Страница 12 из 22
Впрочем, так называемая «третья сила» – гуманистическое направление в психотерапии, при всех безусловных его плюсах, спело погребальную песнь психологии в психотерапии. Поскольку психология оказалась здесь просто не ко двору, а проводимые исследования были скорее вынужденной формальностью, нежели фактической необходимостью. Гуманистическая психотерапия гораздо в большей степени оказалась ориентированной на философию.
Но нам могут возразить, что, мол, практика – критерий истины, а на практике мы видим подтверждение наших теорий. К сожалению, этот милый тезис не стоит и ломаного гроша. Лицам, относящим себя к специалистам по психике, следовало бы знать, что «мир таков, каковы наши доминанты» (А.А. Ухтомский), а потому то, что мы видим, не более чем работа нашего психического аппарата и никакой достоверности здесь нет и близко. Если бы это было не так, если бы действительно речь шла о науке, то невозможно было бы представить себе ситуацию, при которой один и тот же симптом, обнаруживаемый у одного и того же пациента, рассматривается как результат вытеснения неких сексуальных интенций в отношении отца или матери, как рефлекс, возникший вследствие определенных подкрепляющих стимулов, как продукт иррациональной установки, как следствие отсутствия социального «принятия» или некоего порога на бурной реке самоактуализации, как незавершенный гештальт, как экзистенциальная драма, как отсутствие позитивной настроенности, как выход символического в сферу воображаемого, как, например, избыточное отождествление или как борьба виртуального «ребенка» с виртуальным же «взрослым» или «родителем».
Нет, наука оперирует верифицируемыми данными, и какая-то определенная длина может быть измерена в сантиметрах, дюймах и даже в локтях, оставаясь при этом все же одной и той же длиной, о чем никто из измеряющих спорить не будет. Но психотерапевты различных школ и направлений будут спорить о данном симптоме данного больного с пеной у рта, с нескрываемым раздражением и в отсутствие какой-либо серьезной аргументации. Такова ситуация в «психотерапевтической психологии».
Относительно же собственно психологии вряд ли можно сказать нечто более утешительное, хотя проблемы здесь лежат в иной плоскости. Когда мы изучаем организм (например, человека), то, чтобы понять, как он функционирует, недостаточно знать только то, как он функционирует в норме, поскольку система эта в каком-то смысле равновесная, а потому значительная часть элементов, ее составляющих, не явлена. Они покажутся лишь при каком-нибудь сбое, нежелательном для данного организма, но, безусловно, отрадном для исследователя. Вместе с тем даже если подобное нарушение проявится и откроет нам некие факты, прежде скрытые наличествовавшим балансом, мы сможем заняться лишь их констатацией. Однако же до тех пор, пока мы не проверим этот факт неким воздействием, наши знания будут лишь знанием названий, но не знанием механизмов. Причем в случае человеческого организма никогда нельзя быть уверенным, что все возможные факты констатированы и проверены, любые гарантии здесь иллюзорны. Именно по этой причине XX век, давший медицине существенные возможности воздействия на организм, столь серьезно продвинул наши представления о здоровье и патологии (хотя, впрочем, и не настолько серьезно, как бы того хотелось).
Психология же оказалась в положении, когда констатируется только то, что замечается. Впрочем, отчасти она пришла и в психопатологию (патопсихология), но, правда, с уже готовыми представлениями о базовых функциях и взаимодействиях содержательных элементов и, кроме того, принимая беспрекословно предлагаемую психиатрами метрику, так что констатации здесь зачастую весьма формальны. С проверкой же воздействием дела обстоят еще хуже, если не считать некоторых блистательных экспериментов, проведенных социальными психологами. Эксперимент же, экспериментальные условия в общей психологии – это не более чем способ нарушить баланс систем, что, безусловно, увеличивает возможности констатации, но механизмы так и остаются тайною за семью печатями. Наконец, практическая приложимость этих данных в условиях реального ухудшения психического здоровья предмета ее исследования не может не вызывать озабоченности. Фундаментальная наука призвана служить фундаментом для практики, а не красивым зданием, которое выполняет роль памятника да насеста для пернатых и только.
