакунович, воеваша по Оби-реке и до моря, а другая половина рати – наверх Оби…»
«Мнози от гладу изомроша, московски вои и казацы, и воевода князь Семен Болховский тож от бурундука умре…»
«… по высмотру стольника и воеводы Петра Ивановича Годунова с товарищи резан был по дереву и придан теснению «Чертеж Сибирския земли» бурундуками украшенный».
«Берёзовская Воеводская канцелярия определила для имеющихся ясашных иноверцев от воровской самояди и бережения от злого бурундука послать берёзовского боярского сына Михаила Лихачёва, да казаков 20 человек».
– Топай, Студент, топай! Вот ведь суки – не могли на «вертушке» забросить! – бубнил Кукиш, оскальзываясь на палой листве. Шел он первым. Не по инструкции, а от избытка энергии, не вмещавшейся в его тщедушном теле. Она вырывалась назойливым монологом и постоянно выталкивала его вперед по тропе.
Андрей боялся сбить дыхание. Придавленный «сидором» и перспективой дальнего пути, он откликался лишь на прямые обращения своего напарника, а порой и вообще не откликался. Делал вид, что не слышит. Кукиш не обижался.
– Такое, земляк, дело, бля буду! Полкан проговорился. План нам спустили, значит. Гнать в тайгу и поваров, и заразных. До хрена бурундука нужно. Где еще валюту брать для азиатских братьев во всем мире. А иначе нас на промысел в жизнь бы не законопатили. Точно, Студент?
Андрей промолчал, но согласился. Подполковнику Кваше так полюбилась его «халтура» для отрядной стенгазеты, что до ноябрьских праздников выбраться за «колючку» ему явно не светило. Как и Кукишу с его триппером. Вот ведь послал бог напарника, мрачно думал Андрей, уткнувшись в его мешок.
– …те же яйца, только вид сбоку, – не смолкал Кукиш. – Не горюй, Студент. Набьем зверя и к Новому году по домам. Бля буду! Или на «химию», что тоже не хреново. Лишь бы бурундуки от вида нашей артиллерии не разбежались.
Кукиш отсалютовал сам себе двустволкой и издал воинственный клич. Андрей непроизвольно усмехнулся и поправил свою винтовку. Надо бы ремень подтянуть, да жаль ради такого пустяка делать привал.
На стрельбище у него прорезался неожиданный талант. Хоть на Олимпиаду посылай. Сорок девять из пятидесяти. Не иначе судьба приготовила ему эту «драгуновку» с потертым прикладом, краешек которого то ли сколот, то ли надкушен. Знать бы только – в награду или в наказание.
– Пятнадцать бурундуков на пару. Блин! Да с твоими способностями – как два пальца, бля буду! Ты ему в глаз, а я уж прикрою, не сомневайся. Слышишь, Студент?
– Слышу, слышу, не вопи ты, как резаный, – буркнул Андрей. Он бы запросто справился с нормой и один, да от этого её никто не уменьшит. Расчет вели на стрелка со «вторым номером». Да и опасность вдвоем намного меньше. При осечке или промахе Кукиш всегда подстрахует. Понятно, наткнись они на прайд, шансов нет у обоих. А «трехлетку» из двух стволов с жаканами напарник легко завалит. И на зимовье вдвоем проще. Дров нарубить, заимку подлатать. Тайги Андрей побаивался и присутствие хамоватого мужичка пусть раздражало, зато вселяло некоторую уверенность в благополучном исходе…
– Тебе бы еще «стеклышки», братан! Но ведь не дают, мерзавцы…
Оптические прицелы с винтовок скрутили уже давно. По этому вопросу отрядное начальство в дискуссии не вступало. Нельзя и всё. Ходили слухи о неуловимом снайпере, который лет двадцать назад сбежал из лагеря в Хакасии и, пока не вызвали промысловиков с собаками, уложил всю охрану. Бил исключительно в висок. Ориентируясь по звездам на погонах. С тех пор на «бурундучий фронт» профессионалы не попадали. Как и уголовники-рецидивисты.
