Страница 16 из 19
2.4.2. Цели и задачи лингвистической экспертизы. Пределы компетенции лингвиста-эксперта
Цель любой судебной лингвистической экспертизы – проверка истинности / ложности (категорические выводы), возможности / невозможности (модальные положительные и отрицательные выводы) высказываний о предмете исследования, которые вытекают из вопросов, поставленных перед экспертом. Так, при исследовании спорного текста на предмет наличия / отсутствия в нем негативной информации о лице проверяется истинность / ложность утверждения «В тексте присутствует негативная информация о лице».
Для того чтобы достигнуть описанной выше цели, лингвист вынужден решать конкретные исследовательские задачи, которые так или иначе связаны с решением проблемы тождества. Таким образом, в любом экспертном заключении лингвист вынужден решать проблему тождества, например, если эксперту задан вопрос: «Присутствуют ли в тексте призывы?», то если мы хотим ответить на этот вопрос, мы как эксперты должны уметь отождествлять определенные фрагменты текста с призывами, или, если задан вопрос: «Выражена ли оценка в неприличной форме?», то лингвист вынужден отождествлять фрагменты текста с тем явлением, которое называется именем «неприличная форма».
Существует точка зрения, и она весьма распространена в лингвистической экспертизе (как в ее теоретической, так и в практической части), что проблема тождества сводима к проблеме тождества значений употребляемых понятий. Это значит, что когда мы отвечаем на вопрос о приличности / неприличности высказываний, мы сначала должны определить или выработать четкие критерии того, что прилично, а что – нет, а затем уже решать поставленный вопрос. Но при таком подходе, как уже неоднократно отмечалось, мы описываем не фактическое положение дел относительно неприличности как фрагмента реальной действительности, а выясняем то, как мы употребляем слово «неприличное» по отношению к фрагментам реальной действительности. Еще до проведения «исследования» можно сказать, что безусловен факт, что такое употребление будет размытым и нечетким,[19] обычно из этого делается вывод, что неприличность как фрагмент реальности субъективен и релятивен по отношению к конкретному говорящему или социальной группе или даже по отношению к лингвистике и юриспруденции. Это является иллюстрацией эссенциалистского подхода к словам и понятиям.
Но проблема тождества может быть поставлена и в фактическом аспекте (=номиналистический подход к словам, терминам и понятиям), при данном подходе «неприличное», например, – это перечень истинных утверждений о фрагменте действительности, который мы условились называть словом «неприличное»,[20] а проблема тождества сводится к описанию того, как ведет себя конкретный исследуемый в экспертизе фрагмент речевого произведения, при этом мы можем получать такие описания, что этот фрагмент ведет себя относительно таких-то параметров как неприличная форма, а относительно других – нет. На основании этого фактического описания юридическое решение принимает суд, таким образом, лингвист в принципе может не использовать слово «неприличное» в своем экспертном исследовании, но только указать перечень фактов, которые он выявил при производстве экспертизы.
Применительно к лингвистической экспертизе проблема тождества возникает в трех случаях: первый связан с тождеством на уровне кода, второй – с тождеством на уровне пропозиционального содержания сообщения, третий – с тождеством на уровне фактических намерений производящего сообщение и достижения сообщениями поставленных говорящим целей.
Тождество на уровне кода. Первый случай представляет собой традиционную лингвистическую проблему соотношения эмического и этического уровней, другими словами, проблему соотношения код / сообщение. Сюда относятся такие традиционные проблемы, как проблема отождествления звуков в фонемы, морфов в морфемы, высказываний в предложения и т.п. Следует пояснить, что эта проблема фактическая, то есть она не зависит от определения терминов. Как так получается? Прежде чем ответить на этот вопрос, зададим несколько другой вопрос: «Зачем в лингвистику были введены термины «код» и «язык»?». Ответ будет, вероятно, таким.
Мы имеем следующие факты:
А) Вариативность речевых произведений такую, что мы можем с определенной степенью уверенности утверждать, что не существует двух тождественных речевых произведений. Если перед нами два тождественных речевых произведения, то это одно и то же речевое произведение (конкретные факты заключаются в том, что мы говорим различным тембром, в различных состояниях и ситуациях и т.п.).
Б) Очевидно, что общающиеся на одном и том же языке понимают друг друга хотя бы в том смысле, что они адекватно реагируют на определенные высказывания.
Встает вопрос, как такое возможно? Отсюда возникает гипотеза кода, который выполняет функцию отождествления – приводит разнообразие к виду удобному для декодирования [Трубецкой, 2000].
К уровню проблем кода относятся следующие проблемы:
Ι. Проблема описания кодирующих возможностей продуктов речевой деятельности. В некоторых случаях необходимо описать значение речевого произведения или его компонентов, основной вопрос в данном случае следующий: «Что означает речевое произведение?». Этот вопрос не нужно понимать абстрактно, как вопрос, связанный исключительно с содержанием, которое заключено в тексте, конкретное речевое произведение при решении данного типа задач понимается как детерминанта поведения воспринимающего данное речевое произведение, другими словами, за исследовательскими задачами подобного рода стоит конкретный тип проблемных ситуаций. Принимающий речевое сообщение декодирует его определенным образом, и содержание сообщения может влиять на его поведение, при этом всегда возможна ситуация, когда декодируемое содержание не совпадает с содержанием текста (ошибки декодирования) или речевое произведение обусловливает различные варианты поведения (неопределенность сообщения). В данном случае возникают два подтипа задач, которые входят в компетенцию лингвиста-эксперта.
А) Задача по установлению содержания спорного речевого произведения (текста закона, договора, инструкции). Данный тип задач с процессуальной точки зрения не решается при помощи назначения судебной лингвистической экспертизы, так как в праве действует презумпция, что толкование, например, текстов законов или договоров входит в компетенцию суда. В юриспруденции описаны и «предписаны» определенные формы герменевтической деятельности, так что лингвист в данном случае способен процессуально выступать только как специалист, но не как эксперт.
Б) Задача по установлению кодирующих возможностей словесных обозначений. Данная задача ставится при исследовании словесных обозначений спорных товарных знаков на предмет тождественности двух спорных товарных знаков или на предмет различительных возможностей конкретного товарного знака.
В описанных случаях предметом исследования является отношение «продукт речевой деятельности / адресат, воспринимающий информацию, закодированную в этом «продукте». Позиция говорящего в данном аспекте не имеет значения, речевое произведение полагается тождественным самому себе и противопоставленным другим речевым произведениям, которые кодируют не такую информацию.
II. Проблема квалификации речевого поведения говорящего. В основе решения этих задач лежит гипотеза о возможности различных вариантов поведения говорящего относительно каждой конкретной ситуации. В данном случае задача лингвистической экспертизы – описать тот вариант поведения, который выбирает субъект речевого произведения в ситуации, которая квалифицируется как юридический факт в том смысле, что влечет юридически значимые последствия. Сюда относятся задачи по выявлению следующих тождеств.
1. Отождествление речевых актов:
19
Автор пытался решить проблему описания задач экспертного исследования в реалистическом ключе, выделяя при этом два типа задач: классификационные и герменевтические, но был очевиден факт, что возможно все задачи назвать герменевтическими и наоборот возможно обозначить все задачи как классификационные, это заставило нас отказаться от решения, принятого в [Бринев, 2008].
20
Если, конечно, этот фрагмент существует.