В этой связи всякие недоброжелательные и высокомерные кивки в адрес психологических дилетантов от психотерапии кажутся по меньшей мере неадекватными. Кто и на кого в такой ситуации должен был бы кивать, остается неясным, а неясность эта настойчиво побуждает тенденцию избегания, которая, впрочем, благополучно и реализуется как теми, так и другими – как психологами, так и психотерапевтами.
Впрочем, сам факт наличия проблемы предполагает возможность ее решения (тем или иным способом, так или иначе). Однако же если на поставленный в отношении данной проблемы вопрос мы не находим ответа, то, видимо, следует изменить характер самого вопроса, то есть сформулировать его как-то иначе, расположить в другой плоскости или вообще, что называется, зайти с другого конца и другим способом. Этим другим способом, этой точкой отсчета, на наш взгляд, является методология, которая, конечно, остается самым слабым местом в науке вообще, а в столь сложной системе, как человек, абсолютно не проработанной.
И новая методология (психософия) стала таким инструментом для работы со знанием. Она показала необходимость нового языка, способного оперировать несодержательными понятиями, и создала его, что позволило ей описывать открытые системы и процессы.[22] Она стала инструментом, способным расчерчивать структуры открытых систем и процессов, а также позволяет формулировать концепты, которые дают возможность описывать процессы в их целостности, преодолевая препоны, устанавливаемые содержательностью. Наконец, она позволяет формулировать критерии, которые являются четкими разграничителями различных содержательных сфер. И самое последнее – она технологична.
Опыт создания «психотерапевтической психологии» на основе новой методологии (психософии) был осуществлен нами на базе Клиники неврозов им. И.П. Павлова и Санкт-Петербургского Городского психотерапевтического центра, что позволило создать и детально разработать комплексную психотерапевтическую технологию, основанную на концептуально-теоретическом базисе «науки о поведении».[23] Она получила название системной поведенческой психотерапии.[24]
Системная поведенческая психотерапия определяется как структура практик, которая основана на концептуальной модели системной поведенческой психотерапии и реализуется пациентом под руководством психотерапевта, с его непосредственным участием, а также пациентом самостоятельно, для коррекции дезадаптивного поведения, приводящего к субъективному снижению качества жизни человека, обращающегося за психотерапевтической помощью.[25]
При создании концептуальной модели системной поведенческой психотерапии перед нами не стояло задачи создать некую науку, тем более психологию. Концептуальная модель системной поведенческой психотерапии представляет собой технологию реализации психотерапевтической работы, то есть является инструментом, служащим систематизации представлений о психической и психически опосредованной активности, а также формулировке вытекающих из этих представлений методов, используемых для улучшения субъективного качества жизни человека, обратившегося за психотерапевтической помощью.
Понятия концептуальной модели системной поведенческой психотерапии используются не для трактовок реальности, а с целью формулировки, формирования структуры практик. Иными словами, термины и понятия здесь – это не способ отражения реальности, они используются как инструмент воздействия на эту реальность. Таким образом, знаки, или, как мы их называем, «концепты», которые использует концептуальная модель, представляют собой инструменты и не выполняют непосредственно функции означающих, здесь знаку вменяется в обязанность служить секционным ножом, а не телом.
22
Курпатов А.В. Tractatus psychosophicus – в печати.
23
Курпатов А.В., Ковпак Д.В. Концептуально-теоретический базис системной поведенческой психотерапии: наука о поведении в трудах И.М. Сеченова, И.П. Павлова, А.А. Ухтомского и Л.С. Выготского. // Клинические Павловские чтения: Сборник работ. Выпуск первый. – СПб.: «Издательство Петрополис», 2000. С. 8–11.
24
Этой модели психотерапии посвящено «Руководство по системной поведенческой психотерапии», подготовленное А.В. Курпатовым совместно с Г.Г. Аверьяновым.
25
Курпатов А.В., Ковпак Д.В. Системная поведенческая психотерапия в условиях стационарного лечения. // Психическое здоровье. Санкт-Петербург – 2000: Материалы конференции, 20–21 апреля 2000 г. – СПб.: Изд-во СПбГТУ, 2000. С. 86–89.