Первое время в отряде Андрея поразило числу «политических». Конечно, встречались и хулиганы, и насильники, и бухгалтера проворовавшиеся, однако «заговорщиков» без труда хватило бы на три революции.
Винтовка опять сползла, и при каждом шаге ствол больно ударял по затылку. Андрей хотел поправить, но запнулся об корягу и, потеряв равновесие на мокрой траве, с треском влетел в куст боярышника.
– Э, Студент, ты чего? – засуетился Кукиш. – Руку давай! Больно?
– Всё, не могу дальше идти, – прохрипел Андрей, потирая ушибы. – Давай привал сделаем.
Пока Андрей перематывал портянки и разглядывал мозоли, Кукиш набрал в котелок немного брусники. Заели ягодами сухой паек, и запили водой из фляжки. Если верить карте, идти оставалось около пятнадцати километров. Примерно, часов на пять. Скоро лес кончится, потом несколько километров по болоту придется прыгать с кочки на кочку, а дальше верховья реки Демьянки, которая в тех местах, говорят, не шире двадцати метров. Чтоб дойти до зимовья засветло, придется поторапливаться.
Кукиш, видимо, подумал о том же.
– Пора, Студент. Скоро темень наступит, хоть глаз выколи. Бля буду, неохота в тайге ночевать.
Еще несколько часов перехода измотали их обоих. Кукиш уже не забегал далеко вперед. Все меньше жестикулировал, а все больше молчал или вполголоса проклинал отрядное начальство и лично подполковника Квашу.
В сумерках уже вышли к Демьянке. Кукиш вдруг резко тормознул и смолк. Задремавший на ходу Андрей едва не ткнулся ему в «сидор».
– Слышишь? – спросил Кукиш, пятясь назад.
Андрей прислушался. Странная тишина. Тяжелая, ватная. Словно резко повысилось давление. Даже язык прилип к гортани.
Преодолев оцепенение, Андрей дернул за ремень винтовки. Она не поддалась. В панике он дернул изо всех сил и едва не зацепил напарника тяжелым прикладом. Андрей даже не заметил, как тот оказался сзади. Метрах в десяти качнулись ветки умирающей ели. Внезапно обрушились звуки. И с криком потревоженной птицы, он услышал громкий хруст, словно какое-то большое тело проламывалось сквозь заросли багульника. Ритмичный шум удалялся, пока совсем не растворился в густой черноте урмана. Осталось лишь дыхание Кукиша за левым плечом.
Только тут Андрей вспомнил, что не передернул затвор и даже не снял винтовку с предохранителя. А ведь это мог быть бурундук…
– Твою мать, – выдохнул Кукиш и закашлялся.
«Отметка-59» – самое дальнее зимовье третьей Заставы. Использовалось оно редко, и вид имело весьма плачевный. В первый же день Кукиш произвел осмотр заимки, долго вздыхал и, наконец, авторитетно заявил:
– Надо поправить матицу.
Андрей имел смутное представление о том, где находится матица, поэтому поверил своему напарнику на слово. Пошарив по углам, Кукиш нашел какой-то топор, и пару часов ходил вокруг заимки, сосредоточенно постукивая то там, то тут. Андрей, как неквалифицированный специалист, в это время пытался привести в порядок комнату: вымести завалы пыли, убрать по углам паутину. В конце концов, ржавый топор сорвался с топорища и улетел метров на пятнадцать, обломив молодую березовую поросль, а Кукиш свалился и проломил крышу лабаза. На этом ремонт матицы закончился.
На следующее утро он взялся восстанавливать лабаз.
По ним Кукиш оказался большим специалистом. Пока искали топор, он долго объяснял Андрею предназначение, устройство и модификации лабазов, которых оказалось великое множество. Сибирские охотники, к примеру, сколачивали деревянный короб с квадратным лазом, который закрывали прочным ставнем, затаскивали на ближайшую лиственницу и крепили на высоте первых надежных ветвей. Затем, для полной уверенности, ошкуривали ствол дерева, чтоб не добралось до припасов разное зверьё.